накидались с Пущей, пока посуду таскали. А тут ещё темнотища, да корявый асфальт. Жека как мог, поддерживал её, чуть ли не тащил. Оглянувшись, увидел, как Пуща точно так же повисла на Славяне, да ещё и с сигаретой в руке. Только Митяй шёл в гордом одиночестве, засунув руки в карманы олимпийки, но видать, нисколько не тяготился этим, с насмешкой поглядывая на пацанов.
— Водяру хоть возьми! — крикнул Жека, протягивая пакет.
Так и притащились на пятак. Пятаком в последнее время звали беседку в детском саду, где обычно зависали, чтоб узнать новости, или позвать куда-то. Ходить на пятак считала для себя делом чести вся местная шпана, относившая себя к центровым. Своими вечными воплями они постоянно доводили местных пенсионеров. Но недовольные боялись связываться с шантрапой, справедливо рассуждая, что лучше сидеть здоровыми, и слушать вопли, чем сидеть побитыми, и слушать те же вопли. Вот и сейчас, пацанва, прознавшая, что Клауса сегодня провожают в армию, собралась в беседке, громко перетирая, кто, куда и с кем! Увидев бухих Сахариху и Пущу, которых тащили Жека со Славяном, пацаны засвистели, расхохотались, но место на лавках освободили, подчинившись небрежному жесту Митяя. Много тут было новых пацанов, которых и Жека-то с трудом знал — район постоянно строился и расширялся, приток к центровым шёл постоянно. Но верховодил молодыми пацанами уже брат Жеки, Серый, и его корифан Миха. Вот и сейчас Серый стоял, и насмешливо смотрел, как Жека усаживает свою любимицу на лавку, спиной к металлической спинке.
— Нихрена Сахариха накидалась. Чё с ней? Она ж не пьёт вроде. И Пуща бухая.
— Да... Там Валька была.
— А чё обижаться-то? Светке рассказывал, что с Валькой зависал? — удивился Серый, стряхивая пепел.
— Серый, ничё я не рассказывал, — Жека сел рядом с Сахарихой, которая явно собиралась поспать здесь, и завалилась Жеке на бок. — Короче, вон вам пузырь, у Митяя. Выпейте за Клауса.
— Ты не будешь? — удивился Серый. — Догнаться не хочешь?
— Не буду. Пойду Сахариху домой провожу. Поздно уже. Но я ещё прийду, побазарить надо. Славян, ты эту интердевочку потащишь домой?
— Не. Подожду тебя. Она чё-то уснула совсем.
— Жеееняяя! — промычала Сахариха и полезла целоваться, но Жека основательно встряхнул её.
— Светик! Ну возьми себя в руки! Пошли домой!
— Если ты меня только дотащишь! — засмеялась Сахариха, но всё-таки встала, сняла туфли, бросила на пол беседки, и пошла босиком, слегка покачиваясь. Потом оглянулась, и рассмеялась.
— Жекич! Ну ты где?
— Сахара не боишься? — спокойно спросил Серый, глядя на Жеку. — Может, с тобой пойти?
— Не. Чё его бояться, — махнул рукой Жека. — Заедет по бороде, да и всё. Привыкать, что ли?
Взяв светкины туфли, Жека догнал её, обхватил за талию, и так дотащил до подъезда, помог подняться на этаж, позвонил в дверь. Слышно как кто-то подошёл, открыл глазок, потом щёлкнули два замка на железной двери.
— Опа-на! Это чё такое? — в проёме двери стоял Сахар, могучий, как шкаф, в спортивных шортах, и с удивлением смотрел на сестру. — Это где так посидели?
— Да... Клауса в армию провожали. Слыш, Сахар, я даже не заметил, как она накидалась. Ну чё сказать ещё... Вроде нормальная была.
— Я и сейчас нормальная! — обиделась Сахариха, оттолкнула Жеку, и уже отошла, как вдруг на цыпочках подбежала, обняла за шею, и прям при брате засосала в губы. Жека от стыда не знал куда деваться.
— Чао какао! — Сахариха помахала рукой, и пошла к себе в комнату, пьяно хихикая.
Жека посмотрел Сахару в глаза. В них ни веселья, ни смеха не было. Глаза как тёмные колодцы, а широкое лицо как гипсовая маска. Чем от него веяло сейчас? Да ничем хорошим. Сахар положил здоровенную руку на стену, закрывая выход, и опустил голову, как будто задумавшись. Потом снова поднял, искоса глянув на Жеку.
— Ты знаешь, сколько ей лет?
— Да.
— Ты вроде правильный пацан, и я хочу спросить тебя — ты не кинешь её?
— Я не могу сказать, как будет и что, — твёрдо ответил Жека, глядя Сахару в глаза. — Не хочу проотвечаться. Если она не кинет меня, то и я не кину её.
— Молодец, — одобрил Сахари, и убрал руку с прохода. — Иди.
Жека собрался выходить, как Сахар сделал неуловимое движение правой рукой, собираясь пробить фанеру, но Жека блокировал удар, потом второй, и хотел уже ногой заехать Сахару в ответ, как тот рассмеялся, и поднял руки, показывая что это всего лишь шутка.
— Молодец. Фанеру держишь. Намаса ты опрокинул? Там Добей кипит, что к нему в район пацаны от меня ходят, и бьют его шестёрок.
— Я опрокинул, — спокойно ответил Жека, и потом добавил. — Они первые наехали по гоп-стопу. Я жил там раньше. Больше я туда не пойду. Мне там больше не к кому ходить.
Вернувшись на пятак, помог Славяну дотащить до дома Пущу, выслушать нотации от её родаков. Потом вчетвером посидели в беседке, побазарили.
— Чё там Сахар? — спросил Серый. — Не побил тебя?
— Не, — отмахнулся Жека и рассмеялся. — Хотел, но не смог. Да шучу я, шучу. Нормально всё. Сказал, Добей меня ищет.
— А чё он тебя ищет? — спросил Славян. — Это же другой район, у музея.
— Да зимой было. Ходил к друганам старым, потом вечером его шестак, Намас, наехал с каким-то фраером. Финка у них была. Ну я и поправил им здоровье обоим. Вот. Добей кипит щас, кто его шестёрок побил.
— Намас это не цыган такой наезжий там был? — прогудел Митяй. — Такого низкого роста, метр в кепке, но накачанный?
— Он, — согласился Жека. — У него ещё причёска как у Брюса Ли.
— Хахаха! — рассмеялся Митяй. — Круто ты его опрокинул. Он сейчас слепой, сидит на картонке у колбасного, копейки сшибает. А я-то думаю, кто его так здорово прибил. Ну ладно. О чём побазарить-то хотел?
Ну, Жека и обсказал им ситуацию с сахаром. Надо сказать, пацанам сначала не понравилось.
— Да ну, Жек. Ты чё... Ну стащишь ты его, а куда девать потом? Грузинам? На толчок? — возразил Митяй. — Там всё забито уже своими. Не... Там крутые мутят-крутят. А мы
