Рискованно, сколько людей погибнет — пулемет все-таки, автоматы. Вот бы прихватить тот «калашников». Ишь как он блестит призывно, прямо просится в руки.
Эх, если б не часовой…
Мулат вскоре вышел из рубки с ключом, снова спустился в трюм, к машине. Раздались чьи-то приглушенные голоса, стук. Часовой потянулся, подошел к борту, расстегнул штаны, зажурчал, выпуская недавно выпитое пиво.
Саша ничего не сказал, лишь повернул голову к Фредегару, кивнул. Молодой варвар понял без слов, отвязал от пояса пращу, вложил заранее присмотренный камень, приподнялся, раскрутил… Оп!
Часовой с шумом полетел в воду.
— Добей!
Скомандовав, туда же бросился и Александр. Вмиг взобрался на палубу, захлопнул люк, подбежав к рубке, схватил «Калашников»… Почти схватил.
— Положи! — За спиной возникла приземистая фигура с карабином в руках.
Молодой человек медленно обернулся.
— А теперь подними руки… — Коренастый вдруг ухмыльнулся. — Хотя что я тут с тобой разговариваю? Ты ж один хрен ни черта не понимаешь, чучело средневековое!
Распахнулся люк:
— Что там такое, Алекс?
— Да чучело местное поймал!
— Так пристрели!
— Пожалуй. Только они, похоже, Макса захватили.
— Да и черт с ним! Застрели!
Над люком показалась взъерошенная голова мулата.
— Что ж. — Коренастый половчее переложил в руке карабин.
Саша бросился к борту, понимая, что вряд ли спасется и его сейчас очень легко будет достать из карабина. Да еще имеется пулемет…
Черт! Запнулся на бегу о какой-то блок, растянулся на палубе, в любую секунду ожидая выстрела.
А его почему-то не было. Быть может, злодей решил поиграть, как кошка с мышкой? Устроить этакий тир…
Молодой человек медленно обернулся. Коренастый, вытянувшись, валялся на палубе рядом. В спине его, прямо между лопатками, торчала стрела.
Все произошло настолько быстро, что ни Александр, ни мулат Фрэнк пару секунд не могли ничего сообразить. А потом дернулись одновременно: Фрэнк выхватил пистолет, а Саша бросился к карабину, чувствуя, что не успевает.
Что-то сверкнуло в воздухе, покатилось по палубе, подпрыгивая на досках. Что-то круглое… Мяч? Капустный кочан?
Голова! Отрубленная человеческая голова — курчавая голова мулата!
Выйдя из-за облака, солнце било в глаза, а над люком… Над люком, ухмыляясь, стоял Оффа Лошадиная Челюсть, недоброй памяти Сашин побратим.
Непонятно, как он тут появился, но, надо сказать, вовремя!
На палубу ловко взобрался Фредегар:
— С тем парнем кончено! Захватим других?
— Попробуем! — Александр ухмыльнулся и подошел к распахнутому люку. Обезглавленное тело мулата уже провалилось вниз, оттуда послышались крики, выстрелы. И вдруг — оп! — вылетела граната!
На этот раз Саша успел среагировать: просто пнул ногой гранату, отправляя ее обратно в трюм. И тут же закричал как мог громко:
— Всем в реку!
И, подавая пример, прыгнул первым. За ним, переглянувшись, бросились в воду Фредегар с Оффой.
И тут же рванул взрыв!
Глава 7
Лето 454 года. Побережье Галлии
Побратимы
— Чудовища, — в ужасе бормочет собеседник.
— Верно, но как вы разглядели?
— Вы же мне объяснили!..
Жан-Мари Ле Сиданер.[7]
— Только не забудь прокричать уткой! — пошатываясь, озабоченно произнес Александр.
Фредегар улыбнулся, показал на уши, мол, не слышит. Ну еще бы, после такого взрыва. Катер разнесло на куски, похоже, взорвались баки с горючим. А может, там еще были и боеприпасы, и, чем черт не шутит, — пластит.
В голове шумело, но, слава богу, выбрались и никто серьезно не пострадал. Оффа так вообще, казалось, не обратил особого внимания на взрыв.
Подойдя к сидевшему в траве Фредегару, Саша внимательно осмотрел его. Нет, из шеи кровь не шла, но выглядел молодой варвар бледно. Легкая контузия?
Ага, вот улыбнулся:
— Что это было, Александр?
— Думаю, это лопнуло ненасытное брюхо дракона, — неожиданно отозвался Оффа. — И еще думаю, это был не дракон, просто корабль, только не совсем такой, как у нас. И отчего-то его разорвало в клочки. Нам бы такую штуку, от чего разорвало.
А этот верзила далеко не дурак — соображает.
Саша скривился, но тут же подавил неприязнь: в конце концов, если бы не Лошадиная Челюсть, кто знает, чем бы все обернулось?
— Ну, идем, — махнул рукой Александр. — Видишь ли, Оффа, здесь недалеко нас ждут Гислольд и раненый Рутбальд. Похоже, довольно сильно раненный…
— Зубами дракона? — закинув за плечи мокрые косы, с усмешкой переспросил здоровяк. И снова мечтательно прищурился. — Нам бы такие зубы. Может, стоит здесь поискать?
— Может, и стоит, — согласно кивнул молодой человек. — Но для начала все-таки нужно увидеть наших. Мало ли что они там подумали? Идем, Фредегар. Кричи уткой!
Кричать было не нужно. Озабоченная физиономия Гислольда возникла из-за ближайших кустов.
— О, боги! — радостно воскликнул парнишка. — Вы оба живы! Ого! И Оффа с вами! Как ты здесь оказался, Лошадиная Челюсть?
Вот именно это давно хотел спросить Саша!
— Галлы сожгли корабль. Все погибли, — односложно ответил верзила. — Я притворился мертвым. Потом украл коня и скакал почти весь день по первой попавшейся дороге. Потом увидел эту реку, хотел раздобыть лодку.
— Да уж, ты явился вовремя, Лошадиная Челюсть!
— Как там Рутбальд? Остальные?
— Рутбальд оклемался и, думаю, сможет идти. Остальные… — Гислольд поник головой. — Остальные мертвее мертвых. Мы ведь отомстим за них, правда?
— Уже отомстили, — хохотнул Оффа — Корабли Хенгиста далеко?
— Мы плыли полдня, но вверх по течению.
— Все равно нужно раздобыть лодку. И предать достойному погребению погибших: не стоит тащить мертвых с собой.
В который раз этот чертов побратим удивлял Сашу! Почему-то считается, что если Бог дал кому-то мускулы и завидную силу, то при этом совсем не дал ума. Но тут, похоже, был не тот случай. Лошадиная Челюсть рассуждал на редкость здраво и более того — удивлял стремительным полетом мысли. Александр ведь то же самое подумал про мертвых, но не успел произнести.
— Да, надо раздобыть лодку, — согласно кивнул Александр.
Гислольд оживился:
— Я видел неподалеку челнок с рыбаками.
— Сколько их? — тут же переспросил Оффа.
— Рыбаков? Всего трое.
— Идем! Покажешь, где они.
Гислольд и Лошадиная Челюсть быстро исчезли в кустах, а Саша с Фредегаром зашагали к раненому… и мертвым.
Рутбальд встретил их радостно, вытянутое, худое лицо его озарилось улыбкой, впрочем, быстро сменившейся гримасой боли.
