дороже чужой.
Тилли в последний раз предложил городу капитуляцию. В ратуше отцы города много часов спорили насчёт его предложения. Конечно, капитуляция означала разграбление и бесчинства наёмников, но всё же бюргеры могли тогда надеяться на скорую помощь шведов. Они отказались.
10 мая в семь утра начался решительный штурм. На сильном весеннем ветру имперцы пошли на штурм. Поле боя мгновенно заволок дым, и в этом дыму орды наёмников лезли на стены. Паппенхейм сумел поджечь одни из ворот и ворвался в город.
Магдебуржцы не собирались сдаваться просто так. Рухнувшие ворота ещё не были приговором. Ополченцы перегородили улицы цепями, отстреливались из окон, с крыш. Однако это уже не имело значения: через пару часов сопротивление было сломлено окончательно, и Магдебург пал.
Во время штурма произошло то, чего никто не ожидал. Солдаты полностью вышли из-под контроля, и штурм перерос в ошеломительную резню. Ситуацию усугубляло одно обстоятельство: наёмники не очень-то хорошо питались, зато ежедневно получали по три литра пива — и хорошо выпили прямо перед штурмом. Взявшие Магдебург солдаты Тилли уже к моменту падения города были вдрызг пьяны.
Тилли и Паппенхейм не собирались уничтожать город, но теперь они могли только с ужасом и яростью смотреть, как бойцы крушат то, что должно было стать источником денег и провианта. Магдебург подожгли, и ветер быстро гнал огонь по улицам. Офицеры не только не пытались остановить побоище, но сами присоединялись к солдатам. Сам фельдмаршал Тилли растерянно метался по улицам с младенцем, снятым с трупа матери. Он сумел организовать из наименее пьяных солдат охрану собора и позволил укрыться внутри тем, кто смог добраться до здания. Паппенхейму пришлось изрубить нескольких собственных солдат, чтобы вытащить из их рук израненного и избитого бургомистра.
Между тем огонь распространялся по городу. Каменные стены и запертые ворота не позволяли многим даже просто покинуть гигантский крематорий. Вдобавок спьяну многие солдаты пропустили момент, когда надо уходить, и погорели прямо в домах, которые грабили. Тилли попытался организовать тушение пожара и спасение горожан из огня, но тщетно: в лучшем случае солдаты выводили из огня молодых женщин, чтобы тут же на них накинуться, или богатых горожан, с которых можно было потребовать выкуп. Город полыхал весь остаток дня и всю ночь — со всеми своими складами и богатствами.
Наутро Тилли оказался перед лицом кошмарного факта: почти все подвалы с вином, пивом и водкой остались целы, они были каменными. Солдаты вернулись на развалины и принялись довершать начатое. Вакханалия продолжалась и прекратилась только после того, как выпито оказалось всё.
Такая судьба.
Это всё было прекрасно, но для меня эти сведения были совершенно бесполезны. Я отправился искать воду и золу, чтобы помыться и после долгих поисков нашел на крыше разбитого дома. Дождевая вода собралась в изломе разбитой крыши и рядом были сгоревшие стропила и там было много золы. Раздевшись, я принялся натирать тело золой и затем смыл холодной водой. Сказать, что я стал совсем чистый — это было бы неправдой. Но по сравнению с моей прежней чумазостью это был рывок к чистоте. Теперь пришло время одежды. Критический взгляд показал — одежды у меня нет и если даже отстирать эти лохмотья от грязи то, где взять иглу и нитки, чтобы заштопать все дыры и прорехи. Пока я сдирал с себя грязь то вспомнил как меня зовут — Курт Шмидт и мое социальное положение ещё хуже бомжа я тут на положение городского сумасшедшего. Мои родители умерли и с тех пор я побираюсь и особым или сказать правильнее умом совсем не отличаюсь. Да не ждал я от судьбы такого выверта. Городской блаженный… Ладно я уже говорил — если нет графини, то берем горничную. Хотя в моем положении и горничная будет выглядеть графиней. Так отставить пессимизм и душевные терзания. Что это за дом, на крыше которого я принимаю водные процедуры. Так посмотрим на фасад — дом старшины