его плеча и удивлённо спросил:
— Кто это, и в чём он?
Совершенно голое тело от пяток до макушки, включая лицо и длинные волосы, было густо измазано тёмно-зелёным соком растений и, не разглядев, водитель принял эту массу за странную одежду.
— Это индеец? — наконец сообразил Франц.
Из спины туземца, войдя по рукоятку, торчал тяжёлый армейский нож со сжимающим свастику орлом.
— Да, Ази, не хотел бы я встретиться с тобой по разные стороны фронта, — заметил, присмотревшись, Фегелейн.
Последним появился Шмидт. Он наморщил лоб и, склонившись над телом, удивлённо спросил:
— Какого чёрта?
Затем его осенило. Он медленно выпрямился, словно желая казаться выше, и, ни слова не говоря, бросился к дереву, от которого начал свой путь к берегу. Подняв злополучный лист, он увидел вдавленный в мокрый грунт чёткий отпечаток босой ноги.
— Сволочь, — прошипел он сквозь зубы с наливающимся кровью лицом, затем, не сдержавшись, закричал: — Привычка у тебя такая?! Сволочь, ты использовал меня как живца!
— Ну, хоть какой-то от тебя толк! — засмеялся Айземанн.
— Я тебя пристрелю! — решительно размахивая «Вальтером», бросился обратно Шмидт.
— Спрячь, — брезгливо скривившись, перехватил его руку Фегелейн, затем склонился над телом и перевернул. — Он мог быть не один.
— Не думаю. Скорее всего, это разведчик. Обрати внимание на его жабий камуфляж. Сливаясь с листьями, он постоянно исчезал с моих глаз.
— Но всё же не исчез?
— Спасибо Шмидту, тот полностью завладел его вниманием. Мне лишь оставалось подождать, когда он подставит спину. А швырнуть нож для меня — что попасть вилкой в рот.
— Довольно мелкий, — продолжая изучать туземца, сказал Фегелейн. — В нём не больше полутора метров. Телосложение ребёнка, хотя по лицу видно, что уже зрелый.
Фегелейн огляделся вокруг и увидел вылетевшее из рук дикаря копьё. Примотанный к тонкому древку жилами животных, белел костяной с зазубринами наконечник.
— То самое, — сделал он и так всем очевидный вывод.
— Они вели Бормана, ещё когда заметили его за водопадом, — кивнул Айземанн. — Долго следили, а затем напали.
— Почему? — спросил Ганс.
— Да кто же их поймёт? Значит, был повод. Может, потому что те зашли на их территорию, а может, они мстили за убитых.
Неожиданно из джунглей донёсся голос Пёшеля.
— Господин Шмидт, подойдите сюда!
— Что он там делает? — оглянувшись и не обнаружив рядом Пёшеля, удивлённо спросил Айземанн.
— У меня тоже свои привычки. Я приказал Пёшелю пройти ещё немного вдоль берега, — объяснил Шмидт.
— Господин Шмидт, быстрее все сюда!
— И похоже, что не зря, — направился на голос Шмидт.
Пёшель стоял на берегу и, не отрывая глаз, смотрел на противоположную сторону. Река в этом месте не могла похвастаться широкими берегами, и заросли тростника напротив были видны как на ладони. Они носили явные следы недавней борьбы. Посреди примятых стеблей лежало тело в серой солдатской форме. Единственное, для чего пришлось напрячь зрение, — чтобы рассмотреть лицо, но вместо него темнело кровавое месиво.
Кусты вздрогнули, тонкие ветви с красными цветами разошлись в стороны, и Клим увидел тощую серую лапу, покрытую густой всклокоченной шерстью. Тонкие пальцы с длинными когтями пощупали обшитую брезентом флягу и потащили в кусты. Петля, крепящая флягу к ремню, натянулась, но крохотная жадная ладонь была упряма и, не желая отпускать добычу, дёргала всё настойчивее. Замерев перед распростёртым у ног телом, Клим медленно стянул с плеча карабин и потянул затвор.
— Не шуми, — на плечо легла рука Айземанна. — Их здесь целая банда.
Эсэсовец ударил ногой по веткам, и волосатая лапа тут же исчезла.
— Макаки. За ночь эти твари успели перевернуть всё верх дном. Больше всего их привлекают блестящие гильзы. Хозяйничают, пока на пир не собрались настоящие хозяева джунглей. Так… что у нас здесь?
Айземанн склонился над телом в походном камуфлированном комбинезоне. Серо-зелёные пятна на груди обильно перемежались с пятнами крови.
— Та же картина, что и на берегу. Его истыкали костяными копьями, а потом пробили затылок камнем.
— И при этом не взяли оружие, — Клим указал на придавленный телом автомат.
— А зачем? Дикари даже не представляют, что это такое. Зато они не забыли срезать ему лицо. И заметь, делают такую процедуру не хуже столичного хирурга из Берлина. Кажется, для них подобная забава — привычное дело.
Позади треснула ветка, и к ним, тяжело дыша, подошёл Шмидт. Бросив под ноги недовольный взгляд, он кивнул на видневшийся в кустах проход.
— Там ещё один.
— Наш? — спросил Айземанн. — Уж не Тиллесен ли?
— Нет, — отрицательно качнул головой Шмидт, — не эсэсовец. Я проверил — татуировки под мышкой нет.
— Ищите. Я не видел Бормана, но больше других хочу увидеть Тиллесена. Если ему тоже срезали физиономию, то кроме татуировки с группой крови у него вокруг кисти наколота змея. Жаль, если его прикончили. Это должен был сделать я.
— Почему именно ты? — спросил Шмидт.
— У нас с Тиллесеном что-то вроде негласного договора — или он, или я. Давняя история, берущая начало ещё во времена нашей службы в «Тотенкопфе». Эдакое состязание за звание альфа-волка, а двум волкам в одной клетке не ужиться.
Клим поднял взгляд на появившегося из зарослей Удо. Моряк шёпотом переговаривался с Фегелейном, а когда увидел Айземанна, то и вовсе замолчал.
— Там дальше озеро с водопадом, — указал в джунгли Фегелейн. — На берегу мы нашли двух убитых мулов.
— А золото?! — встрепенулся Шмидт.
— Нет, — ответил Удо. — Ничего.
— Дикари здесь ни при делах, — начал размышлять вслух Айземанн. — Золото им ни к чему, да и без мулов такой груз не унести. Я вообще сомневаюсь, что они когда-нибудь видели мулов. А это значит, что золото успели спрятать. Закопали клад, а когда собирались обратно, на них и напали.
— Но как туземцы с палками могли разделаться с вооружёнными до зубов головорезами? — недоумевал Шмидт. — Борман отбирал самых отпетых.
— Ну и мерзость! — неожиданно передёрнулся всем телом Удо, наконец заметив в тени изуродованную голову убитого. — А если дикари всё ещё рядом? — он огляделся по сторонам и невольно отступил на шаг. — Я не хочу закончить, как он.
— Нет их здесь, — ответил Айземанн. — Если бы были, ты бы об этом узнал, как только перешли реку.
— Как?
Айземанн поиграл в руках тонким лёгким дротиком и протянул моряку.
— По вот такой занозе в заднице.
— Что-то здесь не так, — Шмидт присел рядом с телом. — Когда ему проломили голову, он был ещё жив. Как он мог подпустить к себе дикаря на расстояние вытянутой руки? У него в руках автомат с полным магазином.
— Браво, ищейка! — пробежался довольным взглядом по лицам Айземанн. — А я
