Кто же Вы такой, сэр, что около Вас собираются только те, кому плохо? Чего они ждут от вас? Не знаете? А Вы, ведь, сегодня, вернее, уже вчера, еще сколько-то ребятишек осиротили, и собираетесь, за счет них, еще свою команду прирастить! А не подонок ли Вы сэр? Циничный и безжалостный. Вот и деда на авантюру подталкиваете, а чего будет стоить местному населению создание феода во главе с лордом Корнеем? Между прочим, действительно лордом, поскольку станет он хозяином весьма обширной территории.
Но иначе же нельзя. Анализ показывает, что альтернативой может быть только гибель Ратного! Так что же? В соответствии с Вашей любимой теорией управления, по достижении поставленной цели, структура должна быть реорганизована под достижение следующей. Цель, создание благоприятных стартовых условий достигнута. Структура, то есть, семья, должна перейти в иное состояние, для того, чтобы идти к новой цели — формированию боярской вотчины. Кадров прибавилось, и еще прибавится. Ресурсы есть и тоже имеют тенденцию к росту. Технологии? Да какие, собственно, технологии? Банальный бандитизм, собираем банду и крышуем некоторую часть территории Турово-Пинского княжества. Крышуют же Русь Рюриковичи, но у них намечаются крутые заморочки с кровавыми разборками. Вот мы под шумок и… того, сбацаем себе, если не герцогство, то уж графство — точно.
И все же, все же, все же. Как же нам с Вами, сэр, поступить с циничным и безжалостным подонком? Давайте-ка сразу договоримся: никаких интеллигентских самокопаний, никаких комплексов вины, заламывания рук и посыпания головы пеплом. Душевное спокойствие — это тоже прагматика. Невозможно успешно заниматься серьезным делом, если что-то постоянно грызет тебя изнутри. В противном случае, либо натворишь ошибок, либо вообще потянет веревочку намылить, да подходящий крюк поискать.
Как молотком стучит в висок упрек.
И все тошнит, и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах.
Не позавидуешь товарищу Годунову, и самому в подобной ситуации оказаться, страсть, как не хочется.
Какие, собственно, имеются варианты? Первый, и самый простой, выход — оставить все, как есть, и понадеяться на крепость психики. Есть такая штука, как ретроградный анализ. Человек, пока он в своем уме, всегда находит, сам для себя, оправдание всему, чего бы он ни натворил. Любой мерзости и грязи. Можно, конечно, но Вы, сэр, управленец, и, как врачу говорят: "Исцели себя", так и управленцу можно сказать: "Управляй собой". Пускать дело на самотек, просто-напросто, непрофессионально.
Имеется и другой ход — оправдание. Хирург тоже делает людям больно, иногда даже отрезает чего-нибудь, но при этом спасает жизнь. Удобная позиция, но хирург совершенно точно знает, что иначе нельзя, потому, что обладает всей полнотой информации по проблеме. А я? Не знаю даже, кто сменит Мономаха на Киевском столе. Боярин Федор, правда, вполне убедительно прогнозирует приход Мстислава Владимировича, но дальше-то что? Помню, что должна начаться чехарда Киевских властителей, которые будут сменять один другого очень быстро, но вот когда это начнется? А про Турово-Пинское княжество вообще ни бум-бум. Действую на ощупь. Так что, хирургическая отмазка не проходит.
Еще варианты есть? Есть! Компенсация. Например, Дзержинский — создатель ВЧК — КГБ — ФСБ. Знал, что "Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с саботажем и контрреволюцией", в условиях гражданской войны и иностранной интервенции, дело кровавое, но необходимое, как и любая контрразведка. Знал и взял на себя. "Рыцарь революции", романтик, интеллигент. Не мог не терзаться теми же вопросами, что и я сейчас. Масштаб, конечно же, другой, но суть та же. И нашел-таки компенсацию — беспризорные детишки. Миллионы, оставшиеся сиротами после Первой Мировой и Гражданской. Вернул их к нормальной жизни, сделал полноценными людьми.
А случайно ли вокруг меня одинокие и неприкаянные собираются? Судьба, Бог или кто-то там еще подсказывают выход? Спасибо за подсказку, принимаю! Будут кровь, смерть и разрушения, но будут (и уже появились) пацанята, которые, не пересекись наши пути, сгинули бы без следа и надгробия. И пусть потом Тот, кому дано такое право, взвешивает и решает. А я постараюсь, чтобы на тех весах чаша с добром оказалась потяжелее".
Узкая лесная дорога, заваленная снегом, коням по колено, а кое-где переметенная сугробами чуть не в человеческий рост, вдобавок, еще и постоянно петляла. Где-то позади, растянулась колонна из четырех десятков ратников и десятка обозных саней. Мишка ехал вместе с ратниками передового дозора, старшим в котором был все тот же племянник Луки Тихон. Он сам попросил, чтобы Мишку отпустили с ними, не столько, конечно же, из желания иметь в дозоре пацана, сколько рассчитывая на чутье и слух Чифа. Умение лесовиков устраивать засады было прекрасно известно всем, и, хотя неприятностей, вроде бы, не ожидалось, Тихону, видимо, захотелось подстраховаться.
Мишка и сам не ожидал, что его возьмут в поход, но дед почему-то решил именно так, и спорить с ним не стал никто. Только Леха Рябой мрачно поинтересовался, на хрена им сдался пацан, на что получил краткий, но выразительный ответ деда, смысл которого сводился к тому, что сотнику виднее: кого брать, кого не брать. В последний момент, когда отряд был уже в седлах и ждал только команды, Мишка вспомнил о Юльке, залез в свой мешок и, достав платок, подъехал к сгрудившимся возле фургона женщинам.
— Юль, ты деда пытала, чего я тебе из Турова привез, вот держи, под цвет глаз выбирал.
Ярко-голубой шелк развернулся у Юльки в руке, упав одним концом на снег. Мишка отъехал к дороге и обернулся. Платок в опущенной юлькиной руке все так же лежал одним концом на снегу, Мишка ждал, что она махнет ему на прощание, но девчонка стояла совершенно неподвижно. Мимо него уже пошли, по три в ряд, конники, лошадь сама, без команды всадника начала разворачиваться вслед за ними, и из-за этого стало неудобно смотреть. Пришлось обернуться уже через другое плечо, Юлька, все так же стояла рядом с женщинами, опустив руки. Так и не дождавшись прощального жеста, Мишка послал лошадь вперед, догоняя голову колонны, где, сверкая на весеннем солнышке золотой гривной, ехал дед. И только возле самого поворота, когда из-за расстояния уже было не разобрать лиц, обернувшись в последний раз, он увидел, как на фоне серой стенки фургона, взметнулся и опал, словно язычок голубого пламени, его подарок.
Всю дорогу, после этого, в голове у Мишки не переставая, крутился старинный мотив:
