— Есть у меня парень один, малость некультурный, но вот голова у него в технике варит. Позвать?
Позвали, чего уж тут. Парень пришел: рост под два метра, чуть косит, ручищи — здороваться с таким лучше издали, а то сломает руку и не заметит. Я так и сделал: поздоровался издалека и попросил чертеж посмотреть. Он посмотрел. Точнее, уставился на мой эскиз как баран на новые ворота.
— Чего эта? — спросил.
Пришлось объяснить, чего эта и для чего эта предназначалось.
— Чичас эта… — сказал ушел и через 15 минут вернулся с готовой коробкой. Вот только она была совершенно прямой, типа как у МП-38, а не изогнутой, как я рисовал.
— Вот так эта нада, — выдал уникум еще одну свою гениальную фразу. Посмотрели мы на коробку, потом раскрыли ее, посмотрели на ее внутреннее содержание, сварили, опробовали и понял я, что и в этом времени есть самородки, которые моих бывших современников, лобастых ученых-википедистов могли за пояс заткнуть. А ведь жаль парня, скорее всего, призвали в армию или пошел добровольцем на фронт, погибнуть может. Такие кадры пропадают! Его обучить надо! Срочно! Так Сергей Валерьевич Зеленцов получил комсомольскую путевку на обучение и стажировку в НИИ НКВД, там такие рукастыеспециалисты нужны были позарез.
— Хотите вот это попробовать? — предлагает мне инструктор. А чего ее пробовать, я что Светку в руках не держал. Но все-таки попробую определить, в чем тут дело. О! А Светка-то потяжелела! Неужели подействовало? Примерился. Точно. Прицелился. Дал три выстрела в быстром темпе! Ого! И пули легли не так чтобы в яблочко, но совсем даже не опозорился.
— Это СВТ-2, наши ребята назвали ее СВТТ или Светка Тяжелая. Разница примерно в полкило. Не знаю, чем ее там допиливали и что сделали, но она теперь надежнее стала и в обслуживании проще. Хороший агрегат. Особенно для нашей разведки.
Ну да, знаю я в чем тут дело. В наших головастых парнях из ГАУ, которые ставили конструкторам оружия не техзадания, а тех шарады, а потом еще качали головой и требовали устранения недостатков. Тут пришлось поработать как следует. Навести там шороху. Кое-кому, слишком умному, указали на двери, переведя в строевые части, кому-то слишком заумному пришлось и в звании потерять. А кое-кому, чьи действия иначе чем вредительскими назвать было сложно — тому вообще не повезло, переселились в помещения НКВД писать объяснительные записки: чего это их такие мудрые мысли обуревают: самолетные пушки с темпом выстрелов 600–800 в минуту, автоматическая винтовка весом в мелкокалиберку, да и по другим позициям нашлось неразрешимых вопросов. Дали конструкторам чуть больше свободы, ограничив только главными показателями, избавив техзадания от мелкой детализации. И это сразу дало результат. И не только по Свет-тке, как стали называть в обиходе ее бойцы.
Вот еще один образец того, что можно сделать, если дать этому «сделать» правильное направление. Я имею ввиду РДМ, ручной пулемет Дегтярева, который прошел серьезную модернизацию, которая заключалась в появлении удобной ручки для переноса пулемета, усилении ствола и появлении блока питания под металлическую нерассыпную ленту, производство таких лент срочным образом наращивалось на тех предприятиях, где были соответствующие станки. Ленту подкинул я, нечего ждать сорок второго года, так что мы получили фактически тот же РП-46, но только на пять лет раньше. Группа Полякова (кроме П.П.Полякова туда вошли еще А.А. Дубинин, А.И. Шилин, В.Д. Лобанов) сумели в середине сорокового сделать работающую модель, преимуществом которой было использование конструкций ДП, что облегчало внедрение нового пулемета в производство. Что и было сделано в рекордные сроки: и испытания, и внедрение, и устранение неизбежных погрешностей и недостатков. Но уже сейчас каждый день с конвейеров сходили десятки таких необходимых для РККА пулеметов. Не удержался. Отстрелял ленту на 250 патронов и остался доволен: и собой, и пулеметом, и лентой.
[1] Для По-2 не было необходимости в специальных взлетно-посадочных полосах.
Глава 15
Глава пятнадцатая
Командировочный
Берлин. Рейхсканцелярия. 13 мая 1941 года.
