Новый энергетический щелчок наполнил дерзостью и силой свободных, с мощными адаптационными механизмами и эволюционной пластичностью, сорняков – ценофобов Мезозойской эры. А так же обитавших возле них новых насекомых, и еще пока робких и пугливых примитивных, насекомоядных, теплокровных животных, которые, в принципе, по отношению к мезозойской фауне, так же являлись ценофобами. Вот так всей толпой они и навалились на начинающие пустеть экологические ниши в больных биоценозах Мезозоя.
Реакция всего живого на любые изменения, прежде всего, ступенчата. Если начать, например, медленно понижать температуру окружающей нас среды то здесь каждый градус будет совершенно равноценен предыдущему. Но если мерить эти изменения, как говорят, на собственной шкуре, то ясно чувствуешь уменьшение градусов, но тебе пока все равно тепло и комфортно. И вдруг - при еще одном крошечном понижении - организм начинает ощущать совершенно иное. Как будто, вот эти оставшиеся градусы совершенно не похожи на предыдущие. То есть до какого-то предела - нет, а потом все ломается и сразу скачек в другое состояние, другое качество. Все так же и с энергетикой планеты.
Старая Мезозойская эра штопала и перекраивала расползающиеся биоценотические связи, а из-за этого энергетические ресурсы биосферы все убывали и убывали. Такое умирание, в принципе, внутреннее дело геологической эры, но до определенного предела. Какое-то еще одно убывание, какое-то ничтожное энергетическое изменение послужило сигналом:- «Все..! Fast ist..!» - Все дозволено! Можно действовать! К тому же и новая подзарядка позволяла это делать очень активно. И развернулось полномасштабное наступление на старую, беззащитную эру.
Биологическое пространство Мезозоя было разорвано без особого труда и в него, на свободные места, хлынули цветковые, а с ними вместе их сожители ценофобы - насекомые и млекопитающие. Всем им необходимо было из собственных арсеналов, не прерывая нить жизни, создать виды, которые бы заполнили оставшиеся старые и организовать новые экологические ниши, в соответствии со своими адаптационными способностями, как теплокровных млекопитающих.
Задача была сложнейшая. Нужно было построить фундамент для сукцессионных систем будущего мира и запустить их в работу. И закрутилось все, и завертелось с невероятной для современных, нормальных, обремененных ценотическими связями природных сообществ, скоростью. Никто и ничто не держит, ничто, и никто не подпирает с разных сторон, норовя отхватить кусок от твоего пирога. Воля - вольная! Гуляй - не хочу! Можно изменяться с такой скоростью, какую только позволяет генетический механизм. Это уже не та тихая и добропорядочно ползучая эволюция, которую нам преподносит академическая наука, и в которой, действительная скорость эволюции очень и очень низка из-за всевозможных сдерживающих факторов, определенных биосферой, да и энергетический потенциал уже низок. Потенциальная скорость организмов куда как больше и намного. Например, экспериментальным путем, у тлей удалось получить совершенно новый вид всего за 50 поколений (моментом образования нового таксона считается установление не скрещиваемости дочерней популяции с родительской). Насекомые в среднем дают два потомства в год. Следовательно, за те сумасшедшие 5 миллионов лет, где все разлетелось вдребезги, получается примерно 10 миллионов поколений. Это же, сколько новых видов тогда появилось и сколько из них исчезло в конкурентной борьбе, уму не постижимо! Эти цифры показывают, насколько крепко сформированные биоценозы держат «в узде» эволюционные процессы видообразования в энергетически стабильной биосфере планеты.
Замещения старых мезозойских биологических форм и растений заработал в полную мощь, благо энергии было более чем достаточно. Забил фонтан новых видов. Конкуренция между ними за обладание места под Солнцем была яростной, беспощадной и скорой потому, что ничего не сдерживало эволюцию. Биоценотические оковы в большинстве случаев были пока еще не ведомы новому, зарождающемуся миру. Побеждал тот, кто быстрее адаптировался в экологической нише. Начался новый цикл преобразования биоты Земли - Кайнозойская эра.
Процесс замещения Мезозойской флоры и фауны на Кайнозойскую на биосферном уровне был довольно прост и прямолинеен. Основные этапы, как мы уже знаем, прошли быстро за какие-то 5-7 миллионов лет, поэтому нам и представляется, что кайнозойские биологические формы млекопитающих появились сразу и без переходных форм. Затем пошла доработка и шлифовка биосистем в сукцессионных рядах, которая длилась в пределах двадцати пяти миллионов лет и закончилась примерно в середине Эоцена тридцать миллионов лет тому назад.
Эволюционная работа была проделана колоссальная и наисложнейшая. Не так-то просто было продвинуть, например, невзрачных, робких и примитивных насекомоядных млекопитающих, менее чем за 10 миллионов лет, например, до безрогого носорога индрикотерия, высотой в холке 5 метров.
