Один за другим члены «запрещенного» общества Туле получали выгодные предложения от создаваемых национал-социалистами институтов и промышленных концернов. Кто-то отправился на остров Рюген, где шло строительство секретных военных объектов. Кто-то получил работу в ведомстве Германа Вирта, занимавшемся поисками Грааля и Шамбалы. Самому же Гронскому, как студенту-медику, было предложено продолжить обучение в Биорадиологическом институте, о котором он прежде ничего не слышал. Граф решил посоветоваться с Хаусхоффером.
— Не раздумывайте ни минуты, юноша — сказал тот. — Такого образования вы не получите больше нигде в мире.
— Чему же там учат? — спросил Сергей. Хаусхоффер загадочно посмотрел на него.
— Магии, мой молодой друг. Волшебству.
— Одного не понимаю, — сказал Абакумов, выслушав рассказ Гронского. — Как немцы тебя после всего этого отпустили?
— Я ушел сам, — ответил астролог. Он снял с огня кастрюльку и долил кипятка в расписанный цветами и птицами заварочный чайник. — Еще чаю, товарищ генерал?
— Давай, — фыркнул Абакумов. Чай у Гронского был китайский, зеленый. Абакумову он напоминал сено — он привык к крепкому черному с сахаром и лимоном. Но в Лесном Доме черного чая, как выяснилось, не было.
— Все началось с Гесса, — Гронский осторожно налил в пиалу генерала бледно-зеленого настоя. — Я составил ему гороскоп… крайне неблагоприятный. К этому моменту он уже полностью доверял мне, и я попробовал использовать это обстоятельство, чтобы предотвратить войну. Гесс пошел к Гитлеру, тряс у него перед носом космограммами, доказывал, что если Германия нападет на СССР, последствия для рейха будут ужасными. Гитлер не захотел его слушать. Его личный астролог Крафт мог бы помочь… тем более, что гороскопы абсолютно недвусмысленно предсказывали поражение Германии… но почему-то не захотел. Возможно, его перекупили англичане.
— Ты что, всерьез? — нахмурил брови Абакумов.
— Конечно, товарищ генерал. У англичан были для этого возможности, ведь Гитлер верил, что на Острове много его сторонников, и не запрещал британцам посещать рейх…
— Да я не о том! Вот эти гороскопы, космоскопы — это же чушь собачья!
— Космограммы, — улыбаясь, поправил Гронский. — Нет, товарищ генерал, не чушь. И я могу легко это доказать.
— Ну, попробуй, — Абакумов отхлебнул чаю, поморщился.
— Для этого мне нужно знать дату и место вашего рождения, товарищ генерал. И хорошо бы еще точное время.
— А больше тебе ничего не надо?
— Нет, это все, — Гронский сделал вид, что не заметил прозвучавшей в словах собеседника угрозы. — Для того, чтобы составить гороскоп, этих данных вполне достаточно.
— И ты сможешь сказать, что меня ждет? — недоверчиво спросил начальник Управления Особых отделов.
Гронский молча кивнул.
— На какой срок? На год? Больше?
— Зависит от обстоятельств, товарищ генерал. Будущее вариативно. Гороскоп Гесса, например, показывал, что если он останется в Германии, то проживет еще пять лет, а если покинет рейх — то пятьдесят.
— Поэтому он и сбежал в Англию? — Абакумов отставил опустевшую пиалу. — Тьфу, да как ты эти помои можешь пить!
— Зеленый чай чрезвычайно полезен для здоровья, товарищ генерал. Если ваш гороскоп покажет, что жить вам предстоит долго, я бы настоятельно советовал вам пить зеленый чай хотя бы два раза в день.
Абакумов с каменным лицом вертел в руках кусочек рафинада.
— А если он покажет что-то другое?
Это было сказано с такой зловещей интонацией, что любой другой на месте Гронского побледнел бы от страха. Но астролог только улыбнулся.
— Если гороскоп будет неблагоприятным, всегда существует возможность обойти роковое стечение обстоятельств. Звезды побуждают, но не вынуждают. Когда Гесс улетел в Англию, я составил собственный гороскоп. Получилось, что в ближайшие два-три месяца меня арестуют и, скорее всего, расстреляют. Тогда я решил покинуть рейх. Космограмма показывала, что и в этом случае меня не ждет ничего хорошего. Но определенный шанс все-таки сохранялся… Я выбрал побег.
— И что? — хмуро спросил Абакумов.
Астролог внимательно посмотрел на него.
— Я думал, вы знаете… самолет, на котором я пересек линию фронта, сбили наши зенитчики. Я обгорел, едва остался жив. Потом меня две недели допрашивали особисты…
— А ты чего хотел? — рявкнул Абакумов, грузно поднимаясь из-за стола. — Чтобы тебя тут с оркестром встречали? Скажи спасибо, что сразу не шлепнули как немецкого шпиона.
