— Мама, — Мишка просительно глянул на мать. — Роську бы у нас оставить, он мой крестник, да и относится ко мне…
— Видела я, правильно говоришь, сынок.
Татьяна, словно опасаясь, что ей не достанется ни один приемыш, торопливо вставила:
— Значит, мне — двоих. Как их звать-то?
— Артемий и Дмитрий. А дядя Лавр не рассердится?
— Сам еще детей хотел, вот и будет ему… — Татьяна запнулась и принялась преувеличенно тщательно поправлять платок.
— Тетя Настена, — снова обратился Мишка к лекарке — а можно еще одну вещь сказать? Так мы ребят приучим к заботе о них, а надо же научить и самим о других заботиться. У нас-то младшие есть: Сенька и Елька, а с остальными как?
— Ну, говори уж, говори, вижу же, что придумал.
— У нинеиных сук скоро от Чифа щенки будут. Если ребятам раздать и наказать, чтобы воспитывали…
— Аня, парень-то у тебя… А? — Настена улыбнулась и протянула было руку потрепать Мишку по голове, но тут же испуганно ее отдернула — в фургон сунулся Чиф, которому видимо надоело ждать, когда хозяин снова обратит на него внимание.
— Тьфу на тебя! Напугал, кобелина!
Чиф лишь радостно оскалился в ответ Настене и попытался облизать хозяина.
— Фу! Чиф, перестань! — Мишка принялся отпихивать от себя пса. Женщины, глядя на эту борьбу, разулыбались, только мать неожиданно пригорюнилась и тяжело вздохнула.
— Фролушка… Отец бы, покойник, порадовался…
"Блин, у каждой свое горе, а ребят берут, не задумываясь. А ТАМ, в роддомах бросают. Семью с пятью детьми днем с огнем не найдешь".
Мишка стянул с головы шапку и поклонился женщинам.
— Спасибо вам, бабоньки, за сирот, за то, что пригрели. Они вам сыновней любовью ответят.
— И тебе, на добром слове, благодарствуем. — Ответила за всех Настена. — Ступай, Мишаня, мы тут о своих делах поговорим.
"Вот как: дурные, вонючие, грязные. Слышали бы пацаны, они-то все за чистую монету приняли, а она силы пробовала… стерва. Впрочем, и Мотька с Роськой, стервецы, от наезда на Луку удовольствие получали. Тоже силы пробовали. Конечно, половое созревание уже на подходе, но ведь дети еще. А может все правильно? Это ТАМ социальная зрелость наступает гораздо позже физиологической, а ЗДЕСЬ… запросто может быть, что и наоборот. Меньше живут, быстрее взрослеют. Только же сегодня по краю все прошли, и ни у одного: ни истерики, ни комплексов всяких. Ну, Юльке Настена мозги вправит, а моим кто? Настена, правда, пообещала, но этого мало, мужская рука нужна. Пожалуй, только дед".
Чиф снова, подпрыгнув, умудрился лизнуть Мишку в нос, почему-то вспомнилось:
Ты, по-собачьи, дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей,
И никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
— Минька, подожди! — из фургона выскочила, все время молча сидевшая в уголке, Анька-младшая. — Минька, а, правда, что ты нам всем подарки из Турова привез?
Контраст между материнской мудростью женщин и девичьей суетностью был настолько велик, что Мишка чуть не выматерился вслух.
— Нашла время!
— Ну, Минька, что тебе жалко? Покажи…
— У деда всё, у него и спрашивай.
— У-у, он не покажет. А давай вместе пойдем, будто ты сам показать захотел.
— Пошли, он тебе покажет, ахнешь!
Возле дедовой палатки Мишка приостановился и, демонстративно кашлянув, громко спросил:
— Господин сотник, здесь старшина Младшей стражи, дозволишь войти?
Анька совершенно по-идиотски хихикнула.
— Кхе! Дозволяю! А хихикает кто? Тоже заходи.
Согнувшись, Мишка пролез в палатку, за ним Анька.
— Вот, на подарки желает взглянуть…
— Пошла вон, вот я тебя!
Аньку, как ветром сдуло.
— А тебе чего, Михайла?
— Новости есть, деда, и дела, без тебя не решить.
— Новости-то хорошие?
— Всякие.
— Лавруха, а чего это мы не слыхали, как они подошли? Мы тут с тобой о делах, а вокруг неизвестно кто шляется…
— Так снег-то утоптали, батюшка, не шуршит, не хрустит.
— Деда, а давай, я Чифа на стражу поставлю, он никого близко не подпустит.
— И то — дело.
Мишка высунулся наружу, свистом подозвал пса.
— Чиф! — Мишка похлопал ладонью по полотнищу палатки. — Охранять!
Чиф всем своим видом продемонстрировал готовность порвать любого, кто приблизится к палатке, и тут же занялся притащенной откуда-то костью. Ему ограничения устава караульной службы были неведомы, и кость от исполнения обязанностей его нисколько не отвлекала.
Пока Мишка "ставил на пост" Чифа, Лавр продолжил, видимо начатый раньше, разговор.
— … Ворота только одни, а со стороны реки есть маленькая калитка. От леса до ворот шагов двести, двести пятьдесят. На том берегу лес далеко, сначала заливной луг идет, потом — пашня. Как через реку перебираются, я не знаю, но сейчас там лед.
"Ага, похоже, обсуждают налет на Кунье городище, Лавр же там бывал, знает подробности".
— Сколько там сейчас народу, трудно сказать, Танюха говорила, что около трех сотен, так это десять лет назад было. Со Славомиром ушло двадцать пять мужиков, может, у них больше боеспособных и не было, моровое поветрие и туда добраться могло. Так что, сейчас там путных воинов может и не быть, только старики, да парнишки, которых с собой не взяли. Пути от Ратного до них, если с заводными конями, дня полтора или два, зависит от дороги.
— Не забудь, Лавруха, нам еще до Ратного с обозом тащиться, даже если с утра выберемся, все равно, в этот день не выйдем, только на следующий. А еще собраться, да кто-то отлынивать станет…
Мишка, поняв о чем идет разговор, влез со своим советом:
— Деда, а если сразу — отсюда?
— Не влезай, пока не спрашивают! Умник, четыре десятка или семь, есть разница?
— Всем или только преданным тебе людям? Есть разница? — В тон деду отозвался Мишка.
— Каким, каким людям?
Снаружи донесся предостерегающий рык Чифа, а за ним голос Роськи:
— Господин сотник, дозволь старшине Михайле доложить!
Лавр изумленно глянул на деда.
— Ну, батяня, ты и порядки завел!
— Кхе! А ты как думал? Погоди, ты еще не все знаешь! Михайла, пусти его.
Мишка высунулся из палатки.
— Чиф, свой, не трогать! Роська, заходи.
— Господин сотник! Все люди устроены, уже спят. Лекарка Настена сказала, что десятнику Демьяну полегчало и везти его завтра будет можно, только медленно. На страже стоят ратники из десятка Алексея Рябого.
— Кхе! Молодец! — дед довольно ухмыльнулся, искоса глядя на Лавра, и молодецки расправил усы. — Ступай и сам спать. Место-то есть? Вот и ступай, на сегодня служба кончилась. Ну, Михайла, что ты там про людей говорил?