Это был шанс. Это был его звездный шанс. Гесс исчез. Как он написал Гитлеру в прощальной записке, полетел искать мир. Фюрер вспылил, впав в очередную показательную истерику, орал, что если это попадет в английскую прессу, то он потеряет лицо, Германия потеряет лицо, партия потеряет лицо, все мы потеряем лицо. Потребовал объявить Рудольфа сумасшедшим, который во время приступа фобии похитил самолёт и исчез в неизвестном направлении. Как рассчитывал Мартин Людвиг, теперь он мог войти в число самых влиятельных людей Рейха. Он уже получил назначение на пост начальника партийной канцелярии НСДАП, фактически заняв пост Гесса. Шанс оказался призрачным. Тридцать часов величия, а потом вызов к фюреру. И всё рассыпалось. Карточный домик рухнул. Ну что же, придется играть теми картами, которые от него остались.
Он выслушал фюрера максимально спокойно. Пришло сообщение о том, что Гесс до Гамильтона так и не добрался. Наиболее вероятной казалась авиакатастрофа. Сейчас поисковые партии искали следы крушения самолета по ниточке его маршрута, на берегу Англии никаких следов падения самолета не было. Никто не видел и парашютиста, который бы приземлился на берегу или в глубине острова. И это означало одно: теперь на переговоры отправляться ему, Мартину Людвигу Борману, единственному в Германии человеку, которому фюрер может поручить такое важное задание. Начальник Канцелярии НСДАП выслушал фюрера внимательно и согласился. В этой ситуации у него не было возможности отклониться от своего долга.
Сейчас Борман изучал те сверхсекретные документы, на основании которых он должен был вести переговоры с представителями Империи. Невольно Мартин вспоминал свой путь, сложный и извилистый, который мог прерваться на пике его карьеры. В Мировую ему не удалось повоевать, он так и остался в запасном полку, когда война закончилась страшным позором. Работая на ферме в Мекленбурге, он вспомнил свое военное прошлое: в округе участились грабежи и кражи продуктов питания, крупные фермерские хозяйства нанимали частные охранные отряды (фрайкор), в одном из таких отрядов Борман получил должность командира отделения, став еще и казначеем. Да, ему нравилось иметь дело с деньгами. Он хорошо знал, что тот, кто сидит на денежных потоках и имеет возможность ими распоряжаться — тот имеет настоящую власть. Его первым командиром был один из ярых нацистов, стоявших у основания партии, садист и гомосексуалист Герхард Росбах, чудом уцелевший во время ночи длинных ножей, этот любовник Рема переживет и Рема, и Гитлера, будет прекрасно чувствовать себя в послевоенной ФРГ, занимаясь бизнесом, будет организовывать фестивали Вагнера. Воистину разносторонняя личность. Борман, «потомственный фермер», был человеком попроще. В двадцать четвертом он с товарищами убивает школьного учителя Вальтера Кадова, вроде бы горло учителю, заподозренному в сотрудничестве с французами, перерезал не Борман, а Рудольф Хёсс (будущий комендант Освенцима), в результате Мартин отделался годом тюрьмы, из которой вышел досрочно. С двадцать седьмого года Борман начал карьеру в НСДАП, причем больше всего ему шла карта в хозяйственной деятельности, сказывалась крестьянская основательность, неспешность, детальнейшая проработка всех аспектов проблемы. В тридцатом году он занимался не только кадровыми вопросами (помните, кадры решают всё?) но и организовал кассу взаимопомощи, впервые сев на приличные денежные потоки (в некоторые месяцы взносы достигали трех и более миллионов марок). В тридцать третьем его карьера сделала гигантский рывок. Он написал Гессу, и вскоре оказался начальником его штаба, а это была очень серьезная должность. Чуть позже тот же Гесс назначил его своим секретарем, давая ответственные поручения. Так, Борман отвечал за строительство в Бергхофе, резиденции Гитлера, постепенно набирая всё больше власти и влияния, примерно с конца тридцать пятого стал исполнять обязанности личного секретаря фюрера, занимаясь в том числе и личными финансами Адольфа Гитлера, благодаря чему вес Бормана стал стремительно возрастать, особенно с началом войны. О миссии Гесса он догадывался, хотя подробностей не знал. Теперь понимал, насколько важно было для Германии и Гитлера обеспечить себе нейтралитет Британии. Сухие цифры говорили ему намного больше словесных излияний военных, которых Борман не любил, особенно военную аристократию, продувшую Мировую войну и всё еще слишком много о себе воображающую. Гемм не долетел: провал! Это был серьезный провал! Время поджимало, следовало как можно быстрее решить британский вопрос и вплотную заняться большевиками!
