Ознакомительная версия.
Лидочка пожала плечами.
Она этого не знала.
– У нее однокомнатная квартира. Хороший дом, между сталинским и хрущевским, еще кирпичный, и кухня восемь метров, но одна комната… Прости, куда-то язык мой меня увел…
Соня высморкалась и допила кофе.
– Еще сделаешь? А то у моего организма странная особенность – как только случается несчастье, мне сразу хочется спать. Представляешь!
За второй чашкой Соня снова рассказала, как она вошла в комнату и увидела Алену на диване, рука свесилась… Она, видно, хотела набрать номер, но не успела – и умерла.
– Умерла… я никогда не привыкну к этому слову.
Лидочка молчала – Соне лучше было выплакаться.
Неожиданно Соня переменила тему:
– А как он смел так со мной разговаривать? Представляешь – они приехали, я чуть живая, вот-вот в обморок грохнусь. А он со мной разговаривает, будто я Алену зарезала. Ты понимаешь?
Лидочка поняла, что, вернее всего, эти обвинения направлены в адрес ее милицейского приятеля Шустова.
– У него такая работа – подозревать, – сказала Лидочка. – В принципе, они обыкновенные люди.
– Послушала бы тебя Татьяна, – усмехнулась Сонечка, – для нее любой мент или гэбист – преступники. А для них – мы преступники. У нас полдержавы сегодня преступники, а полдержавы – завтра. Чудо из чудес! Впрочем, этот лейтенант мог бы сначала поговорить, а потом допрашивать.
– Он тебя там допрашивал?
– Фактически допрашивал. Словно он инквизитор, а я – Джордано Бруно или Галилей. Отвратительное чувство.
– Так о чем он спрашивал?
– Сначала накинулся на меня, почему я ее трогала? Ну я ему постаралась объяснить, что я была в истерике, что я сначала вызвала «Скорую», а потом мне показалось, что Аленка еще оживет, – ну как ему объяснить, что я не очень соображала? Мне все казалось, что она еще оживет, что она в шоке! Я ее попыталась раздеть, потом одеялом накрыла, чтобы ей теплее было. Ну неужели это не понятно?
– По инструкции, наверно, нельзя мертвых трогать, – сказала Лидочка.
– Какая, к черту, инструкция, когда передо мной моя лучшая подруга и я не могу поверить, что ее нет! Я же ее звала, я ей искусственное дыхание хотела сделать – ты скажешь, что я дура? Я не дура – у меня нет ближе человека, это все равно что половина меня самой умерла.
Лидочка понимала Соню – и ее ужас в полутемной квартире, и дикую нелепую надежду на чудо, и одиночество, и даже страх перед тем, что еще вчера было близким ей человеком.
– А когда она умерла? – спросила Лидочка.
– Ой, они при мне не говорили. Там приехал еще один, осматривал – я их не знаю. Я ушла, как разрешили, а они – не задерживали. Сказали, потом вызовут. Я знаешь что думаю – я думаю, что она долго не спала и переживала. И наконец решилась. Решилась – ночью. Ночью всегда делаются самые темные дела, правда? Мы с тобой спали, а она глотала эти чертовы таблетки и запивала их – меня бы сразу вырвало, мой организм бы сопротивлялся. А она, наверное, хотела умереть…
Соня допила кофе, отставила чашку и вдруг зарыдала. Сквозь рыдания прорывались слова:
– Ну как же так… ну зачем я уехала? Если бы я рядом была, она бы осталась жить… я убью его!
Лидочка не хотела спрашивать, кто этот негодяй, которого Соня считает виновником смерти подруги. Будет время – расскажет.
– Надо Татьяне Иосифовне сообщить, – сказала Лидочка. – Туда надо позвонить?.. Съездить?
– Зачем ездить? – удивилась Соня. – Там есть сторожка – как бы комендантский пункт. В ней телефон. Оттуда она в Москву звонит. А если не ответит, то в Дом творчества можно позвонить. Там тоже телефон есть. Только давай не сразу позвоним. По большому счету, Татьяне до лампочки – есть Аленка или нет. Я знаю. А мне сейчас говорить об этом – нет сил.
– Соня, тебе надо немного отдохнуть, – сказала Лидочка. – Может, ты поспишь у меня?
– А можно? – спросила Соня.
На нее смотреть было страшно. Не помогли ни коньяк, ни кофе.
– Я тебе постелю на диване. И ты поспишь.
– Ой, спасибо, Лидочка! Ты настоящий человек, с большой буквы.
Сонечка с облегчением налила себе еще рюмку коньяка и выпила.
– Теперь мы, так сказать, не за рулем, – сообщила она. – Имеем право на заслуженный отдых.
Она как будто вылила все слезы и отдала все эмоции, а теперь была пуста, словно шкура, сброшенная змеей, и мысль о сне казалась ей самой сладкой мыслью на свете.
Соня покорно и молча стояла у книжных стеллажей, ожидая, пока Лидочка постелит ей на диване, потом ушла в ванную.
– Я тебе этого никогда не забуду, – сообщила она Лидочке на прощание и тут же заснула – через минуту уже похрапывала. Она спряталась во сне от всех тяжких мыслей.
Через пять минут, Лидочка как раз мыла чашки и рюмки, позвонил Шустов.
– Извините за беспокойство, – сказал он. – Вы меня узнаете?
– Теперь я узнаю вас даже среди ночи по двум словам.
– По каким словам? – не понял сыщик.
– По любым словам, – ответила Лидочка.
– Понятно. Какие-нибудь инциденты были?
– Вы имеете в виду покушения на меня или инциденты вообще?
Шустов не стал уточнять.
– А как комендант? – спросил он.
– Вы его пугнули?
– Я никогда никого не пугаю.
– Но вы сказали ему, что вам известно, что только он знает про номер машины.
– Может быть, – сказал Шустов, словно судьба Лидочки его уже не так волновала. – Но если у вас есть три минуты, то расскажите, что за история с вашим звонком Елене Флотской?
– Какая история?
– Вы давно знаете ее?
– Я ее вообще не знаю.
– Мне что, зайти к вам и взять у вас показания?
– Андрей Львович, мы с вами уже неплохо знакомы, – сказала Лидочка. – Вы же знаете, что я не отношусь к преступным личностям.
– Это мало о ком можно сказать с уверенностью, – ответил Шустов, и Лидочка не знала, шутит он на этот раз или нет.
– Но мне кажется, что я к этой категории не отношусь, – упрямо повторила Лидочка.
– Вам лучше знать.
– Если у вас есть лишнее время, то приходите, снимите с меня показания. Но я думаю, что на этом этапе вам лучше заняться другими делами.
– Почему?
– Потому что мне достаточно двух минут, чтобы рассказать вам всю правду и только правду.
– Хорошо. Говорите, а потом я решу, что с вами делать.
– Вас смущает, что я прохожу сразу по двум делам?
– Это только у меня, – пояснил Шустов. – А сколько еще следователей и сыщиков вами занимаются?
– Вы будете слушать?
– Уже слушаю.
– Мой дед – археолог, – сказала Лидочка. – В свое время, когда вас и на свете не было, он попросил некую Маргариту Потапову, она же Маргарита Флотская, взять на хранение шкатулку с бумагами и археологическими находками, интересными и ценными лишь для моего деда. Вы меня слушаете?
Ознакомительная версия.
