— Федор, ты только не убивай их. — Предупредил Иван, и не думая трогаться с места. Все боялся молоко из крынки расплескать. — Нам долгие объяснения с полицией совсем ни к чему.
— Слушаюсь, командир. — Отозвался боевой чукча и, практически расплывшись от скорости в восприятии обычных людей, посшибал всех четверых с ног.
— Да, Федор, чувствую, надо мне и свои физические Характеристики подтягивать, а то вот за тобой глазом едва поспевал.
— Прибедняешься ты, Иван Федорович, — отозвался ничуть не запыхавшийся в короткой схватке наблюдатель. — Ловкость то примерно равная у нас.
— Все равно, надо Ловкость до второго предела доводить. Трех единиц еще не хватает. — Упрямо отозвался Лудильщиков.
— Так за чем же дело встало. Если на завтра еще здесь задержимся, проведу с тобой, командир, специальную тренировку нашего рода. Может, до барьера Ловкость и не поднимешь, но единицу или две прибавишь запросто.
— А почему ты мне раньше про эту тренировку не рассказывал.
— Так ты все время чем-то другим увлечен был. Вон, даже тренировки Силы так и забросил, едва одну единичку туда заполучил.
Так болтая, пришли до указанного адреса. Комната, в самом деле, свободная нашлась. И именно с двумя кроватями. Федору сон необходим был, а Иван просто привык, лежа на кровати, с бумажными носителями информации работать. До этого он учебники по артефакторике все учил, а тут решил попробовать заняться переводом японских трофейных записей из островного схрона. Пока хотя бы на китайский.
Наутро позавтракали остатками купленной еще на ужин снеди, да и стали за город выбираться. Там Федор грозился устроить для командира суровую чукотскую тренировку, чтобы у того Ловкость расти стала.
Не все из предпринятого чукотским потомственным шаманом было понято Лудильщиковым. Просто у него и у воинственных детей Крайнего Севера понятия во многом различались, вот и не понял Иван глубокого мистического смысла тренировки, но и без того использование духов произвело на рассейского мага большое впечатление. Лудильщиков прыгал, бегал, сражался с духами без применения магии, проходил полосы препятствий с хитрыми ловушками. Да еще все это происходило для него в иллюзорной реальности, когда казалось, что слева пропасть, справа пропасть и идти надо по тоненькой полоске, что под ногами. И полоска эта постоянно сужалась. Похоже, у каждого народа свои секреты, касающиеся повышения Характеристик имеются. Прибавил Иван, как и обещал ему чукча, две единицы Ловкости за один показавшийся нескончаемым день.
На следующее утро отчалили на своем дирижабле, чтобы дальше на север лететь. Вот тут уже пришлось постараться, чтобы с пути не сбиться. Карты то этого района только примерные были, да и спросить по пути не у кого. Не было своего населения в этом районе. А может, это просто им, невезучим, никто не попадался на всем протяжении пути.
Так и пролетели бы мимо, да железную дорогу среди глухой тайги увидали. Вот вдоль по чугунке то и отыскали место своего нового назначения. И кто это поселение городом назвал? Возле Сарапула многие села куда многолюднее, не говоря уже о Китае, где и сам Сарапул едва ли за город посчитали бы.
Вот уже возле самого Бодайбо пришлось дорогу до дома местного полицмейстера спрашивать. Иван делал это просто: проходил порталом к замеченному им внизу, под дирижаблем, местному жителю и задавал вопрос. Со второго раза был послан в правильном направлении, о чем еще дополнительно при помощи все того же портала убедился. А просто на воротах дома, где обитал местный главный полицейский чин, его фамилия с именем и отчеством красивой вязью подписана была, «Бузанаков Пров Фомич». Зачем? Бог весть. Но все было в точности, как опрошенный мужик сказал.
Полицейского начальника дома не оказалось. Разгар дня, он на службе был. Чтобы показать прилетевшему офицеру дорогу до полицейского участка хозяйка дома своего сына отправила. Болтая с ним о местных достопримечательностях, и дошел Лудильщиков до нужного ему заведения. А дирижабль с остающимся на его борту Федором пока так и остался висеть над домом полицмейстера, привлекая своим видом всех окрестных любопытствующих.
— Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — Поприветствовал Иван своего будущего начальника. Основная сложность в правильном приветствии для него заключалась в том, что погоны полицейских чинов несколько отличались от армейских. Иван боялся банально неправильно определить чин полицмейстера. Но, вроде, никаких претензий не последовало, значит правильно определил, что чин того к шестому классу относится.
— С чем пожаловали? — Сразу в лоб поинтересовался недоверчивый полицейский начальник.
— Поручик Лудильщиков Иван Федорович. Прислан вместе со своим дирижаблем под ваше командование.
Полицейский нервным движением принялся ослаблять давление ворота своего мундира.
— И где же этот, с позволения сказать, дирижабль?
— Он над нашим домом висит, папа. — Вылез из-за спины Лудильщикова мальчонка, который сопроводил Ивана до места.
— Ну, слава тебе, господи! — Неожиданно широко перекрестился полицмейстер, едва, в самом деле, поверил, что прибывший к нему на помощь дирижабль не чей-нибудь розыгрыш. — Боюсь, без вашего дирижабля ситуацию на приисках удержать под контролем не получится.
— Все так серьезно?
— Даже серьезнее, чем вы думаете. — Похоже, что полицейскому и самому хотелось выговориться о сложившейся на его обширной территории ситуации. — Контингент у нас, сами понимаете, весьма специфический. Много варнаков и прочих бывших каторжников в здешних краях обитает. Они и сами по себе не подарок, а после того, как наше купеческое правление ответило отказом на предложение Гинцбурга и еще нескольких банкиров из числа жидов, продать им прииски, вообще стало худо. Кто-то снабжает здешние банды оружием, координирует их. Вот у нас время подойдет отправлять накопленное золото в Иркутск, а всей охраны два десятка моих полицейских, да сколько-то стражников с приисков. Причем, ни Бодайбо, ни прииски мы совсем уж без охраны оставить тоже не можем.
— О каком весе груза может идти речь? — Поинтересовался поручик, прикидывая, нельзя ли все золото перекинуть на столь дальнее расстояние по воздуху.
— Пока рано об этом точно говорить, все же старательский сезон еще даже не начался, но в прошлом году без малого пятьдесят пять пудов вывезли.
— Мда! Такой вес уж точно на моем малом дирижабле перевезти не получится.
— И не надо! Вы, главное, за дорогой впереди от каравана присматривать будете, чтобы засад избежать, когда мы золото от отдельных приисков вывозить станем. А потом на судно ящики загрузим, уже совсем не страшно будет.
— Но до этого момента, я так понимаю, еще несколько месяцев. А до той поры, какие мои обязанности будут?
— Как и у всех нас, охрана дорог от бандитов. — Вдруг Пров Фомич встрепенулся. — Ох! Прошу меня простить! Надо ведь вас для начала на постой определить. Сколько человек в вашей команде, Иван….
— Федорович. — Подсказал Иван свое отчество. Кроме меня еще один боец.
— Совсем замечательно! Тогда я вам предложу к проживанию дом по соседству от моего. Хозяин этой осенью уехал от нас насовсем в Иркутск, а дом его пустует пока. Столоваться же будете у меня. Супруга все едино на нашу большую ораву еду готовит, ей не составит большого труда еще варева на пару порций добавить.
— Неудобно как-то. — После кавторанга Касатонова Иван совсем не ожидал встретить такого душевного человека, каким оказался этот полицейский полковник или по правильному: господин коллежский советник. Тот же чин шестого класса, что и полковник, но не полковник, потому что не в армии служит, а по гражданскому ведомству проходит.
Заселились. По распоряжению полицмейстера его подчиненные рядом с домом врыли в мерзлую землю два немалых размеров бревнышка. Не совсем причальные мачты, конечно, но хоть в сильный ветер не унесет никуда воздушный корабль.
В процессе работы по обустройству Иван с Федором перезнакомились со всеми полицейскими, что в Бодайбо обитали. Действительно, не так уж их и много. Появись какая банда побольше, могут и не сдюжить. Впрочем, пока в здешних местах трещат морозы, бандитов можно почти совсем не опасаться. Люди в такую холодрыгу вообще стараются надолго не покидать свои жилища, бандиты не исключения.
