Корабль мелко дрожит. Турбины подвывают, за креслом тихо стучат контейнеры с едой для базы. Пот сползает Максу на глаза, скапливается под силиконовым уплотнителем на переносице. Пальцы, наоборот, морозит в голубоватом сенсорном желе.
Макс сам до конца не понимает, что собирается искать в той пещере. Может, ну ее к черту, думает он. Но ставит челнок на крыло и влетает в ущелье прежде, чем успевает что-либо решить. Рев двигателей становится глуше. За ним звенят голоса. Слышны отрывки фраз, кто-то надсадно кашляет на фоне, кто-то что-то спрашивает, все громче и настойчивей… Макс выдергивает пальцы из блюдца и с криком зажимает уши. Челнок заносит, крыло скребет по камням, за лобовым стеклом мелькают скалы, мох, обломки стальных балок…
Падение завершается быстро.
Что-то громко хрустит, мир переворачивается. Желтый камень, лазурь неба, снова желтый песчаник, и все замирает. Ремни больно давят на грудь, впиваются в шею над жестким воротом костюма. У лица всполошенно мигают индикаторы. Плохо, кричат они, все чертовски плохо, брат. Корабль разбит, системы полетели, бак течет.
Паршиво, конечно. Но Макс еще жив. Целостность кабины не нарушена.
Он выдыхает, с трудом отстегивает ремни и падает носом в приборную панель. Натягивает перчатки; ищет шлем, разгребая осколки, инструменты и выпавшие из аварийного отделения пакеты с медикаментами. Что-то противно пищит, и все перед глазами плывет, как огни далеких звезд.
Паршиво, брат, говорит он себе.
Снаружи дымится гора контейнеров. Много их выпало из грузового отсека; некоторые разбились, вывалили разноцветные кишки содержимого. Будто радуга на камнях: томатный сок, зеленая паста горошка, смерзшиеся пласты рыбного филе. Все заражено и непригодно к употреблению, недельный запас одной базы. Вход в пещеру темнеет неподалеку. Засасывает свет, словно жадный рот; за ним глухо поблескивает голубое молоко озера.
Макс шагает под своды.
Мрак съедает его.
Внутри царит все та же тишина. Вода капает с известняковых наростов на потолке. Камушки трещат под ботинками. Свистит залетающий ветер, и в нем снова слышен шепот голосов. Шепот ее голоса.
– Лу?
Макс обводит взглядом кромку берега с синими наносами на песке, идет вдоль воды. Никого. Ничего. Лишь светящиеся сопли грибов колышутся над головой. Раз – и они синхронно прячутся, втягиваются в потолок. Макс упирает кулаки в бока, щурится в сумрак на дальнем конце пещеры.
Всплеск заставляет его обернуться.
Озерная вода поднимается, обретает знакомые изгибы. Узкая талия, крепкие бедра, волосы, что касаются плеч завитками – все как жидкий нефрит. На прозрачном лице Лу улыбка, и Макс роняет ослабевшие руки. Чувствует, как по ребрам взбирается старое горе.
Он не может снова остаться один. Нет, никак не может.
Часто дыша, он отстегивает перчатки, одну за другой бросает их в сторону. Щелкает клапанами шлема. Сухая искусственная прохлада сменяется влажным холодом, легкая кислинка оседает на языке.
– Лу, – повторяет Макс. Шагает навстречу, когда Лу приближается, подставляет лицо под ее ладони. Тонкие мокрые пальцы обжигают, как мороз. Макс заглядывает в ее глаза – целые, без имплантатов. Целует ее губы. Тяжелая вода ползет по его щекам, затекает в ноздри. Что-то щекочет горло и грудь изнутри, и Макс беспомощно запрокидывает голову.
На потолке пещеры дышит голубая паутина спор. Паршиво, брат, мерцает она.
Он теряет сознание и падает, разбивая затылок о камни.
* * *
«Очнись», – велит голос, мужской и строгий. Макс предпочел бы услышать Лу, но тут какой-то баритон. Видимо, Лу занята.
Он открывает глаза и щурится от солнечных лучей, что играют у выхода из пещеры. Подсознательно ждет приветствия информпанели, но слышит только ветер и собственное дыхание. Голова легкая, мир вокруг чист и ярок, словно перед пробуждением Макса его хорошенько помыли. Между пальцев струится холодный песок, в щеку впиваются камушки. Тяжелый от влаги воздух пахнет солью.
Макс поворачивает голову, смотрит на озерную гладь. Лу не видно. На глубине плавают серебристые стайки мальков, свет преломляется на их чешуе. Они сбиваются теснее, синхронно поворачивают. «Вставай», – образовывают ровные буквы, и Макс резко отворачивается, таращит глаза в потолок пещеры.
«Вставай», – вспыхивают споры над головой.
