Дальше всё как у людей — чего вспомнилось. И молитву об одолении ворогов, и сабля, три раза ключевой водой омытая, через огонь трижды пронесённая, и три прохода между двумя зажжёнными восковыми свечами, с обязательным коленопреклонением и — головой в «мать сыру землю». Пальчик Ивашке порезал — кровью клинок испачкали, клок волос срезал — на клинке сожгли. Частушку под хоровод спели:
«Носи саблю — не теряй, не теряй.
Да без дела не марай, не марай».
Ивашко так переволновался, что снова с прозеленью стал, чуть в обморок не хлопнулся. Пришлось хоровод дальше под маршевые песни водить, сабленосца в чувство приводить:
«Мы славные саблисты
И про нас
Былинники речистые
Ведут рассказ.
Про то как в ночи ясные
Про то как в дни ненастные
Мы дружно, мы смело в бой идём».
Дальше там: «Веди ж Будённый нас смелее в бой»… Пришлось остановиться — замену Семёну Михайловичу не нашёл. В смысле — в размер строфы. Но Ивашке хватило — он плакал, целовался с железякой и пытался облобызать мои сапоги. Еле угомонил мужика. Пока успокоил, слёзы да нос ему вытер…
Почему никто из попаданцев не пишет, что управление людьми связано с их сильными эмоциями? А человеческие эмоции в «Святой Руси», вообще — в христианском средневековье — постоянно слёзы. Иисус к концу земной своей жизни, к «Тайной вечере», постоянно то плакал, то целоваться лез.
«Он то плакал, то смеялся,
То щетинился как еж, —
Он над нами издевался, —
Сумасшедший — что возьмёшь!».
В христианстве это вообще в базовый ритуал возведено. Постоянно: «… и прослезился». А у хомнутого сапиенса носоглотка так устроена, что к слёзонькам всегда и сопельки. Не, надо срочно носовой платок спрогрессировать, а то когда здоровый мужик рукавом своего парадного кафтана… Или обшлага на рукава изобрести? Вроде бы, на них для того пуговицы и нашивали, чтобы «их благородия» носы себе расцарапывали и блестеть разводами подсохших соплей — переставали.
Уже ночь глубокая, «час Быка», а мне декорации убирать. Всё сам, всё сам… Своих-то я по сараям разогнал. Нечего на мои… «шаманские пляски» — со стороны смотреть. Или — в круг, или — спать. Что я вам, эгзибишен на корпоративе? Но всё равно не спят. То подглядывали, то теперь обсуждают. «Шу-шу-шу» — по сараям. Не скажу, что «порвал зал», но очередная тема для сплетен у них есть.
— А Ванька-то наш того… колдун. Вот те крест! И мертвец-то у него самоходный, и сабля-то у него самобеглая, и гридень-то у него заговорённый…
— Эт что! Эт мелочи. А вот как он с водяными… Теперича на пять вёрст от любой воды он завсегда кого хошь…
— Да чего на пять? На двадцать пять! Ты гля како колдовство-то: саблю-то водой три раза…
— А свечей-то не видали? Свечи-то церковные, поминальные… Кому помин-то?… Ой, свят-свят, упаси господи…
Ну и ладно — языками чесать они всё одно будут. «На чужой роток — не накинешь платок» — наша, повседневно наблюдаемая мудрость. Так ли, иначе, а какие-то «турусы на колёсах» — будут обязательно. Пусть уж друг дружку непонятками пугают. Управляемость коллектива от присутствия чертовщины — увеличивается. Лучше уж чертями, чем с помощью «государева застенка» в режиме «user friendly».
Второе моё «горящее» дело — где бы хлеба купить?
Я уже говорил не один раз, что я не ГГ, а ДД. И мне этот вопрос — насчёт хлеба насущного — как чирей в неудобном месте. О чем бы мы с Николаем не говорили — последний вопрос — этот.
Как у Катона Старшего в римском сенате:
— И в заключение своего выступления, безотносительно к обсуждаемой проблеме, хочу напомнить моим уважаемым коллегам — древнеримским сенаторам, что Карфаген должен быть разрушен. Dixi.
Так оно по истории и случилось: утверждение от повторения приобретает вкус истинности, и Карфаген развалили. А вот вопрос от повторения — ответа не приобретает.
Тут всё просто: мне надо поднять вотчину. Для этого нужны люди. Какие бы они не были, как бы они ко мне ни попали, сколько их ни будет — их надо кормить. Все три селения, которые в вотчину вошли, хлеб сеяли «под себя», «на своё горло». На новосёлов не хватит. Вывод: найди и купи. Где? Мейл бы мне, или хоть телефон дилера.
Николая я долбал этим «квесчином» каждый день по нескольку раз. Он искал, здешних прасолов расспрашивал. Начал, естественно, с ближних селений. С учётом географии и схемы транспортных путей. Мне проще всего, если хлеб погонят вниз водой. Значит, смотрим, какое тут приличное селище на нашей Угре стоит, и чтоб хлебом разжиться можно. Николай эти дни по городку крутился, с мужичками толковал. А сегодня вот с возчиками общнулся, которые кузнецово майно вывозить помогали.
Есть тут местечко — Коробец, прямо на Угре. От Елно — вёрст сорок. День — туда, день — обратно, день — там. Нормально. Надо съездить-посмотреть. Селище это стоит на южном отроге Ельнинской возвышенности. Но уже на том, правом берегу. И возвышенность-то — мелочь мелкая — трёхсот метров нигде не вытягивает. Но есть перепад высот в речной долине. Поэтому, хоть Угра и поднимается очень высоко, но селище стоит от реки близко. Потому как на крутом склоне. Мешки с зерном далеко таскать не придётся. Не мне таскать, мне — платить. Но цена-то от труда. Как не крути, а учитывать приходится.
Чарджи старшим на постое оставил. Он мужичками командовать не будет, но, в случае чего — укорот исполнит без всякой рефлексии. Вышли затемно. Снова в два воза. Как из Сновянки шли, как из Смоленска бегом бежали. Только возы почти пустые, да вместо Марьяшки — Ноготок с Суханом.
Дороги здесь нормальные, сухие. Пески больше — вода уходит быстро. Да и дождей сильных давно не было. Только уже в самом конце, на броде через Угру, подёргаться пришлось. Но дошли ещё хорошо засветло. Николай сразу продавцов искать побежал. Ивашку с саблей для важности взял. Как-то у них тут дело пойдёт? С бритым-то лицом?
Ноготок с Суханом коней распрягли, барахло разложили, хозяйку слушают. А я по двору прошёлся. Интересно же — а как здесь люди живут. Когда смысла не понимаешь — и не видишь ничего. А когда соображение появляется — замечать начинаешь.
Это как с женщинами. Я вижу картинку интегрально, целиком: не дура, красивая, ухоженная, в форме. Тут жена локтём в бок толкает:
— Что загляделся? Сапожки от Армани, от двух, курточка от Армани. От шести до восьми. Если не дура. Тушь хорошая. От Армани. А вот бельё не очень. От Гучи.
— Дорогая, у тебя что, в глазу сканер рентгеновский? Как ты видишь — какое бельё на полностью одетой женщине?
