спину.
Баранова затылком ударилась о тротуар – даже я в глубине двора услышал глухой стук. Усатый и красноносый ремонтники выронили недокуренные папиросы, но не двинулись с мета. Их толстощёкий приятель прижал ладони к лицу и заревел, будто ему в глаза плеснули серной кислотой. Рита застонала, приподняла голову, одёрнула задравшуюся выше середины бёдер юбку. Опёрлась локтем о землю – другой рукой прикоснулась к затылку. Громко выругалась. Я уловил в её голосе нотки испуга и обиды. Перевёл взгляд на Поросёнка, заметил: тот рассматривал свои пальцы. «Кровь?!» - взвизгнул толстощёкий. Мне почудилось: у него дрогнули ноги. Ритин сосед рассматривал свои окровавленные руки – по его скулам и щекам стекали из разодранных бровей темные струйки.
- Ах ты тварь такая!.. – произнёс Поросёнок.
Он наклонился и поднял с земли горлышко от пивной бутылки, взглянул на Баранову.
- Серёжа… – сказала Котова.
Лена толкнула мою руку.
Я дёрнулся… но тут же погасил свой порыв: опустился на скамейку. Потому что межу Ритой и её разгневанным соседом, будто чёртик из табакерки, возник Олег Котов. Он молнией мелькнул в воздухе над пока не поднявшейся с земли профессорской дочкой. Приземлился в трёх шагах от Поросёнка. По-геройски расправил плечи, почти избавился от сутулости. Я заметил, как в свете фонаря на шее Олега полыхнул чуть сместившийся вбок узел галстука. Видел, что Котов не выронил портфель – он сжимал его в левой руке, подобно щиту. А правой рукой Олег лихо взмахнул завёрнутой в газету скалкой, нацелил её кончик на грудь пухлощёкого Ритиного соседа. Лена вновь затаила дыхание, крепко вцепилась рукой в моё предплечье. Фонарь у подъезда мигнул, будто от перепада напряжения.
- Брось бутылку! – потребовал Олег.
Поросёнок не выполнил его требование. Он грозно, по-бычьи, склонил голову. Но не ринулся вперёд – взвизгнул от боли. Потому что схлопотал по вооружённой руке скалкой.
Олег отправил бутылочное горлышко в кусты: ударил по нему деревянной битой, будто заправский бейсболист. Едва слышно зашуршали молодые листья. Звякнуло о камень стекло.
- Не тронь женщину! – сказал Котов.
Он указал скалкой на подбородок Поросёнка. Профессорский сосед под прицелом грозного оружия обмяк, плаксиво поморщил испачканное кровью лицо. Прижал к животу ушибленную кисть.
Усатый и красноносый ремонтники переглянулись, шагнули к Олегу. Будто преградили ему путь к сломанному мопеду. Не отводили взглядов от скалки, которой грозно помахивал Котов.
- Ты кто такой? – спросил красноносый.
Олег посмотрел на него сверху вниз. Он опустил портфель, спрятал его за спину (словно вдруг вспомнил о спрятанной там бутылке коньяка). Громко всхлипнул раненый Поросёнок.
- Не твоё дело! - сказал Котов. – Проваливайте отсюда!
- Мы?! – возмутился усатый. – Это наш двор!..
За перепалкой мужчин я не следил.
Потому что заметил: Рита Баранова вновь улеглась на асфальт. Она не смотрела ни на своего спасителя, ни на его противников. Рита направила взгляд в небо, не шевелилась.
Я тряхнул Котову за плечо.
Сказал:
- Лена, с Ритой беда. Вызывай скорую помощь. Таксофон рядом с кафе.
Добавил:
- Бегом!
Котова кивнула, соскочила со скамьи.
Мы побежали в разные стороны: Лена метнулась к углу дома, а я поспешил к Рите.
Ветер шелестел молодой листвой деревьев и кустов. Со стороны прятавшегося за соседней пятиэтажкой проспекта доносилось рычание автомобильных моторов. По двору дома, где проживал профессор Баранов, разносились мужские голоса: вооружённый скалкой Олег Котов на повышенных тонах спорил с обступившими его мастерами по ремонту мопеда. На меня спорщики внимания поначалу не обратили. Как не замечали они и лежавшую на земле Риту Баранову, уже секунд тридцать не подававшую признаков жизни.
Дистанцию от скамейки до Барановой я промчался со скоростью атакующего леопарда. Сердце в моей груди ещё не сообразило ускорить темп сокращений, как я уже склонился над Ритой и двумя пальцами прикоснулся к её холодной шее. Почувствовал толчкообразные колебания стенок сонной артерии: слабые, но вполне отчётливые. Выдохнул тихое ругательство. Заметил на лбу Барановой росинки пота. Приподнял Ритину голову, провёл ладонью по волосам на её затылке – кровь там не обнаружил.
Стянул с себя свитер, сунул его Барановой под голову. Видел, что Ритины веки вздрагивали, словно она вот-вот откроет глаза. Я поправил рукава своей тельняшки, выпрямился – взглянул на мужчин, всё ещё соревновавшихся в угрозах и колкостях. Хмыкнул. Сорвался с места. Три удара я нанёс за четыре секунды. Мужские голоса стихли. Ремонтники мопеда шумно выдохнули при встрече с моим кулаком. Стали на тротуар в позах журнальных столиков. Прервавшийся на полуслове Котов опустил скалку.
- Баста, карапузики, кончилися танцы, - сказал я.
Холодный ветер погладил меня по спине. Он напомнил, что седьмое марта в Новосоветске – ещё не лето. Намекнул, что я рановато разделся до тельняшки.
Я поёжился.
За моей спиной раздался голос Олега:
- Что с ней?
Я не обернулся, но ответил:
- Как минимум, сотрясение. Скоро приедет скорая. Разберутся.
Я видел, что получившие от меня «таблетки для памяти» ремонтники мопеда поочерёдно вспоминали: они не четвероногие, а прямоходящие. Усатый и красноносый самостоятельно оторвали ладони от земли. Толстощёкому я помог – схватил его за ухо и резко потянул голову Ритиного соседа вверх. Ухо Поросёнка хрустнуло, но не оторвалось. Его владелец громко взвизгнул, выпрямился и тут же встал на цыпочки. Я наклонил голову, посмотрел в его крохотные поросячьи глазки – те влажно блеснули.
- Дошутился? – спросил я.
Выпустил покрасневшее ухо, отвесил Поросёнку звонкий подзатыльник. Отбросил ногой к кустам пивную бутылку, из которой вытекала тёмная жидкость. Вдохнул витавший в воздухе аромат пива.
Посмотрел на притихших ремонтников.
- Слушайте меня, бандер-логи, - сказала я. – Мне по барабану, что вы живёте в этом дворе. Хватайте свой драндулет и уматывайте от этого подъезда. Хоть домой, хоть в тартарары.
Я снова заглянул толстощёкому в глаза. Заметил четыре почти параллельные кровавые полосы у него на лбу. Увидел и скользнувшие по щекам Поросёнка похожие на бисер слезинки.
Спросил:
- Бандер-логи, вы слышали меня?
Поросёнок кивнул.
Я заметил, как закивали головами и его приятели,
- Вот и прекрасно, - сказал я. – Пошли вон.
И громко скомандовал:
- Быстро!
Ремонтники устремились в стороны, будто потревоженные тараканы: Поросёнок прижал ладонь к уху и ринулся в подъезд, а его приятели подхватили мопед и неуклюже побежали вдоль дома (топот их шагов эхом разносился по двору). Я посмотрел на Котова. Олег склонился над Ритой, словно прикидывал: не