Снаружи кричат, зовут его по имени, и Макс перекатывается на колени. Поднявшись на онемевшие ноги, он ковыляет к выходу и, щурясь, вываливается под палящее солнце.
Глаза привыкают к свету, и из раскаленного марева проступают трое спасателей; все в ярко-зеленых костюмах, кислотных на фоне песка. Они наводят на Макса экраны дозиметров; придвигаются друг к другу, сверяют показания. Их переговоров не слышно. Дело дрянь, понимает Макс, когда ему делают знак оставаться на месте. Должно быть, он сильно облучен.
В каком-то смысле он даже этому рад.
Земля едва заметно вздрагивает. За спиной шуршат встревоженные камни, Макс оборачивается, укрыв глаза ладонью. Вход в пещеру едва виден за слепящей завесой света. Там кто-то стоит, белеет чей-то силуэт. Лу, узнает Макс. Жестом она велит ему уходить, пятится во мрак, и земля под ногами вновь отзывается эхом. Словно далеко на глубине кто-то ворочается, задевая локтями низкий потолок.
– Эй, Садчих, ты в порядке? – интересуется один из зеленых костюмов через встроенный динамик. Нет, Макс совсем не в порядке, да и не важно это. Куда важнее бежать. Он крутит головой, ищет желто-полосатые крылья спасательного челнока. Нужно улетать, и как можно скорее.
– Уходите оттуда! – кричит он. Машет руками, но спасатели топчутся на месте стайкой глупых птиц.
– Где твой шлем? – отвечают они. – Давно без него?
В руках одного мелькает черная рукоять нейтрализатора, пальцы уверенно и быстро выставляют нужные настройки. Он делает выстрел, но земля под его ногами с треском вздувается, и заряд пролетает мимо. Жужжит прямо над головой – Макс чувствует, как потрескивают и встают дыбом его волосы.
Он отступает к пещере. Вовремя: место, где он только что стоял, уходит под землю. За разломом и облаком поднятой пыли слышны крики. Стрелок успел уцепиться за выступ и теперь висит в паре метров от поверхности. Скалы дрожат, стрясая его с себя. Оставшиеся двое что-то кричат, спускают трос, но тот путается, цепляется и провисает петлями.
У провала лишь неровная, местами обвалившаяся тропка. Зыбкая. Макс переводит взгляд на спасателя, затем вновь на землю, примеряется и срывается с места. Глыбы трещат, с рокотом скатываются из-под его ботинок в бездну, но Макс бежит. На краю разлома отталкивается обеими ногами и прыгает.
Противоположный край бьет его в грудь; Макс хватается за камни, сдирая ногти. Медленно, выискивая трещины в стене, он спускается к спасателю и хватает его за руку.
– Держу тебя.
Странно все это. Он совершенно точно не умел прыгать так далеко и не лазал по отвесным скалам, как аппарат-разведчик. Пот щиплет его глаза. Ветер свистит в ушах, солнце нещадно жарит лоб, но усталости нет. Макс смотрит вниз. Судя по взгляду, спасатель тоже удивлен. Но не достаточно, чтобы перестать орать.
– Держу, – повторяет Макс и поднимает его на вытянутой руке.
Изоляционная ячейка похожа на пузырь. Белая, без углов и окон. Свет приглушен, отчего на пустых стенах кажутся водные блики.
Макс сидит за прикрученным к полу столом. Сцепил пальцы в замок и разглядывает обломанные ногти. Тесты показали остатки радиации в его тканях, но изменений в организме не обнаружено. Никаких патологий. Может, за долгие годы полетов он успел привыкнуть к облучению? Физически здоров, а умом тронулся. Койпер читал про подобные случаи.
Правда, на практике он видит такое впервые.
– Спасибо, что прилетели, – прерывают его раздумья. – В сложившейся ситуации любая помощь неоценима.
Койпер кивает. Вообще говоря, помощь из него вышла паршивая. Он пытался разговорить Макса на протяжении получаса, но тот даже не поднял головы.
– У него жена погибла, – тихо говорит Койпер. – Два года назад, в аварии на Пятой.
Дознаватель глядит на него строго, сверху вниз. Буравит неживыми линзами окуляров, установленных в пластину на глазных впадинах. Такими можно видеть Койпера насквозь, до перебитого позвоночника.
– Вы тоже там были, верно? – спрашивает он.
– На верхних уровнях. Лу работала на нижних, в энергоблоках. Там все ушло под воду полностью.
– Повезло вам.
Койпер невесело усмехается в ответ. Смотрит на свои одеревенелые ноги. Повезло, ну конечно. Он будто снова чувствует запах гари, что сочится через трещину в шлеме. Здоровый обломок корпуса «Ноя-4» покоится на его ногах, что-то звенит, жужжит, льется, Койпер кричит. Ему кажутся голоса в отдалении, странное бормотание, но помощь никак не идет. А над головой подрагивает балка, на которой шипят оборванные провода.
