Ознакомительная версия.
Валерий вздрогнул и обернулся. На пороге стоял Ефим и как-то странно смотрел на Леру. Молодой человек хотел было поставить книгу на место, но хозяин дома остановил его неожиданным криком.
– Стой, не шевелись!
Лера застыл на месте.
– Поверни голову чуть влево.
Валерий молча повиновался.
– Кого-то ты мне напоминаешь, – лесник в задумчивости почесал бороду, – как твоя фамилия?
Лера недоуменно пожал плечами.
– Воронков.
– Воронков, – повторил Ефим, продолжая чесать бороду, – нет, человека с такой фамилией я не знаю. Но ты мне определенно кого-то напоминаешь.
Он подошел к Лере вплотную и, обхватив его голову руками, принялся вертеть ее то вправо, то влево.
– Вспомнил! – хлопнул он себя по лбу ладонью. – Вспомнил! Ну, конечно! Тот же профиль! Те же глаза, губы! Вот только, у того были шикарные, густые усы.
– Усы?! – вырвался у Леры крик, – мой отец носил усы!
Ефим недовольно поморщился.
– Я же сказал тебе, что не знаю человека с фамилией Воронков.
– Он не Воронков, – простонал Лера, – он Лопухин.
– Николай Иванович? – чуть слышно выдохнул Ефим.
У Леры запершило в горле, и он в ответ лишь кивнул головой. С минуту оба, молча, рассматривали друг друга.
– Вы знали моего отца? – первым заговорил молодой человек.
– Знал, – тяжело вздохнул Ефим, – очень знал.
Он подошел к столу, медленно опустился на стул и указал Лере на соседний табурет.
– Сядь, Валерий. Сядь. Мне необходимо тебе кое-что объяснить.
Лера быстро прошел к столу.
– Дело в том, что я работал в органах… в органах НКВД, – начал Ефим, сильно волнуясь и от того с трудом подбирая слова.
– Я не хотел… но был приказ… Меня заставили… Ах, нет! – он схватился за голову обеими руками, – надо начать с самого начала, иначе ты не поймешь. Не так поймешь.
Ефим замолчал и некоторое время сидел, не двигаясь, уставясь в одну точку.
– Начну с того, – заговорил он глухим голосом, – что представлюсь. Мое настоящее имя Ицхак. Ицхак Лазаревич Зальцман. Родился я в Николаеве в 1887 году, в семье еврея-лавочника. Придется тебе выслушать небольшой урок истории. Истории еврейского народа. Извини, но без этого нельзя. Иначе я не смогу объяснить тебе главного. Ефим замолчал ненадолго, собираясь с мыслями, а затем продолжил: – Так вот, до конца 18-го века евреев в России жило немного. Однако после раздела Польши, когда к России отошла большая часть ее территории, в российской империи оказалось около половины еврейского населения Земли. И представь себе, Россия была единственной из цивилизованных стран мира, где официальным порядком ограничивались права евреев, издавались законы, ставящие их в положение людей второго сорта. Суди сам. Только в 80-х годах прошлого столетия выходит указ об ограничении приема евреев в гимназии и университеты. Тогда же было введено ограничение на работу в судебном ведомстве и в получении государственных должностей. А пресловутая «черта оседлости»! В своем государстве евреи находились на положении иностранцев, не имея права свободно передвигаться и селиться там, где им хочется! Лишь в 1915 году, под давлением союзников – Англии и Франции, российское правительство отменило «черту оседлости», да и то не полностью. В обеих столицах евреи по-прежнему не имели права жить.
Ну, и, наконец, еврейские погромы! Мне было двенадцать лет, когда в Николаеве произошел крупный еврейский погром. Знаешь, что меня больше всего тогда поразило? – Ефим лукаво ухмыльнулся и, не дожидаясь ответа, продолжил, – меня поразило, как быстро меняются люди. Мальчишки, мои ровесники, с которыми вчера во дворе я играл в кости, сегодня отворачивались от меня, словно я источал смердящий запах. Сосед наш, дворник Афанасий, который каждое утро вежливо здоровался с моими родителями и с благодарностью принимал от них по праздникам пятаки, вдруг превратился в звероподобное существо с искаженным злобой лицом. Он и еще десяток его подельников ворвались в нашу лавку, в кровь избили отца и унесли все, что уместилось у них в руках.
Но нам, можно сказать, повезло. Семье моего дяди повезло гораздо меньше. Их тоже ограбили. Но при этом еще изнасиловали их дочь, мою двоюродную сестру Бэлу. Ей тогда только исполнилось четырнадцать лет. Она была очень красивой девушкой. Особенно мне запомнилась кожа на ее лице. Белая, бархатная, с чуть проступающим румянцем на щеках. Бандиты связали веревками ее родителей и старшего брата и насиловали девушку на их глазах. Восемь пьяных мужиков. К несчастью, после этого Бэла забеременела. Бабка-повитуха, когда делала ей аборт, проткнула случайно матку. Бэла умерла от потери крови.
В результате того погрома погибли свыше тридцати ни в чем не повинных людей. Сколько было избито и покалечено никто не считал. Ты можешь спросить: где же были власти? Почему они не пресекли беззаконие? Отвечу. Власти были с погромщиками заодно. Тогдашний министр внутренних дел Плеве прямо указал губернатору: не вмешиваться. И ни полиция, ни жандармерия, ни войска не вмешивались. Более того, рассказывали, что в ряде случаев жандармы сами принимали участие в погромах.
Теперь я задам тебе вопрос. Что должны были делать евреи, чтобы защитить свое имущество и саму жизнь в условиях, когда власть отказывается помочь им в этом?
– Наверное, попробовать как-то самим себя защитить, – пожал плечами Валерий.
– Верно! – воскликнул Ефим, – самим! Но как? В то время евреи составляли менее четырех процентов от общего населения России. Поэтому, даже в тех местах, где они сумели организовать отряды самообороны, все равно случались погромы. Нет, браться за оружие это не выход из положения. А выход был один. Если власть не защищает евреев, надо сменить эту власть. Поставить к руководству страной людей, которым не безразлична судьба еврейского народа. К этой цели вели два пути. Первый, более простой, но менее надежный, это – принять активное участие в общероссийском движении против самодержавия с целью установления демократического режима по западному образцу (Многие из евреев, действительно, пошли по этому пути). Почему этот путь более простой? Потому что к тому времени в России уже имелся целый ряд организаций, ведущих борьбу с самодержавием. Основная их беда – недостаток финансов. Но эту проблему евреи могли бы помочь им решить. Деньги у евреев были. Почему первый путь менее надежен? Потому что не гарантировал, что новое, демократическое правительство не будет проводить по отношению к еврейству старую царскую политику. Вот почему большинство евреев склонялось ко второму пути, более сложному, но, в случае успеха, дающему стопроцентный результат. Путь этот предполагал создание организации (партии), у руководства которой стояли бы евреи. Эта партия, взяв на вооружение популистские лозунги всеобщего равенства, призвала бы под свои знамена наиболее обездоленные слои российского общества, прежде всего, пролетариат, свергла монархию и пришла к власти.
Ознакомительная версия.
