Виктор Побережных - Горячий июнь.часть 1

  Эх. И всё равно - хорошо. До своих добрался, теперь можно и расслабиться. Интересно, а где мои бойцы? Блин, как бы с ними чего не было. Сейчас со мной разберутся, нужно будет позаботится. О. уже назад зовёт. Быстренько же разобрались. Или нет?

  - Да, похоже вы именно лейтенант Стасов. Ответы на вопросы вы дали правильные, но, сами понимаете, пока вы под арестом. Я старший лейтенант Чешинский, начальник особого отдела 745 стрелкового полка 141 сд. Сейчас за вами придут. Курите?

  - Уже нет, товарищ старший лейтенант. Пообещал бросить, пока полз, - и невесело улыбнулся.

  - Ясно, - старлей взглянул на меня, - Исаков, сделай нам чайку.

  Через пару минут, я уже грел руки о кружку с горячим, крепким чаем.

  - Товарищ старший лейтенант, что с моими людьми? В планшете полный список, кто из какой части. Они мне жизнь спасли, не хочу, что бы у ребят проблемы были, - и отхлебнул глоток сладкого, до приторности, чая.

  - Не переживай, лейтенант, с ними всё нормально будет, - особист махнул рукой, - Одно то, что они вместе с тобой выходили, говорит в их пользу. Так что, зря волнуешься. Скажи одну вещь, лейтенант. Старшине Волкову и младшему лейтенанту Павлову, ты действительно отдавал приказ, в случае угрозы твоего пленения застрелить тебя?

  - Да, товарищ старший лейтенант,- я ещё хлебнул чая,- Но это в случае, если я сам был-бы не в состоянии это сделать. А что?

  - Ничего, лейтенант. Молодец.

  Тут открылась дверь блиндажа и вошедший спросил у вскочившего особиста:

  - Где он?

  - Вот, товарищ майор?

   Тот резко повернулся ко мне:

  - Стасов?

  - Так точно, - попытавшись вытянуться ответил я и зашипел от боли, облив себя чаем.

  - Собирайтесь. Чешинский, идешь с нами. Давайте быстрей, скоро светает.

  Мда, Стасов-то я Стасов, но ни оружие, ни документы мне не вернули. Да и иду, фактически, под конвоем - два бойца с майором да Исаков со старлеем. Пока шли по окопам да ходам сообщения, заметил интересный момент. Немецкие окопы сделаны лучше, комфортнее для солдат. Тут идёшь, месишь грязь на дне, а у них щиты деревянные, стены укреплены. Пока лезли ночью, насмотрелся. И ведь вроде наступают, а комфорт поддерживают такой, будто долго сидеть хотят, гады. Интересно, наши когда-нибудь научатся такому отношению к своим солдатам? Наверное нет, увы. О, кажись пришли. Поднявшись из последнего хода сообщения, мы обошли небольшой холм и я увидел две стоящие машины: полуторку и 'эмку'. Усадили меня на заднее сиденье 'эмки' 'ласково' зажав плечами бойцов майора. Сам он сел впереди и мы поехали. А полуторка, со старлеем и ещё несколькими бойцами, следом. Вот и начинается 'романтика' общения со своими 'коллегами'. Скорей бы в Москву! Олеську увидеть.

  Иногда я начинаю всерьёз задумываться, а не зря ли меня спас старшина с бойцами? Может было лучше, для меня, если бы немцы тогда 'затоптали'? Тогда бы не было этих изматывающих допросов, осмотров врачей, анализов и т.д. и т.п. Я уже не знаю, ни какое сегодня число, ни, даже, день или ночь на дворе. Круглые сутки яркий свет в камере и никаких окон. Только лица 'посетителей' меняются, а больше ничего. Сначала я злился, потом просто зверел, был момент, когда хотелось сдохнуть а сейчас - безразличие и вяленькое любопытство. На сколько меня ещё хватит? Сижу, гляжу на лоснящуюся рожу, задающую очередные, идиотские вопросы и думаю. А что мне будет, если я возьму и ткну его в глаз его же собственным карандашом? Только я собрался перейти от теории к практике, как из-за спины раздался голос:

  - Капитан, оставьте нас.

  Морда вскочила и убежала, а передо мной появилось лицо Лаврентия Павловича. Даже не сделав попытки встать, я тупо, без малейшего интереса, смотрел на него. Берия молча меня разглядывал, будто пытался найти во мне какие-то изменения и то, что он видел ему нравилось. Не представляю, как мой нынешний облик может понравиться, да ещё наркому. Почти всесильному человеку. Не понимаю. Уйдя в свои мысли, я не сразу понял, что мне что-то говорят, но Лаврентий Павлович, видимо прекрасно понимал моё состояние. Поэтому заметив, что я 'вернулся', он начал с начала:

  - Всё, Андрей Алексеевич, всё. Закончились ваши мучения. Сейчас вас отвезут домой, пару деньков отдохнёте и за работу! К вам больше не имеется вопросов по последним событиям. Во многом вы поступали глупо, но в связи с тем, что главная цель - выйти из окружения, вами выполнена, то получается следующее. Действовали глупо, но верно. И ещё, я редко это говорю, но... Я рад, что не ошибся в вас. Отдыхайте два дня и на службу. Всё.

   Всё так же молча, я проводил его взглядом. И тут меня накрыло. Всё!!! Закончилось! Ура!!! Вскочив со стула, я изобразил какой-то папуасский танец, который прервал вошедший Яша Зильберман. Улыбаясь в 72 зуба, тот обнял меня и проговорил:

  - С возвращением, путешественник! Поехали домой!

   Через двадцать минут, я валялся в горячей ванне и кайфовал! Какое это наслаждение, лежать в горячей ванне и знать, что стоит из неё вылезти, ты переберёшся в мягкую постель, с белыми простынями и тёплым одеялом. Счастье, это так просто! Пахнуло холодом и я открыл глаза посмотреть, с чего бы это и...Олеська!!! Когда безумие схлынуло, я обнаружил, что лежу в постели а рядом, отвернувшись к стене, сладко посапывала моя 'ведьмочка'. Два следующих дня я был самым счастливым человеком на свете! Мы говорили и говорили, потом любили друг друга и так снова и снова, просто безумие какое-то! Но всё хорошее, рано или поздно, заканчивается. Закончились и два дня счастья.

   Проснувшись утром, я обнаружил, что Олеся ушла. Вместо неё, в комнату вошёл Яша, с порога заявивший, что '...лентяям пора собираться на службу..'

  - Слушай, Яш. А какое сегодня число? - поднимаясь, огорошил его я, - А то я 'заблудился'.

  - Да, ну ты даёшь, Андрюха. Сегодня среда, 20 октября. Если более точно, то, - он взглянул на часы, - шесть часов и пять минут утра. Давай быстрее.

  - Куда торопиться-то в такую рань? Нам же всего ничего ехать?

  - Нам за город ехать, Андрей, мне вчера приказали, чтобы мы к семи утра, стояли у подъезда. Так что торопись.

  По быстрому сделав утренние дела, я остановился в затруднении. А где моя форма? В той, которой я приехал домой, только в камеру и можно. Мои затруднения рассеял ехидный Зильберман.

  - Уважаемый товарищ лейтенант. Как сотрудник аналитической группы, вы не могли бы заглянуть в шкаф? По неподтверждённым данным, обычно люди находят одежду именно в них.

  - Гад, не мог сразу сказать, - обиженно проворчал я, глянув на довольную Яшину рожу.

  - А зачем? Ты бы только видел своё озадаченное лицо! Это того стоило!