– Матка боска... Того не хватало...
Часом ранее и несколькими километрами южнее случайный охотник, или рокошанин, забредший в лес, мог видеть картину, которую не всякий в своей жизни увидит...
Антрацитно-черный огромный вертолет Сикорского даже не летел, а почти полз по земле, нигде не поднимаясь выше нескольких метров над поверхностью. Местность здесь была довольно безлюдная, здесь был лесной клин и охотничьи угодья Царя Польского, через охотничьи угодья прорубили широкие просеки для прохода машин Двора и против пожаров. Вот по одной из этих просек и крался черный вертолет, едва не состригая лопастями верхушки сосен...
– Одна минута, готовность!
– Минута, готовность!
Оружие и акваланг. Маску – в боевое положение, пристегнуть себя к аппарату, проверить подачу кислорода из общего баллона. Хлопнуть впереди сидящего по спине – готов.
Заброска...
В обширном отсеке вертолета один за другим стояли три аппарата странного вида. Черные, словно облитые резиной, с раструбами водометов и постом управления впереди, они были похожи на лодки – только очень необычные, с низкими и широкими бортами и очень толстым днищем.
Это были аппараты «Бобер», универсальные средства доставки боевых пловцов в зону мелководья. Каждая из таких лодок может двигаться как в надводном, так и в подводном положении на глубине примерно в метр. Запас подводного хода в девяносто морских миль делает ее идеальным средством тайной инфильтрации и эксфильтрации боевых пловцов, а также для действий на реках. Русские амфибийные отряды почти не имели опыта действий в речной зоне, все ограничивалось только патрулированием Тигра и Ефрата, да учениями на Волге и на сибирскихреках. Но и объект был – не из тех, какие следует считать сложными. Так, прогулка по реке, на ночь глядя.
Черный вертолет, принадлежащий спецэскадрилье, обеспечивающей доставку кронштадтских боевых пловцов, достиг наконец Вислы, лихо, как балетный танцор, развернулся, и один за другим три аппарата соскользнули по аппарели в воду, подняв тучи брызг. Вертолет отправился в обратный путь.
Только бы поляк не предал...
* * *
...Это явно был офицер – пан Боровский, хоть и гражданский в последнее время человек, мог отличить привычного к командованию пана. У шляхтича даже выражение лица особенное – надменно-брезгливое.
Пан офицер с красно-белой повязкой на рукаве ожидал его около одного из домиков сборщиков дорожной подати. Очередь стояла – рокошане не знали, что делать, то ли брать мзду, то ли не брать, ждали командира. В Польше вообще было очень ярко выражено чинопочитание и сословность...
– Меня не предупреждали о вашем приезде, пан, э...
– Будьте любезны, светлейший пан граф, сударь. Граф Виленский-Варшавский, – Ежи использовал титул одного из дедов со стороны матери, – полномочный представитель штаба обороны Варшавы и Его Сиятельства пана Мыслевского. Почему этот мост до сих пор не взорван?!
От вопроса и от тона, каким он был задан, пана Боровского прошиб холодный пот.
– Э... любезный пан граф, я принял решение пропустить беженцев и только потом...
– Вы приняли решение? – Офицер смотрел на него так, как смотрел бы на конюха, загнавшего до смерти лучшую в хозяйской конюшне лошадь...
– Пан граф, я с утра не получал никаких указаний...
Офицер огляделся по сторонам. Пан Боровский заметил, какой взгляд кинул офицер на большой короб, стоящий у ног сборщика дорожной подати, и в душе начало оттаивать. Наверное, офицер тоже...
– Балаган, пся крев! Мост заминирован?
– Так точно! – От испуга пан Боровский использовал уставную форму обращения. – Саперы еще утром изволили...
– Когда проверяли?
– Одну годину тому, вельможный пан офицер! – соврал Боровский.
– Показывайте.
