подошли к нам.
Низковатый голос принадлежал парню лет тринадцати-четырнадцати. Крепкий и высокий для своего возраста, он носил черные, волосы с ровно подстриженной над бровями челкой. Большое лицо его было наполнена крупным чертами: нос картошкой, крупный подбородок, широко посаженные, большие и темные глаза.
Он глянул на меня с сомнением и каким-то будто бы недоверием. Ребята, собравшиеся у него за спиной, тоже глядели на меня, изучая, словно музейный экспонат. Это мне совсем не понравилось, и я глянул в глаза черноволосому, чтобы заставить его отвести глаза.
— Чего ты так смотришь? — Спросил он, но глаз не отвел.
— А ты? — Спросил я в ответ.
— Марат, да че ты цепляешься к новенькому? — Вклинился Сережа.
— У тебя ко мне какое-то дело? — Кивнул я черноволосому, которого назвали Маратом.
— Ты хочешь записаться в секцию? — Спросил он.
— А ты что, против?
Марат не отрывал от меня своего равнодушного взгляда. Потом, наконец, сказал:
— Против, мелкий. Такие, как ты ничего не добьются. Тяжелая атлетика — спорт тяжелый. Спорт для упорных людей. А ты посмотри на свои рученьки. Ты, наверное, ничего тяжелее ложки и в руках-то не держал.
— Очень хорошо, — ухмыльнулся я немного нахально.
Черноволосый Марат даже удивился, но быстро скрыл свое удивление. Кажется, он ожидал от меня другой реакции.
— Почему, хорошо? — Спросил он как-то настороженно.
— Хорошо, что не тебе решать, брать меня или нет.
— Вадим Сергеевич тебя не возьмет, — помолчав секунду-другую, ответил Марат.
— Это почему ты так решил? — Хмыкнул я.
— Потому что такие, как ты только снаряды занимают. Да внимание тренера отбирают. Нормальным атлетам мешают заниматься.
— Это ты себя имеешь в виду, что ли? — Спросил я, сделав вид, что удивился.
Марат нахмурил черные брови.
— Ну насмешил, — я хмыкнул. — нормальные отлеты не хорохорятся. Они на помосте, штанге доказывают, из чего сделаны, а не цепляют новичков почем зря.
— Ишь, какой умный выискался, — выпятил грудь Марат и пошел было на меня.
Я и с места не сдвинулся. Уперся в него холодным взглядом.
— Ну, ты чего это⁈ — Остановил его Сережа.
— Тренировка же щас начнется! Остынь давай! — Схватил Марата за плечо Артемий. — Нечего разводить тут балаган!
— Нечего языкастых новичков приводить. Да еще таких, кто из себя ничего не представляет, — задрал подбородок Марат.
— Какая у тебя сумма двоеборья? — Спросил я холодно.
— Такая, что тебе и не снилось, — хмыкнул Марат.
— Килограмм шестьдесят? — Рассмеялся я.
Марат потемнел лицом.
— Девяносто три. При весе в сорок пять килограмм, — самодовольно хмыкнул Марат.
— Через семь месяцев я тебя побью по сумме, — сказал я с легкой ухмылкой.
Марат сначала удивился, а потом стал громко смеяться. Его дружки тоже заулыбались, захихикали.
— Ты? Через семь месяцев?
— Поспорим? — Улыбнулся я.
— Построиться! — Раздался вдруг низкий мужской голос.
Ребята торопливо забегали, исполняя требование тренера. Я обернулся. Увидел, как в спортзал вошел мужчина. Не старше тридцати трех, он был высоким и крепким. Свои почти серые волосы он зачесывал на пробор. Мужчина носил зеленый импортный спортивный костюм с белыми полосами на груди и такими же белыми лампасами. Его молодое, но грубое лицо показалось мне каким-то отталкивающим.
Сначала я не понял, в чем было дело, но потом до меня дошло. Равнодушный взгляд тренера — именно это меня и оттолкнуло. А еще кое-кого напомнило — моего тренера из прошлой жизни по фамилии Черенков. Это из-за него я получил свою роковую травму.
Выходит, в спорт зал сейчас вошел тот самый Вадим Сергеевич. Он нем рассказывал мне дядя Костя. И смотрел на нас этот Вадим Сергеевич не как на детей, не как на спортсменов, а как на инструменты.
— Размялись? — Бросил он резко, а потом заговорил быстро и отрывисто: — Нет? Ну, давайте. Чего стоять? Работы море. На носу соревнования. Всего три месяца осталось.
— Вадим Сергеевич, — вклинился я, стоя в хвосте шеренги. — Я хочу записаться к вам в группу.
Не сказать, что я горел желанием идти к этому тренеру. Тут был у меня другой интерес. Хотел я посмотреть, как он подходит к тренировкам своих подопечных. Что же такого плохого разглядел в нем дядя Костя, раз не советовал мне к нему записываться? Ведь если все, как я думаю, Вадим Сергеевич не тренирует, а только калечит своих учеников. Губит судьбы потенциальных спортсменов совсем так же, как Черенков загубил мою.
Тренер сделал вид, что услышал мои слова не сразу. Потом быстро нашел меня взглядом. Приблизился. Меньше двух секунд ему понадобилось, чтобы оценить меня.
— Нет, — сказал он. — Ты нам не подходишь.
Стоявший через несколько ребят от меня Марат украдкой выглянул из шеренги. Самодовольно ухмыльнулся мне: «я, мол, говорил».
Когда тренер зыркнул на него, Марат тут же вытянулся по струнке.
— Это почему же не подхожу? — Удивился я. — Тут что, есть какие-то ограничения? Должны брать всех желающих.
— А кто это у нас такой языкатый? — Нахмурил свои светлые брови Вадим Сергеевич.
— Так что, есть ограничения?
— У тебя, мальчик, молоко еще на губах не обсохло. Вот похудеешь килограмм на пятнадцать, тогда и приходи. А пока у меня нету времени с тобой возиться. Ни в одну нормальную категорию тебя не пропихнешь. А у меня на носу соревнования. Мне надо команду готовить. Мож, тебя возьмут к кому-нибудь другому: к Павлу Евгеньевичу, или Зинаиде Никитичне.
Из начала шеренги донеслось вредное хихиканье. Вадим Сергеевич немедленно устремил туда свой взгляд, и хохотни тут же прекратились.
— А сейчас у меня нету времени внимание распылять на новичков, — продолжил тренер. — Мне нужно на моих пацанах, которых я отобрал, сосредоточится. Все, давай. Мне тренировку вести надо. — Тренер крутанул над головой указательным пальцем, обращаясь ко всем. — Давайте пять кругов по залу, для разогрева.
— Какой-то у вас ленивый подход получается, — громко сказал я.
Зашумевшие, приготовившиеся было бежать ребята вмиг притихли. Тренер, который уже отвлекся на свой журнал тренировок, застал и напрягся. Потом медленно поднял на меня злые глаза.
— Чего? — Неприятно бросил он.
— Ленивый, говорю, у вас подход. Вы тренер. Вы должны сами
