значит настоящий Император?
— А что такое Империя? Чем Империя отличается, например, от королевства или герцогства?
— Ну… — начал было говорить Педро Гонсалес де Мендоса, примас Испании и архиепископ Толедо, выступавший в роли нунция, но завис, обдумывая этот вопрос. Он вдруг понял, что вот так в лоб, прямо и лаконично не может ответить.
— Ничего хитрого и сложного в вопросе нет. Государства бывают разные. Мелкие города-государства, как, например, в Италии. Самостоятельные графства или княжества покрупнее. Царства-королевства. И, наконец, Империи. Их отличает не только размер, но и форма устройства. И если княжество или там герцогство может еще себе позволить привычную модель подчинения, когда рыцарь приносит оммаж барону, барону графу, граф герцогу и так далее. То уже для королевства — это решение не приемлемо. Да, оно возможно. Но в этом случае мы говорим о варварском королевстве.
— Ты, верно, не знаешь, что варварским, принято называть королевство, власть в которой держит самозваный правитель, не благословленный Святым престолом.
— Это ошибочное мнение, — нейтральным тоном заявил Иоанн. — Варварский король — это король, который выстроил в своей державе все по варварскому обычаю, а не по имперским традициям. Он, к слову, вообще не обязательно христианин. Или ты забыл о том, что ранее многие земли были под рукой язычников и их правителей?
— Допустим, — кивнул де Мендоса. — Но что же такое Империя по твоему мнению?
— Государство[2] с высокой централизацией и концентрацией ресурсов. Когда власть находится в руках Императора, управляющего своей державой с помощью чиновников, а не вассалов. Когда налоги большей своей массой стекаются в руки правителя, а потом распределяются им по необходимости. Когда армия и флот служат Императору, а не каким-то мелким владетелям на местах. И так далее. Империя — это высшая форма власти. Империя — это высшая форма устройства державы. По сути, она может быть даже в формате республики, как в раннем Риме. Ибо главное — это высокая концентрация ресурсов, единый закон, единый порядок, и управление державы чиновниками, а не местными царьками разного пошиба и военными авантюристами. Во всяком случае основных территорий. Королевство же или царство, есть, по своей сути, переходная форма правления от варварского вождя к Императору. Вот и выходит, что по своей сути Фридрих просто герцог. Очень-очень великий… герцог… верховный вождь варваров. Этакий правитель, не имеющий к Империи ни малейшего отношения, как и его государство.
— Но его венчали.
— Меня тоже венчали Императором Востока. Но что-то я не вижу под своей рукой этой Империи. Согласись, не порядок. Впрочем, я не против того, чтобы Фридриха называли Императором. Мне, строго говоря, все равно.
— Нет, — усмехнувшись, заметил де Мендоса, — тебе не все равно.
— Может и так. Но воевать с ним из-за своих убеждений я не буду. Это глупо и не принесет мне никакой пользы.
— А как же справедливость?
— Справедливость, я полагаю, разумнее утверждать, отбивая обратно христианские земли. А не сражаясь с ряжеными, которые получили свою власть хитростью и удачными браками. В этом нет чести.
Примас усмехнулся, но промолчал, благосклонно кивнул. Он, будучи испанцем, прекрасно понимал, о чем речь. Ведь испанцы свою землю отбивали с кровью и потом. Войной. Долгой и тяжелой войной. А Габсбурги… они были совсем иными и вызывали у любого честного испанца достаточно смешанные чувства. Теперь же, после слов короля, прояснившихся еще ярче.
Патриарх Мануил же задумчиво смотрел куда-то в небо. Он задумался над словами короля Руси. Совсем рядом где-то надрываясь визжал преступник, которого казнили с особой жестокостью, стараясь причинить максимум боли и унижения. Но ему было все равно. Его мысли находились далеко. Там. В Константинополе…
[1] Парадные доспехи в те времена применялись. Но, достаточно ограниченно. Их надевали там и тогда, когда, либо требовалось находиться в боевой обстановке, либо подчеркнуть военную природу их носителя, либо нужно было поучаствовать в каком-то маскараде или тематическом шествии. А вот на церковные таинства их не надевали. И на застолья. И много где еще. Даже тот факт, что король их надел на казнь, выглядело определенной натяжкой. В конце конца, здесь не боевая зона, не карнавал и не требовалось подчеркнуть его роль военного. Он здесь был судья — высший арбитр. Поэтому присутствие его в доспехах воспринималось окружающими с понимающими улыбками. Все-таки два серьезных покушения за полгода, тут любой бы начал дуть на воду…
[2] Здесь Иоанн высказывает свое видение данного вопроса. С мнением автора оно может не совпадать.
Часть 2. Глава 1 // Чаепитие у бездны
Часть 2 — Чаепитие у бездны
Каждое ведомство должно заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности довольно велики, они гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди…
Воланд «Мастер и Маргарита»
Глава 1
1481 год, 3 марта, Париж
Тогда, в августе минувшего года, Людовик XI очень оперативно отреагировал на угрозу. Он не стал ждать. Не стал гадать. Он просто дал себе возможность испугаться. И бросился в бега. Чуть ли не в одних подштанниках.
Конечно, для короля «в одних подштанниках» не тоже самое, что и для простолюдина. Но большую часть своего имущества пришлось оставить в Плесси-ле-Тур. Прихватив только самое необходимое. Включая казну, разумеется…
Так или иначе — Людовик XI сбежал.
А Антуан, Великий бастард Бургундии и единокровный брат Карла Смелого, сумел, действуя внезапно, захватить резиденцию руа де Франс и богатую там добычу. Более того — объявить о том, что Луи Паук погиб.
Вот так взял и погиб.
А тело какого-то бедолаги, обезображенное до невозможности, нарядили в королевские одежды и торжественно похоронили в местной церкви. Что создало Людовику категорические сложности.
Ведь всем вокруг раструбили о том, что его убили. И тут раз — вваливается к ним в гости человек, имеющий внешнее сходство с королем. Как вы поступите? Особенно если настоящий Луи вам все мозоли отдавил своими интригами?
В общем — Франция забродила и забурлила. Сам же Людовик оказался в собственной стране на птичьих правах. Хуже того. В считанные недели вся страна раскололась на несколько политических партий. Группу сторонников сына Людовика — Карла, которому еще и десяти лет не исполнилось. Группу сторонников собственно самого короля. И тех, кто хотел воспользоваться моментом. И последних было в несколько раз больше, чем представителей первых двух партий.
На этом стратегия Карла Смелого и строилась. Атаковать в конце лета, под осень. Чтобы король не успел стабилизировать свое положение и собрать до зимы войско.
Сам же Великий герцог Бургундии выступил по Сене из ее верховьев.