Провода к заложенным саперным зарядам сходились в одной точке, к первой кабине сборщика дорожной подати. Электрическая подрывная машинка стояла прямо у ног сборщика, рядом с коробом, полным денег и украшений, черные провода, змеясь, уходили в выбитое стекло и далее – под мост, к саперным зарядам.
Ясновельможный пан офицер со скукой проверил машинку, потом зацепил рукой солидную горсть золота и драгоценностей. Золотые цепочки струились между пальцами.
– Полагаю, Его Высокопревосходительство пан генерал брони Мыслевский будет доволен вашей работой...
Так вот оно что... Ответственный за оборону генерал Мыслевский хочет получить свой кусок...
– Боюсь, Светлейший пан князь Радзивилл, на кого я имею честь работать...
– Заниматься мародерством, пан, говорите яснее!
Офицер жестко смотрел на беднягу Боровского в упор, в кобуре у него лежал солидного вида пистолет, и не стоило сомневаться в том, что могло произойти. Если у этого пана офицера особые полномочия...
– Ясновельможный пан граф, я хотел сказать, что Светлейший князь Радзивилл вряд ли будет возражать...
– Полагаю, вы правы, пан. Вы проверяли заряды внизу? Может быть, их уже смыло водой...
– Никак нет, пан офицер, я...
Ясновельможный пан офицер отсоединил контакты, подводящие провода к подрывной машинке.
– Но, пан офицер...
– Давайте проверим. И заодно все обсудим. А это – для того, чтобы кто-нибудь чего не нажал, когда мы будем внизу. Я не желаю погибать от руки мерзкого быдла...
Пану Боровскому ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Перед ним был шляхтич, а он был быдлом – и этим все сказано...
По узким бетонным ступеням пан Боровский, ясновельможный пан граф Виленский-Варшавский и еще один рокошанин, взятый ими для охраны, спустились вниз, к самому основанию, к поросшим мхом и покрытым слизью бетонным опорам моста. Здесь омерзительно пахло стоялой водой и гнилыми водорослями.
Пан граф выразительно посмотрел на сопровождавшего их рокошанина с автоматом.
– Иди... – поняв, о чем сейчас пойдет речь, сказал пан Боровский, – иди наверх, живо!
Рокошанин пошел наверх.
– И где что установлено?
– А вот там, у самой воды... э...
Пан Боровский осекся на полуслове – огромного мешка, который установили саперы, примотав его к тому месту, где железные конструкции прикреплены к опорным быкам моста, не было.
– А...
В следующее мгновение кто-то крепко хватил пана Боровского по голове, и он потерял сознание...
* * *
– Эхо... Кажется, этим словом следует приветствовать русские войска на польской земле? – иронично вопросил пан граф Комаровский, глядя прямо в дуло автомата «Морской Лев», направленного на него.
– Вы Стрелец? – спросил один из людей в черном костюме для подводного плавания. Эти люди появились здесь словно из-под земли. До этого они скрывались на мелководье, в той самой прибрежной тине и грязи, дыша через трубки.
– Я и есть Стрелец. Я вывел из строя подрывную машинку. Наверху пятнадцать человек.
Один из людей в черном сделал какое-то движение рукой – и шестерка боевых пловцов ринулась вверх по лестнице, прикрывая друг друга.
– И попрошу без лишней крови, сударь.
Человек в черном кивнул, продолжая целиться в него из автомата. Находясь на задании в тылу врага, спецназ не доверяет никому. И никогда.
– Как получится, пан. Война...
– Знаю. И все же попрошу без лишней крови.