Кусочек рафинада с сухим треском лопнул в его сильных пальцах.
— Вы не поняли, — дерзко ответил астролог. — Я не в обиде на ваших подчиненных. В конце концов, будь я на их месте, возможно, поступил бы точно так же. Дело в другом — я просчитал два варианта будущего, и выбрал тот, который давал большее пространство для маневра. Здесь меня могли, как вы выразились, шлепнуть, а могли доставить в Москву и дать звезду Героя, что в конце концов и произошло. Останься я в рейхе, моя участь была бы предрешена. У человека всегда есть выбор… даже если это выбор между плохим и очень плохим вариантом.
— Значит, если ты нагадаешь мне хреновое будущее, я всетаки смогу его изменить?
— Не нагадаю, товарищ генерал. Гадают цыганки, у них своя методика, своя магия… Я ученый, и имею дело с законами природы. Мы пока не можем их объяснить, но они есть и они работают…
— Одиннадцатое апреля тысяча девятьсот восьмого года, — перебил его Абакумов. — Москва. Точного времени не помню, бабка вроде говорила, ночью родился…
— Отлично, — кивнул Гронский. — Сегодня вечером я произведу все необходимые расчеты. Завтра гороскоп будет готов.
Абакумов хмыкнул и мотнул головой, словно показывая, что не склонен принимать слова астролога всерьез.
— Теперь давай к делу. Насчет твоих звездочетов я уже понял — Гитлер к ним прислушивается. А как насчет гипнотизеров?
Гронский на мгновение задумался.
— Сложный вопрос… Был такой предсказатель Эрик Хануссен, очень известный в то время, когда я приехал в Берлин. Он читал мысли, предсказывал будущее и выступал с гипнотическими опытами. Гитлер ему доверял. Хануссен, например, предсказал пожар рейхстага…
— Но ведь фашисты подожгли его сами!
— Не совсем так, товарищ генерал. Вы, конечно, знаете, что технически поджог совершил голландец Ван Дер Люббе — жалкий, опустившийся человечек. Но полицейские, которые его допрашивали, пришли к выводу, что Ван Дер Люббе кто-то загипнотизировал — об этом писали в берлинских газетах. Некоторые мои друзья в обществе Туле предполагали, что гипнотизером был именно Хануссен. Поэтому-то он так уверенно говорил о предстоящем пожаре… Но вскоре после прихода нацистов к власти выяснилось, что знаменитый Хануссен никакой не швед, а чешский еврей по имени Хаим Штайншнайдер. Фюрер почувствовал себя оскорбленным — он ведь покровительствовал гипнотизеру. Вскоре Хануссена нашли мертвым — его убили штурмовики, которым он давал в долг крупные суммы денег. С тех пор Гитлер с большим подозрением относился к гипнотизерам, считая их шарлатанами. Другое дело…
Гронский замолчал. Поднес к губам пиалу с чаем, но пить не стал.
— Другое дело, что сам фюрер обладает колоссальным гипнотическим даром. Хаусхоффер говорил мне, что он способен убедить в чем угодно и одного человека, и целую толпу. А один раз добавил, что это настоящее чудо, которое сотворил Эккарт.
— Кто такой Эккарт?
— Странный человек. Хаусхоффер называл его учителем фюрера. Он умер вскоре после пивного путча в Мюнхене, когда Гитлер сидел в тюрьме. Говорят, что Гитлер плакал, узнав о его смерти.
— Плакал? — брезгливо переспросил Абакумов.
— Фюрер вообще очень сентиментален, — пожал плечами Гронский. — Вы не знали? Он обожает щенков и котят, и ненавидит охоту.
Абакумов круто развернулся к нему и грозно навис над сидевшим на табурете астрологом.
— Ты что, собрался мне рассказывать, какой Гитлер замечательный? И собачек любит, и гипнозом владеет, так, что ли?
— Мне казалось, вы хотели узнать о Гитлере больше, чем можно прочесть в фельетонах Эренбурга и Меттера, — холодно сказал Гронский.
— Мне нужно знать, пользуется ли Гитлер услугами гипнотизеров! А про его любовь к собачкам будешь рассказывать кому-нибудь другому!
Гронский допил чай и поднялся. Он был на полголовы ниже рослого Абакумова, но держался с таким достоинством, что генералу стало даже завидно.
— По моей информации, — тщательно выговаривая слова, произнес Гронский, — Гитлер не прибегает к помощи гипнотизеров. Ему это попросту не нужно, поскольку он сам владеет техникой внушения.
— Этому можно научиться? — Абакумов слегка сбавил обороты.
— Можно, конечно, были бы способности. И в обществе Туле, и в Биорадиологическом институте этому учили. Другое дело, что, если способностей нет, то даже лучшие учителя окажутся бессильны.
