Никто в городе не знает, чем мы тут занимаемся на самом деле. О существовании наших лодок не подозревают. По бумагам проходим мы, как Балаклавская водолазная школа под эгидою В.К. Г.А. На матросских бескозырках – «водолазная школа». Вот и объяснили штабные сами себе минирование входного фарватера нашими стараниями. Что, впрочем, есть сущая правда. Однако количество вытраленных мин привело адмирала Тыртова С.П. в преизрядное изумление, поскольку не мог он объяснить, каким образом удалось водолазам проделать такую штуку. Вызванный Сергеем Петровичем для объяснений, намекнул ему на ПЛ Джавецкого, действительно выкупленные В.К. Г.А. у флота по бросовой цене и приданные вновь организованной водолазной школе, командиром которой я официально считаюсь. О причинах создания нашей школы, пришлось сказать ему о «Чёрном принце», объяснение более чем удовлетворившее его любознательность. И, тем не менее, по результатам прошедшего разбирательства создана специальная бригада тральщиков Черноморского флота, собравшая в себя 67 единиц всякого хлама из того, что ещё держалось на плаву. И «потерявшая» на тралении нашей банки 3 единицы списочного состава, условно подорвавшихся на выставленных минах. Ох, не доведёт кое-кого до добра болтливый язык!
Погода потихоньку налаживается. Ветер стих до слабого. Ожидается прибытие Венценосца и генерал-адмирала Алексея Александровича для ознакомления с нашими кораблями. Присутствует возможность того, что будет принято высочайшее решение о строительстве однотипных с нами, или улучшенных по моему предложению, ПМЗ большой серией.
Под полигон нам отведен район вдалеке от оживленных трасс черноморского судоходства. На якорях выставлены две баржи, набитые обрезками досок для непотопляемости. По ним мы и будем палить из пушек и торпедных аппаратов с разных дистанций и курсовых углов. До тех пор, пока не научимся стабильно попадать тем и другим.
Всякий выход в море будет теперь начинаться с главного нашего дела, с постановки мин заграждения, где после нас прибираться будет бригада севастопольских тральщиков. Вот и им наука будет. Потом торпедные атаки на баржи и, наконец, артиллерийские стрельбы по оным же.Если бы лодки принадлежали флоту, никто не дал бы нам столько практических снарядов, торпед и мин для отработки боевых навыков. Однако ВК Георгий Александрович не скупится, и мы получаем необходимое по первому требованию.
Сразу по моему приезду в Гергиевск мы с Гошей обсудили результаты встречи с Вильгельмом – пока свежие подробности не выветрились из памяти. Зрительные подробности, потому как звук писался на диктофон, кторый мы сейчас и слушали, анализируя каждую фразу.
– «Господин кайзер» – хмыкнул Гоша, – неплохо, но только, по-моему, это прошло незамеченным, точнее он просто списал такое обращение на твою уже известную эксцентричность.
– Ну как же, – возразил я, – когда он сменил тональность беседы и обратился ко мне по фамилии, мне что, господином Гогенцоллерном его было обзывать? Он все понял и предложил мне называть его просто Вильгельмом, когда мы тет-а-тет. Вообще у меня создалось впечатление, что он прекрасно умеет читать между строк и слушать между слов.
– И его дальнейшая реплика о том, что кузен Ники относится к нему с некоторым предубеждением…
– Я же специально в этот момент ему в лицо смотрел, чтобы и ты мог пронаблюдать реакцию. Вот, слушай, я отвечаю:
– Мы с принцем Гергием имеем определенное влияние на Николая и постараемся убедить его в очевидных нам сейчас вещах… – забубнил моим голосом диктофон, – и есть надежда, что скоро император будет лишен этого предубеждения…
– Вспомни, он тут слегка кивнул, – продолжил я, – так что прекрасно он понял, какого императора я имею в виду. Потому и совершенно спокойно отнесся к тому, что официальных встреч с тобой в ближайшее время не будет.
– Не боишься, что он поделится с кем-нибудь своими подозрениями?
– С кем и, главное, зачем? Ничего же он на этом не выиграет! И потом, чем он поделится – что инженер Найденов якобы признался ему в своем желании посадить на российский трон более симпатичного ему, инженеру, человека?
– Англичане через третьи руки уже намекали про это Ники, – уточнил Гоша, – но никакой реакции не добились.
– Да потому что этот Ники прекрасно знает, что такие мысли бродят не только у меня, но и еще у половины петербургского света! Про меня он, кстати, как раз не уверен.
– Да, он почему-то считает главой этого течения Сандро…
– Потому что так получилось, – усмехнулся я. – Не сразу, конечно, и не так хорошо, как планировали, но получилось. Молод еще этот Сандро в интригах с твоей матерью тягаться.
– Хорошо, будем считать первый этап успешным. Пора прибор для лечения Вилли делать…
– Вдвоем будем ваять в коттедже на Торбеевом, – уточнил я, – чтобы тут времени не терять. И, кстати, ты можешь там бороду отрастить, если клеить искусственную почему-то не захочешь.
– Какую еще бороду?
– Маскировочную, – пояснил я. – Тебе же вместе со мной ехать Вилли через портал таскать, а это надо инкогнито, под видом простого наладчика. Борода, очки, немножко грима – и ни одна собака не догадается. Кстати, в шестом отделе твой двойник уже практически закончил подготовку, скоро можно выпускать.
– А твой?
– А с моим трудности, – вздохнул я. – Пока сидит, еще похож. Встанет – уже что-то не то. А уж если заговорит, то даже самый тупой охранник видит, что это не инженер Найденов, а какой-то клоун…
А на следующий день у меня был прямо-таки праздник, который не смогли испортить даже мелкие неурядицы. Трудно даже выразить, как за три года в Гошином мире мне надоели двухтактные авиационные моторы! Их вечная вонь горелой касторки, постоянно засирающиеся свечи, истошный визг вместо солидного рокота, мизерный ресурс – только обкатали движок, и все, пора снимать, он отработал свои пятьдесят часов! Но наконец-то Густав поставил на испытания четырехтактную звезду.
У испытательного стенда суетились техники, подключали датчики и еще раз проверяли мотор. Я же просто любовался этим изделием. Семицилиндровая звезда объемом двенадцать литров и номинальной мощностью в двести сил, а взлетной – двести сорок, была просто красива. Кроме красоты, она с самого начала проектировалась с учетом возможности превращения ее в двухрядную. Если еще и заработает нормально…
Нормально она проработала три часа. Потом чуть сбросила мощность. Я подошел, послушал, потом отозвал Тринклера в строну – около стенда с ревущим мотором разговаривать было невозможно.