городских кузнецов. Снаряды осаждающих перелетели городскую стену и слегка порушили этот прекрасный четырехэтажный дом и когда рушилась стена начался пожар, и жильцы дома покинули горевшее здание. Но пожар пошел странно и часть дома полыхает и часть дома пока не горит. Рискнем и полезем внутрь пошарим и может найдем чем заменить мои лохмотья. Эту доску долой и эту долой и вот здесь можно пролезть. Вперед и с песней. С какой песней, вот не знаю я песен — если только про синий трактор, что едет по полям. Но здесь эту песню не знают. Давай — черный ворон. И про войну, и про погибшего солдата сойдет. На русском языке песня- такая вот песня. Вот давай подожмем вот эту дверь, и мы попали в комнату кого-то из подмастерьев. Смотрим сундук — парадную одежду не берем нам некуда ходить в выходных одеждах. Отлично вот простые суконные штаны и рубашка. Вот простенький кафтан отлично вот и сапоги. Вот эту ткань рвем на портянки. Отлично теперь я выгляжу как человек и теперь поищем оружие. Нормально — этот подмастерье бросил свое оружие — мушкет и двенадцать апостолов и ремень, и меч, и нож, и сумка — всё это забираем и покидаем этот клондайк. Теперь не попасть на глаза к владельцу. Стоп, назад. Нам ещё нужна чашка, кружка, ложка и котелок. И ещё нам нужна найти какой-либо крупы или чего из еды. Кормить там если и будут, то плохо. Теперь на крышу и к ратуше. Там и собирают ополчение. Так что за стоны вот нужны мне приключения. Так кричу — кто здесь. В ответ этажом ниже кто-то кричит и слышно, что кричит из последних сил и стучит в двери. Бросить. Нет нельзя надо идти и смотреть, что можно сделать. Так этот кусок коридора надо потушить. Вот мы и добрались — дверь завалена и конец коридора потихоньку горит. Кто там в комнате — кричу. Это я Магда спасите меня. Кто такая Магда вот не знаю. Но будем спасать — надо откинуть эти доски и брус и тогда мы сможем добраться до двери. Нет руками не взять этот брус. Надо лом или что такое похожее на лом. Пока возился огонь уже ближе. Вот эта железка подойдет и брус поддался и отодвинулся. Дверь мгновенно приоткрылась на ширину, на которую отодвинулся брус, и я увидел лицо девушки, но выйти она не смогла, слишком узкая щель. Опять жмем на эту железку и ещё отодвигаем брус и тогда в открывшуюся щель продралась Магда. Для Магды уже нет хороших новостей и отец и мать, и родственники у неё уже погибли. Её же ждет штурм и разграбление Магдебурга. При разграблении города женщин ждала судьба невеселая. Но кто знает как судьба отнесется к Магде. По крайней мере от смерти в пожаре она спаслась. На крышу мы выскочили, когда внутри дома уже ревел огонь и перелазили на другой разрушенный дом уже когда огонь добрался до крыши. Удивительно то, что огонь не пошел дальше и просто сожрал пламенем дом старшины городского цеха кузнецов и утих. Нам было по пути — оба шли к ратуше. Я записываться в ополчение, Магда искать пристанище. Она меня узнала и стазу же изменила отношение ко мне. Курт Шмидт неровня дочери старшины цеха городских кузнецов. То, что уже всё изменилось Магда не прочувствовала. И задрала свой прелестный носик вверх и не отвечала на мои вопросы. Ну что ж судьба. Чиновник в ратуше не стал привередничать, и я сразу попал в списки ополченцев. Место мне вместе с мушкетом назначили на городской стене у городских ворот. Место — это опасное и скорее всего никто не выживет на этом участке городской стены, именно на этом участке и будет штурм. Ладно — первая задача выполнена теперь на очереди вторая и третья задача. Выжить при штурме и вытащить Магду. Мне понравилась эта задавака. Если получиться вытащу и её.
Городские стены вполне мне были известны. Так как со мной никто и не разговаривал и жить мне было негде я жил под городскими стенами в пространстве между городскими стенами и первыми городскими домами. Там стояли подсобные помещения и тому подобные строения это пространство теоретически охранялось, но именно, что теоретически можно