...Пан граф Комаровский попал в расположение русской армии ближе к вечеру, когда передовые машины седьмой тяжелой бригады достигли Гуты Кальварии и остановились на самом берегу Вислы, обстреливаемые из города и не имея приказа двигаться дальше вперед. Из ста пятидесяти шести машин, вышедших в этот поход, предместий Варшавы достигло ровно сто пятьдесят, шесть были потеряны в пути по разным причинам, в том числе и по причине огневого противодействия, при этом ни одной машины не было потеряно безвозвратно. За это же время бригада трижды вступала в огневой контакт, достоверно уничтожила четырнадцать огневых точек противника и имела на своем счету бригаду Армии Людовой, которая капитулировала без единого выстрела. Достигнув Гуты Кальварии уже по темноте, бригада разместилась на самом берегу, выставив сильные посты, и была обстреляна из ПТУР и минометов, но ответный огонь и удары штурмовых вертолетов привели огневые точки противника к молчанию. После чего командир бригады, выполняя свое обещание, достал из своей КШМ ящик шампанского, нижним чинам, по случаю успешного выполнения боевой задачи с минимальными потерями, поставили на вечерний стол по чарке – «от Государя». Поскольку русские офицеры друг другу братья, к офицерскому столу пригласили и графа Комаровского, налили шампанского, после чего он кратко рассказал офицерам бригады о том, свидетелем чего ему пришлось стать. Никаких эмоций, кроме горестного качания головой, это не вызвало, поляки снова начали постреливать, и некоторые офицеры из дежурных разошлись по своим боевым постам.
Большего граф Комаровский сделать не успел – за ним прилетел вертолет.
* * *
Оперативный штаб сводной армейской группы «Висла» находился у самой границы, в крепости Брест, и не намеревался двигаться дальше, чтобы не подвергать себя излишнему риску и не тратить время на перемещение аппаратуры. Большинство служб группы оперативного управления войсками и посадочные площадки для вертолетов находились на окраине, в Каменицах, а ставка Верховного главнокомандующего расположилась в старой пограничной крепости Брест, там держал свой штандарт военный министр фельдмаршал граф Раевский, родственник Государя. Он лично решил возглавить операцию по усмирению Висленского края, и неспроста – до предельной выслуги лет ему оставался год, после чего он должен был выйти в отставку. Ну а... Андрей Первозванный лишним точно не будет. К чести сказать, фельдмаршал не очень-то вмешивался в управление войсками, в развернутом мобильном зале боевого управления был лишь с утра, а потом снова изволил отбыть в крепость с сопровождающими лицами, оставив заботу управления восемью бригадами и приданными подразделениями профессионалам Генерального штаба. Вечером господин фельдмаршал изволили благосклонно выслушать доклад о том, что передовые части уже достигли Варшавы и начали маневр по ее окружению, взяты Люблин и Белосток, силы жандармерии, идущие следом за тяжелыми бригадами, начали зачистку местности и проверку паспортного режима, во взятых населенных пунктах спешно организуются временные военные комендатуры. Четвертая бригада под огнем форсировала с ходу Вислу и подошла вплотную к Радому, где наткнулась на серьезное сопротивление. Оно и понятно, учитывая, что там крупная оружейная фабрика. На Варшавском направлении без боя капитулировала целая бригада и некоторые более мелкие части, сопротивление встречено только у самых стен Варшавы[50]. Вообще, пленные сильно затрудняют продвижение бронебригад вперед, поэтому принято решение сдавшихся в плен сортировать, и нижних чинов, жилища которых находятся на территории, контролируемой Русской армией, отпускать по домам. Дело выглядело куда проще, чем в восемьдесят первом году, когда полыхнуло – так полыхнуло. На допросах многие пленные говорили, что сами не понимали, что заставило их взять в руки оружие, как бес вселился, – впрочем, никаких других объяснений ждать и не приходилось. По словам тех же пленных, наиболее боеспособные формирования и оголтелые фанатики отступают к австро-венгерской границе, намереваясь дать там последний бой. Намерение это встревожило аналитиков, потому что явно просматривалось желание устроить какую-либо провокацию, чтобы втянуть так или иначе в войну Австро-Венгрию, а то, не дай Бог, и Священную Римскую империю. Про царя Бориса Первого никто ничего особо не знал, возможно, он уже бежал.