После долгих информационно подготовительных мытарств мы вплотную подошли к раскрытию путей эволюционного преобразования человека и определения всего этого многотрудного и длинного пути. Тянется он из середины Каменноугольного периода (Карбона), а это, значит, пройдено 300 миллионов лет. Потрясающая бездна времени! Мы в процессе ознакомления с данной книгой привыкли оперировать десятками и сотнями миллионолетий, так, что вышеназванные цифры нас не должно смутить.
Одним из важнейших критериев прогресса в природе, является процесс ухода организмов от прямой власти внешних условий и создание своей собственной внутренней среды. Анализируя восстановленную по палеонтологическим данным историю жизни на Земле, можно сказать, что фауны и флоры, состоявшие изначально из примитивных представителей, в процессе эволюции сменялись все более прогрессивными. Их прогресс выражался в первую очередь уходом из среды, в которой они развивались. В Силурийский и Девонский периоды животные избавились от власти водной среды, эволюционировав в амфибий Пермского и Каменноугольного периодов, на смену которым пришли ящеры Мезозоя, еще автономнее. Большую автономность от внешней среды, стабилизацию жизненно важных процессов, выработали млекопитающие Кайнозоя, за счет утилизации тепла выделяемого организмом в процессе жизнедеятельности, которое в Мезозое у большинства биологических форм было как бы «отбросом производства». Создание теплоизоляции будь то пух, шерсть или жировая ткань и создание весьма сложных систем регулирующих температуру тела. Таким образом, автономность организма, изоляция от внешней среды есть признак прогресса.
Так вот, 300 миллионов лет тому назад в Палеозое, от котилозавров (котелковочерепных) «отпочковался» тощенький, в начале, расточек предка предков будущих теплокровных Кайнозоя, группа синапсид. Она отличалась от двух других групп, появившихся несколько позже, анапсид и диопсид,(43) наличием одной скуловой дуги, хорошей челюстной мускулатурой и что самое для нас важное - разделенным зубным аппаратом на резцы, клыки и коренные. Это были так называемые зверозубые ящеры.
В сонме человеческих характеров с их психологическими особенностями, есть определенные категории людей, которые в своих поступках отличаются от окружающих определенными странностями, вызывая этим порой раздражение, порой добрую улыбку и понимание, или пожатие плечами в непонимании. Их называют по-разному, в зависимости от ситуации, и чудаками и чокнутыми, а в последнее время более обтекаемо:- человек с нестандартным образом мышления. Есть и более емкое выражение,- человек не от мира сего. Они не сумасшедшие, нет, они просто мыслят по-другому и поступают соответственно своим мыслям. Если апеллировать к статистике и анализу психологических качеств, таких людей, то сразу бросается в глаза то, что много одаренных и гениальных людей, которые своей деятельностью повлияли на судьбу цивилизации и были такими чудаками - людьми с нестандартным образом мышления.
В животном мире зверозубые ящеры и были такими чудаками с нестандартным поведением. Эти упрямые дети природы, первые из рептилий, еще в царстве земноводных, отделились от котилозавров и с завидным упорством пошагали по жизни. Но не просто как все, а как-то вбок. Они с самого начала выбрали свой особенный путь, отличный от доминирующей линии животных той эпохи и шли как бы параллельно основным эволюционным процессам, нестандартностью своего развития шокируя биосферу. Они наотрез отказались от обычного для того времени приема пищи - рвать и глотать или просто глотать, а стали откусывать и пережевывать пищу. Это дало определенное преимущество перед прочими животными. Измельченная пища усваивалась быстрее и лучше. Из-за этого увеличилась энергоемкость организма, что позволяло создать более совершенную нервную систему, с более точной регулировкой жизненно важных процессов. Вполне вероятно, как результат этого, появилась возможность для создания теплокровности, а для ее эффективной работы была осуществлена перестройка кровеносной системы, ее усовершенствование. На лицо арогенный(44) тип эволюции, который позволил зверозубым обживать более сложные для жизни условия. В процессе адаптации и активного расселения у зверозубых появились локальные идиоадаптации(45) к различным экологическим нишам, что обеспечило развитие на их базе новых видов зверозубых. Первыми синапсидами были, возможно, пеликозавры. В начале Перми, они, по данным палеонтологов, составляли почти три четверти численности почти всех четвероногих той поры. Некоторые из них стали травоядными, а некоторые хищниками. Они оторвались от царства амфибий и приступили к освоению континентальных рельефов и зон, оставив болотистые низины, поймы рек, берега озер и морей амфибиям и ранним динозаврам двух других групп, которые шныряли, пока, «между ног» зверозубых, собирая крохи с их стола, или используя приемлемую для них пищу. Эта мелкие существа и были первыми ценофобами - эксплерентами на суше. Хотя необходимо отметить, что среди зверозубых такие формы то же в свое время появились. Никакая биосфера геологических эр в истории Земли без них, этих биологических «бомжей(46)», не обходилась.
