фланг в результате просел и нашим войскам пришлось тяжело. Досталось и уланам – они уже больше десятка раз ходили в "тревожащие" вылазки и здорово вымотались.
– Паршиво, – флегматично заметил Игорь, врачуя товарищей после боя. Ну как врачуя… Как умел. Курсы медбратьев дали свой результат и все ветераны в его эскадроне разбирались теперь в медицине не хуже санитаров времён Великой Отечественной. Смешно? Да не очень – по здешним временам это очень продвинутый уровень…
– Ишшо как паршиво, – поддержал его Никифор, – ети паршивцы разместили пушки без мозгов, а из-за нескольких дурней нам теперь…
Тут каптенармус выругался – очень грязно, затрагивая родителей, скотину, пушки, домашнюю утварь и христианских святых. Кстати – мата в привычном понимании здесь не было. Мат здесь – обычные слова, обозначающие соответствующие части тела и действия – и ругательными они не были. А вот "голова куриная" – эт да, обидно…
Спешенные уланы сидели сейчас вперемешку с пехотой на еврейском кладбище – именно здесь неожиданно оказался центр схватки.
– Опять пошли, – прокомментировал Андрей, выглянув из-за надгробия. Выглянул и попаданец – да, шли пехотинцы… Стоп, а за ними-то гренадёры!
– Ребята, глядеть в оба, за пехотой гренадеры, – скомандовал спортсмен, – зуб даю, в рукопашную придётся схватываться.
– Етическая сила, – сплюнул один из пехотинцев, выразительно вытянув перевязанную ногу. Так уж вышло, что немалая часть солдат, засевших на кладбище, были ограниченно боеспособные…
– Не боись, пехоты, – покровительственно сказал экстремал, чувствуя прилив адреналина, – ваше дело – стрелять метко, а уж в рукопашную мы и без вас прогуляемся. Послышались смешки улан, подначки деревенского уровня и как-то быстро напряжение пехотинцев пропало – начались ответные шуточки, кто-то запел крайне скабрезные частушки.
Пруссаки тем временем подходили всё ближе, уже слышны были звуки флейты [51], вот и барабаны теперь слышно.
– Товсь, – скомандовал спортсмен, – ребята, кто привык полагаться больше на саблю, чем на пистолеты, отдайте пехотинцам.
С этими словами он вытащил свои – огнестрел Игорь не слишком жаловал. По крайней мере – местный.
Стрелять начали, когда пруссаки подошли на полсотни метров – раньше было бессмысленно.
– Бббахх! – раздался недружный залп из-за ограждений и первые ряды пруссаков повалились, остальные же ускорили шаги. Пространство заволокло дымом и теперь стреляли только те, кто по каким-то причинам могли видеть противника.
– Атака! – прозвучала команда на немецком и враги кинулись на русских солдат рассыпным строем. Идея не самая удачная – русские уже как-то ориентировались среди нагромождения камней, а вот немцы – нет. Плюс не до конца рассеявшийся дым и пистолеты улан.
Сами уланы в большинстве своём атаковали с пиками – дрын трёх с половиной метров длинной, да ещё если ты им владеешь, оружие страшное и уж точно – лучше мушкета с багинетом [52]. Хотя бы тем, что длинней…
Командовать в такой обстановке – дело бессмысленно, разве что ближайшие несколько человек тебя услышат. Так что оставалось надеяться только на выучку своих солдат.
Короткий выпад и еле заметное шевеление кистью – и вот широкий наконечник пики чертит кровавую полосу поперёк горла гренадера… Движение продолжается, пика влетает в глазницу немецкому пехотинцу.
Целятся из мушкета – скользнуть в сторону, тупым концом пики заехать в пах очередному гренадёру, упасть…
– Бах! – Мимо! Пуля – дура…
Бросок пики в стоящего за полтора десятка метров пруссака, прицелившегося в кого-то из улан. Попал – и древко вошло в грудную клетку врага почти до середины. Тот упал вперёд, но остриё пики упёрлось, не давая ему повалиться в сторону. Ноги в агонии скребли по земле, но через несколько секунд он затих, застыв причудливой кровавой композицией.
Сабля из ножен, отмахнуться от багинета, кончиком клинка разрубить переносицу. Прыжок на высокое надгробие – и вниз, в скопление гренадёр, собирающихся атаковать русских пехотинцев. Подошвами сапог по головам врагов… Падают. Игорь же приземляется практически на четвереньки – и тут же резаные движения по ногам! Многоголосый вой – и противники непроизвольно отшатываются по сторонам.
Счастливый оскал маньяка – от которого вздрагивают прусские ветераны – и пошёл гулять стальной вихрь. Рраз! И голова катится мячиком по земле. Два! И на землю падает отрубленная рука. Три! И сразу двое гренадёр корчатся на земле, хватаясь за располосованные животы. Четыре! Сабля перебрасывается в левую руку, после чего на землю летит ещё одна голова.
Только сейчас пруссаки опомнились и начали попытки противодействовать. Мушкет, направленный на попаданца и палец уже нажал на спусковой крючок… Почти танцевальное движение – и в стрелка летит его товарищ, бестолково размахивая руками.
Выстрел! И в "летающем" пруссаке образуется широкая дырка, самого же стрелка улан походя бьёт носком сапога в висок.
– Рра! – Рычит Игорь от избытка чувств – и враги отшатываются, затем начинают бежать. Бегство это быстро охватывает и прочих пруссаков. Около двухсот метров русские бегут за ними, убивая отстающих. Затем постепенно отстают и начинают собирать трофеи, хватая в первую очередь порох и пули – остальное подождёт.
– Тебя никак за берсерска приняли, – посмеялся подошедший Свенсон, внук пленного шведского солдата, решившего не возвращаться на родину.
– Похоже на то, – засмеялся сержант, – эк они ломанулись. Я уж думал – все памятники посшибают.
Вскоре смеялись все – нервная разрядка. На самом же деле смешного было мало – потери были серьёзные. Прусские вояки – противник тот ещё…
Пришёл приказ передислоцироваться к холму Шпицберг и уланы, ворча, принялись делить трофеи.
– Остынь, – спокойно говорит Никифор пехотинцу, – сам же знаешь, что по Правде – большая половина – наша. Иди вон посмотри, сколько мы тут с клинками навалили. Тем более – спешим, так что наше – золото-серебро, а ваше – сапоги да прочая амуниция. Эвон – одних только пуговиц да пряжек у пруссаков на каждом мундире столько, что в трактире можно хорошим вином до изумления допиться.
Подействовало – и уланы, быстро обобрав мёртвых врагов, поспешили к Шпицбергу.
– Атаку ожидаем, – коротко бросил командир полка собравшимся командирам. Почесав подбородок (уже бриться пора), Игорь задал вопрос:
– Иван Сергеевич, дозволь обратиться.
Кивок – и взгляды улан скрещиваются на попаданце.
– Я вот что подумал, – не смутился тот от всеобщего внимания, – раз уж нам атаку останавливать, так почему бы не с помощью калмыков. Вот глядите – те начинают карусель [53] крутить. Смутится супостат? Да пусть хоть чуточку – проще будет врезаться в строй, ну а потом уже и кочевники в прорыв пойдут. Как?
– Дельно, – коротко сказал полковник Осинский, – детали обсудим, но в общем – хвалю.
Атаки прусской пехоты на высоту отражали без помощи
