один получишь Сталинку, то уже хо-ро-шо... Я пр-равильно говор-рю, товар-рищ Жар-ров...
Писатель лишь помахал перед лицом, разгоняя винные пары.
- Товагищ, ваша очегедь.. - обратился он ко мне.
- Сталинский сокол, подождите нас. Мне Василий Иосифович... - тут писатель одёрнул жену и она, зашипев от злости, прекратила дозволенные речи.
Я быстро получил сотнями и десятками свою тысячу. И встал к выходу, желая продолжить разговор со звёздной парой. Симонов снимал с книжки десять тысяч. А неплохо живут писатели в СССР. Тут, я обратил внимание, что около кассы крутится какой-то шкет и держит ушки на макушке. Вот он подошёл к окну, повернулся к тёмной аллее и поднял руку, очевидно давая кому-то знак. Что-то мне это не нравится.
- Я вас провожу до остановки, - говорю я Серовой, опасаясь, что Симонов откажется.
Выходим. Ленинградка худо-бедно освещена фонарями, но горят не все и метров за пятьдесят до остановки мы попадаем в тьму египетскую. Из этой темноты из-за куста к нам подваливают три на вид подростка. Один достаёт нож, блеснувший красным от огонька зажигалки от прикуривания сигареты-чинарика, и говорит:
- Деньги на бочку. Кто заорёт - тому кишки выпущу.
Я непроизвольно встаю впереди окаменевшей Серовой. Достаю свой лопатник и, в стиле Насти, прогинаюсь, подавая одному из малолеток. Ножевых дел мастер, выплюнул догорающий чинарик, ухмыльнулся и расслабился, видя, как подельник наклонился за добычей. Я сделал резкое движение и заехал ногой в плечо нагнувшегося парня. Следующим ударом ногой выбил нож из вытянутой руки докурившего грабителя. Два быстрых шага вперёд в боксёрской стойке и резкий апперкот в подбородок отступающему третьему младобандюге. Четвёртый со всех ног бросился в темень под дерево. Только я собирался добить ногами троих упавших, как из под дерева показался парень, включил фонарик под мне ноги и дружелюбно произнёс:
- Привет от Борзого.
Я узнал его. Этот кент рассказал мне про убийц Анечки. Я поворачиваюсь к ожившим знаменитостям и говорю:
- А давайте сделаем вид, что ничего не было. Вы согласны? И ребята больше не будут...
Поднимаю кошелёк и братва, забрав потерпевших уруливает в тёмный переулок. К остановке подходит нужный автобус и мы раскланиваемся.
26 апреля 1951 года. Москва.
Позвонил утром своему хоккейному тренеру Короткову. Он посетовал на сокращение тренировочных часов на льду у Глязера("другие команды тоже прочухали и встали в очередь"). Павел Михайлович сказал, что по моим эскизам изменена вратарская амуниция. Мастера сделали нам с Пучковым коньки с более широким лезвием и запасные шлемы с толстой сеткой-проволокой.
Оставил в приёмной Шепилова эскиз надувного мишки - символа молодёжной Олимпиады. Пояснил в записке, что его будет нужно запустить в небо в день закрытия молодёжной Олимпиады Фестиваля.
Захожу в Спорткомитет к Гранаткину. Секретарши нет на месте, а в кабинете за столом Валентна Александровича сидит какой-то дядька и спрашивает меня:
- Товарищ, вы по какому вопросу?
- Вот, - говорю, - Документы принёс для оформления на участие в зарубежном футбольном турнире.
- Что же это? - говорит дядечка, - Вы всем подряд продуваете? Не порядок, товарищ футболист. Вот если все в СССР продувать начнут, что хорошего получится? Ничего хорошего. Я вот думаю, что нужно всю сборную направить на автозавод ЗИС. В сборочный цех на месяц или на два... пусть гайки покрутят на конвейере. Может тогда бегать станут получше, как вам предложение?
Ответить я не успел.
Вошёл Валентин Гранаткин и спросил у вскочившего с его места мужчины:
- Ну что, Гриша? Натёр пол? Ну всё, свободен. Мне работать надо.
Оказывается это полотёр был, а я то думал...
Гранаткин выслушал мой короткий рассказ про победу на чемпионате мира по хоккею, про финал молодёжки в Париже и спросил по какому я вопросу. Дал мне для перерисовки утверждённый план Спартакиады с сеткой по футболу и боксу. Бои в моей категории не совпадают по времени с футбольными играми нашей части сетки.
Гранаткин похвастался, что пробил Колобкова на участие в Кубке Центропы. Провожая меня к двери, рассказал забавное:
- Представляешь?! В игре 22 апреля Крылья Советов-ЦДСА, закончившейся 2-1 не в пользу армейцев, в протоколе их тренер Аркадьев написал: "Судья Аверкин был пьян и не мог обеспечить игру судейством." Как тебе такое? А это только начало чемпионата. Хорошо, что мы по твоей подсказке создали апелляционный отдел. А то бы зарылись по уши в разборках...
Вечер. Дача Булганиных. Я из славного города Парижа привёз заморские конфеты "Баунти" московским подругам и детям. Вот теперь наблюдаю, как едят это "райское наслаждение". Для горьковских подруг и детей ещё всё впереди.
Пока гости собирались, а Даша лихорадочно накрывала на стол, я поговорил с Вовкой Булганиным. Он записался в кружок рисования при Дворце пионеров и в авиамодельный. Жизнью доволен. Спрашиваю, как новый папочка. Вовка крутит пальцем у виска и говорит с прискорбием:
- Как придёт с работы, он изображает нашего школьного друга. Корёжит голос, строит рожи, а Наташке при встрече бьёт в невидимый барабан двумя руками и она, смеясь, тоже начинает стучать в пустоту.
Вова подносит к открытому рту два сжатых пальца и рычит, изображая блевание. Заметив мою улыбку, добавляет:
- А маму мы почти не видим. она то на телецентре, то на репетициях, то на концерте. Нас тогда папина мама Елена Михайловна забирает. Наташка её бабушкой зовёт, а я ещё не привык.
Захожу к мужчинам в курилку. Серго Берия рассказал, что перед войной их дружка детства Леонида Хрущёва поймали вместе с киевской бандой, которую ждал суровый суд. Лёня как-то выкрутился, а потом, будучи курсантом Балашовской школы пилотов, женился на своих еврейских подругах сначала на Розе, а потом на Эсфирь. Перед финской ещё раз женился и ушёл на фронт. В 1941 воевал храбро, представлялся к ордену, но был сбит. Тяжелораненый лётчик дотянул до линии фронта и упал на нейтральной полосе. Потом почти полгода лечился в госпиталях.
- Это мне Стёпа Микоян рассказывал, - вворачивает в рассказ
