воздействия на меня для предательства Родины была Мэй Лин. Хорошо, что японцы не знали, кто она на самом деле, считая её дочерью погибшего Чхон Пока и его жены Чжу. То, что Мэй – ребёнок моей дочери Ли, когда-то любимой наложницы ван Коджон, они так и не узнали.
Я молча слушал историю жизни Ли и принцессы Мэй, удивляясь, как они до сих пор живы, а также той терминологии, которую использовал учитель: сдал, подвести. Видимо, сленг разведчиков сформировался уже давно и похож в разных странах. Джунг Хи между тем продолжал повествование:
– Когда надобность моего возвращения в ближний круг Тэвонгун отпала, японцы решили, что я слишком много узнал во время подготовки к операции, а отправлять меня напрямую в окружение Коджона они не решились. После смерти моей Ли с 1878 по 1895 год у вана не родилось ни одного ребёнка от дворцовых женщин, и это редчайший случай в истории Кореи. А раз за все эти годы Коджон не оказал мне никакой поддержки и разрешал Мин преследовать меня и мою семью, значит, в ближнем круге мне не быть, – старик замолчал и вновь настороженно прислушался к звукам за пределами кабинета, медленно вращая головой из стороны в сторону.
– Я уже решил, что нам с Мэй пришёл конец, но тут на нашем пути попался тогда еще капитан Хигас-сионна Итиро. Он как раз перешёл служить в разведку и узнал обо мне с внучкой. Итиро оказался сыном моего старого знакомого и, можно даже сказать, ученика и друга по Китаю Хигассионна Канрё. Он там изучал боевые искусства и несколько месяцев провёл у меня в доме, постигая технику тхэккён… – Лицо старика при этих словах разгладилось, а глаза предательски заблестели.
Джунг Хи был не только отличным врачом, но и большим мастером рукопашного боя. Более семисот лет назад молодой воин Ли покорил императора страны Корё своим владением техники тхэккён, победив тогдашнего чемпиона по технике рукопашного боя субак. За это Ли был возведён императором в офицерское звание и дворянское сословие. С тех пор все члены семейства Ли в обязательном порядке изучали технику рукопашного боя тхэккён.
Изучал её и Джунг Хи, имея семисотлетнюю историю своего дворянского рода. Он четырнадцать лет назад тренировал меня в станице Черняева, когда мы оба оправились от ранений. Тогда он ознакомил меня со своей семейной реликвией – четвертой книгой «муе-доботхонджи», озаглавленной «Техника рукопашного боя», которая включала 38 изображений, напоминающих стойки и удары в тхэквондо в моём будущем мире. По его словам, данная книга писалась по приказу вана Чосон в XVII веке одним из предков Джунг Хи, каким-то его прапрапра- и ещё несколько раз прадедом.
Учитель справился с волнением и продолжил тихим, ровным голосом:
– Сейчас Канрё – основатель стиля «Боевое искусство Нахи» на острове Окинава. Самого Канрё величают не иначе как «Великий мастер боевого искусства Хигаонна». А его сын служит в третьем отделении Морского Генерального штаба и является нашим куратором. Он сумел убедить начальство, что я принесу больше пользы, обучая офицеров Генерального штаба технике тхэккён. Так я получил работу в додзё, а в сделанном пристрое к дому Итиро мы живем и принимаем с Мэй посетителей, приходящих на лечение и за лекарствами. Кстати, Мэй Лин стала великолепным врачом, в чём-то превзойдя меня.
– Она замужем? – перебил я учителя, почему-то волнуясь.
– Нет. Ей многие делали предложения, но как старший в семье я отказывал. У нас всё ещё теплится надежда оказаться на родине. Да и Мэй не выражала желания выйти замуж, хотя тот же Итиро делал предложения ей уже несколько раз, – ответил Джунг Хи и хитро улыбнулся.
– Откуда, учитель, ты узнал о готовящемся подрыве броненосца «Император Александр III»? – вновь задал я вопрос.
– Три дня назад в додзё вместе с Итиро пришли несколько британцев размяться, побоксировать и провести несколько поединков с японскими офицерами в свободном стиле. Они разговаривали между собой на английском, думая, что я не знаю этого языка. Я слышал отрывки из их разговоров, из которых понял, что они собираются минами взорвать корабль. И ещё, ученик, в Бомбее они нашли тела двух русских водолазов. Каких-то легких, насколько я понял, – закончил фразу старик и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Проклятие! – по-английски выругался я, а палочки, которые я на автомате взял в руку после того, как налил чай для учителя, с хрустом были сломаны движением пальцев.
Вслед за раздавшимся хрустом занавеска распахнулась, и в кабинет стремительно зашли три худощавых японца в черных костюмах и шляпах на голове.
Первый из них, скуластый и с тонкими усиками, развернулся к учителю и произнёс:
– Господин Ли, объясните, что вы делаете в кабинете наедине с этим господином, – потом уже повернувшись ко мне: – Будьте любезны, представьтесь и предъявите документы. – И всё это на превосходном английском.
Я встал из-за стола и потянулся к внутреннему нагрудному карману пиджака с левой стороны, где у меня лежал британский паспорт на имя мистера Эллингтона, с которым я ездил в Лондон мстить королевской семье. Чемоданчик со всем маскарадом мне привез Буров, которого с ещё двумя «братцами-кроликами» в обязательном порядке прислали в моё распоряжение по моей же просьбе.
Увидев моё движение, один из японцев, который стоял за спиной того, кто задал вопрос, также потянулся к левой подмышке. И тут начал действовать Джунг Хи. Его движения ног и рук были быстры и точны. Два удара ладонью-копье с левой и правой руки, и двое, теперь уже противников, начали оседать безвольными куклами на пол.
Третий, стоявший дальше всех, резко сделал шаг назад, каким-то неуловимым движением достал пистолет и начал разворачиваться в сторону Ли. Не раздумывая и секунды, я сделал шаг в сторону, отвлекая внимание на себя, вместо паспорта выхватил «Галан Тё-Тё» и нажал на спусковой крючок.
Пистолет негромко кашлянул. Восьмимиллиметровая пуля выбила «Намбу Тип 4» из руки японца, ломая пальцы, а подскочивший Ли рубанул ладонью последнего стоящего на ногах противника по шее, не позволив тому закричать.
– Молодец, ученик, что не стал убивать, – произнес Джунг Ли и прислушался к обстановке за пределами кабинета. Потом, подойдя к занавеске, немного отодвинул её и осмотрел зал.
В кабинет ворвался звук музыки. Оказывается, занавес очень хорошо гасил звуки. Я как-то не обратил на это внимание. Прав учитель, расслабился я с этим дзеном за обедом, не пришёл ещё в форму после ранения.
– Всё тихо, – учитель вернул на место занавес. – Надо уходить, ученик.
– Кто они? – задал я вопрос, указав на тела, лежавшие на полу.
