После завтрака, я вышел из гостиницы и сев в машину, направился к пристани. Пока все шло так, как я наметил накануне. Слежки никакой не было, но это ничего не означало. Даже если мне всё это и померещилось накануне,
настроение моё было не для созерцания достопримечательностей. Подъехав к пирсу, я припарковал машину на стоянке и купил в кассе билет на местный теплоход, который отправлялся в Венецию. Чтобы показать, что я ни о чем не подозреваю, постоял несколько минут около ларька, в котором продавали сувениры и, присмотрев красивую ракушку, купил её, после чего направился к теплоходу, который стоял у пристани.
Это был небольшой прогулочный корабль, почти такой же, какие ходят по Москве-реке. Пройдясь по верхней палубе, словно любуясь окрестностями, я пристально осмотрел всех, кто на ней находился. Однако молодого человека, которого видел накануне, не было. Пассажиров было мало, всего человек десять. Я спустился на нижнюю палубу и тут же поднялся снова наверх. На пирсе никого не было. Может зря паникую, подумал я, но, береженого бог бережет, и в тот момент, когда матрос, стал отвязывать от кнехта трос, сделал движение, будто подвернул ногу и ненароком уронил ракушку в море. Сделав несчастное лицо, я посмотрел на моряка. Он что-то ответил мне по-итальянски. Я сунул ему в руку пятьдесят долларов и, сделав жест рукой, показал, что мне надо быстро сойти. Он моментально понял меня и прежде чем убрать трап, пропустил меня, и я успел сбежать на берег. Трап тут же задвинули на корабль. Я обернулся, корабль медленно отплывал от пристани, но я успел заметить, как на верхней палубе, девушка судорожно доставала сотовый телефон, глядя в мою сторону.
Чутье не подвело меня. За мной следили, и пора было уносить ноги. Я не успел отъехать от стоянки, как услышал визг тормозов и увидел мотоцикл, а на нем уже знакомого мне паренька. Сердце сжалось в комок, когда я увидел, как он достает из бокового кармана пистолет с глушителем. Я вывернул руль и успел свернуть направо, прежде чем услышал звуки, словно кто-то кинул по машине стальным шариком. Потом раздался звон разбитого стекла, а я продолжать давить на педаль газа, понимая, что все решают секунды.
Все произошло совсем не так как в кино. Не было погони, сирен полицейских машин, езды на ободах и кучи искореженных машин. Все было куда прозаичней. Мне просто повезло. На первом же повороте мотоциклиста занесло, и он свалился в кювет, а я с двумя дырками в дверях и разбитым задним стеклом, благополучно доехал до полицейского участка, где, проторчав весь день, давал показания и объяснения, кому и зачем надо было в меня стрелять. Отсутствие переводчика осложнило дело и потому все кончилось тем, что в сопровождении карабинера, я был сопровожден до вокзала и посажен на поезд до Милана, где меня должны были встретить и под охраной переправить в аэропорт. Я понимал, что этим все не кончится. Если охота на меня началась, она рано или поздно продолжится и потому на спокойную жизнь рассчитывать не приходится.
Самолет взял курс на Париж и, откинувшись на спинку кресла, я впервые за последние двое суток заснул. Уже засыпая, в шутку подумал, надеюсь, террористов в самолете не будет, и я спокойно долечу до Парижа.
Часть 2. Вторжение в историю
Мне показалось, что передернули затвор автомата, потом трое вскочили со своих мест и, достав из кармана шапки-маски, зачем-то натянули их на себя, хотя их лица и так все видели. Двигаясь по проходу между кресел, они водили дулами автоматов в разные стороны, пристально вглядываясь в лица пассажиров. Наконец один из них поравнялся со мной и, неожиданно сняв шапку, крикнул остальным, — он здесь идите сюда. Услышав его восклицание, они бегом направились в мою сторону. Грубый окрик в сторону рядом сидящего со мной человека, который видимо, не понимал русскую речь, — живо пшел отсюда сучара, — и последовавший за этим удар прикладом в плечо, дал мне ясно понять, кто им нужен и зачем они здесь. Я не мог открыть рот и что-то произнести. Люди стали вставать со своих мест и почему-то направляться в сторону выхода, где стюардесса, открыв дверь, просила не задерживаться на выходе. Я не понимал, что происходит и, скосив взгляд, посмотрел в иллюминатор. Сквозь стекло было видно, как люди, кувыркаясь, летят по воздуху, словно они были воздушными шарами.
— Бред какой-то, — подумал я, и в этот момент проснулся.
Я открыл глаза и понял, что снова дома, и что мне приснился кошмарный сон. Прищурив глаза, так как еще не до конца проснулся, посмотрел на часы. Начало седьмого. Можно было еще минут пятнадцать полежать, но в этот момент услышал, как захлопнулась дверь. Это ушел на работу отец, и мать осторожно приоткрыв дверь комнаты, подошла и, подняв с пола подушку, тихим голосом произнесла:
— Алеша, тебе пора вставать.
— Встаю, встаю мам, доброе утро, еще пять минут, и встаю, — я потянулся, посмотрел на мать, и подумал, — Значит, я снова вернулся в прошлое.
Мать вышла из комнаты. Я взглянул на потолок, на котором лучи солнца, пробиваясь сквозь тюль на окне, изобразили причудливый узор. Вот тебе бабушка и юрьев день, подумал я. Значит, я снова вернулся из будущего в прошлое, но что самое удивительное, теперь я знаю, что мое будущее может быть совершенно разным. Фантастика. Стоп, я думаю совсем не о том, о чем надо. Главное, предупредить Леру, что самолет, на котором они летят, разобьется. Я выскочил из-под одеяла и кинулся на кухню. Мать что-то готовила на плите.
— Мам, какое сегодня число? — чуть не закричал я.
— С утра было 20, а что?
— Нет, ничего, — поникшим голосом произнес я, и, повернувшись, вернулся в свою комнату. На письменном столе лежала записная книжка. Я взял её, и машинально перелистав, остановился на букве «л», где был записан Лерин телефон.
— Опоздал, всего на несколько дней, — горестно подумал я, — Ну почему я не мог перенестись на неделю раньше, и Лера и её родители остались бы живы.
Я закрыл лицо руками. Меня обуревали сложные и противоречивые чувства. С одной стороны я отчетливо помнил, что пять дней назад мы объяснились с Лерой в любви, сидели у её родителей дома и жизнь, казалось, несла меня на крыльях любви. И в тоже время, это было совсем давно, двадцать с лишним лет назад. Как все запуталось. Нет, не может так быть, не должно. Человек не должен знать о том, как сложится его жизнь, и уж тем более в двух вариантах.
— Нет, нет и нет.
Мне вдруг стало смешно. Я знал, как сложатся мои судьбы. Не судьба, а именно судьбы. И главное, теперь я отлично понимал, что это не сон и не наваждение. Мне выпал шанс изменить свою судьбу и я это сделал. Гибель Леры подтолкнула меня на это, а знание о будущем, позволили использовать в своих целях.
