Думаю, те годы мы вообще бы не пережили, если бы не наш русский лес. Он нас и кормил, и одевал, и обувку давал... Едва снег сходить начинает, как я уже в лесу силки на зайцев ставлю, а сестра лыко на лапотки дерет. Чуть травка покажется, мы опять тут как тут - дикий чеснок, лук, да борщевик рвем. Ну, а как лето с осенью придет, тут сам бог велел в лес идти: грибы, ягоды, орехи, рыба...
... Крепко мне запомнился один случай, как однажды дед меня сильно хворостиной выдрал... До сих пор не пойму за что! Всего то, сходил я один раз в Чертово урочище - малина там почему-то дуром росла... Пришел я домой под вечер с двумя корзинками крупной и спелой малины, а Маринка, дуреха, взяла да и рассказала деду, откуда я ее собираю. Сильно тогда он осерчал. Хоть и маленьким я был, а помню, как он ругался и кричал на меня... Потом схватил хворостину из метелки и отходил меня так, что я два дня на печи пластом лежал. А он хлестанет и спросит: "Ну, как тебе дедовская наука? В прок идет?". Хлестанет другой раз и опять спросит: "Сколько раз тебе гутарил, не ходи в урочище! А ты опять за старое... Дурень, ты, Лешка, как есть дурень! Пропадешь ведь не за грош!"...
- Уф! - громко выдохнул Килиан, осторожно снимая с плеч лямку. - Ну, ты брат и тяжел! Все соки из меня вышли, пока тащил тебя...
С самодельной волокуши виновато улыбался раненный Петр.
- Так кормят меня хорошо! - пытался он шутить, но было видно, что ему больно. - Вон сегодня орешками с утра подкрепился, в обед каким-нибудь кузнечиком перекушу, вот и прет меня с этого.
- Шутник ты, Петруха! - рассмеялся Килиан, действительно, пытаясь поймать большого кузнечика. - Орехи видите ли ему не нравятся, да кузнечики не по вкусу! Если хочешь знать, то букашки - это самая партизанская еда! Вот так! Давай-ка, грызи пока это, а потом посмотрим.
Килиан, поплевав на руки, вновь закинул на плечи лямку и, стараясь не растрясти товарища, побрел вглубь леса. Тяжелая ноша и пустой желудок, как оказалось, очень стимулировали усиленную работу мысли. "Ведь еле ушли, - вновь и вновь вспоминал он события прошлого дня. - Еще бы чуть-чуть, самую малость, и все, от нас бы ничего не осталось! Да, эти каиновы сундуки будут покрепче, чем у гномов. Прут и прут, прут и прут.Три огненных цветки пустил. Целых три цветка, и все ни почем! Ну, ничего! Главное, я жив..., а силенок мы насобираем".
Он брел сквозь начинавший густеть лес, пока, наконец, не уткнулся в какие-то каменные развалины. Сквозь высокие узловатые деревья проступала полуразрушенная кирпичная кладка, мощные толстые стены, арочные окна. Задрав высоко голову, можно было увидеть небольшие, сужавшиеся кверху, башенки.
- Настоящая крепость, - с восхищением протянул Килиан, ощупывая еще крепкую кладку. - Такое и гномам не стыдно показать.
Сказав это, он сразу же обернулся к своему товарищу, оценивая реакцию на случайно вырвавшуюся фразу. Однако, его беспокойство было напрасным - Петр был полностью поглощен открывшемся ему зрелищем.
- Слышь, взводный, говорю, крепость хорошая! - уже громче проговорил Килиан. - Смотри, какие мощные стены... Никакой обстрел не страшен!
- Да, Кирюха, - наконец-то, очнулся тот. - Знатная могла бы выйти крепостица! Только ни какая это не крепость. Церква это порушенная.
Поглядывая под ноги, маг осторожно подошел ко входу. Массивная железная дверь, покрытая буроватым налетом, была гостеприимно распахнута настежь. Казалось, что вот-вот и на встречу усталым путникам выбегут встревоженные хозяева и устроят торжественную встречу. Однако, их никто не ждал... Внутри царила такая же пустота и разруха, как и снаружи. Большое полукруглое помещение было завалено каменными глыбами и сухими листьями, на стенах виднелись дождевые потеки.
- Пусто, похоже, - проговорил Килиан, садясь рядом с раненным. - Ни одного следа не видел: ни зверья, ни человека... Странно, как-то это. Хотя, может, это и к лучшему. Устроимся пока здесь... Вон, какая-никакая крыша над головой есть. Поживем чуток, да и тебе подлечиться немного нужно...
Морщась от боли, Петр как-то странно посмотрел на него, словно осуждал за что-то.
- Ты, брат, - усмехнулся Килиан. -Так не зыркая на меня! Мы никуда не бежим... Понял! Мы никуда не бежим! Вот отсидимся, на ноги тебя поставим и вернемся...
Петр, не сводя с него глаз, прошептал:
- Кирьян, пообещай мне... Пообещай, как комсомолец, что мы вернемся в строй. Вернемся, чтобы бить этих гадов! Бить и в хвост и в гриву.
- Обещаю! - твердо произнес Килиан. - Обещаю, Петр, мы их будем давить... Ты, командир, давай пока тут полежи у стеночки, а я мигом сгоняю за нашим ужиному. Глядишь, чего-нибудь и раздобуду. Держи-ка, винтарь.
Бесцельное блуждание в лесу продолжалось около часа, пока, наконец, ему не повезло. Неожиданно, сквозь деревья мелькнул чей-то низкий черный силуэт. Потом послышалась какая-то возня, сопровождаемая осторожным хрюканьем.
- Ого, кабан что ли? - выдохнул Килиан. - Сейчас мы с тобой познакомимся поближе.
Он медленно выглянул из-за дерева. Черная с подпалинами на боку свинья деловито копалась под развесистым дубом. Время от времени она поднимала морду и настороженно посматривала на кусту глазками-бусинками.
- О. Митра, - зашептал он, кляня себя за оставленную винтовку. - Сейчас бы одним выстрелом снял...
В этот момент из-за дерева, смешно семеня ножками, выбежали несколько кабанят. Сразу же уткнувшись в корни дерева, они устроили целую схватку за найденный желудь. Килиан медленно полз вперед, осторожно волоча за собой подобранную дубину. "Уж одного-то точно зацеплю, - прочно засела в его сознании мысль. - Обязательно зацеплю".
Резко встав, он громко заорал и, размахивая дубиной, бросился в атаку. С диким визгом свиное семейство стало разбегаться в разные стороны. Кабанчики, еще не успевшие набрать вес, практически мгновенно исчезли с поляны. Их мамаша же, выбираясь из плетения дубовых корней, чуть замешкалась, за что и поплатилась - сучковатая палка со свистом врезалась ей в загривок.
Килиан бил с какой-то неистовостью, раз за разом ударяя по хребту зверя. В конце концов, он обессилено выпустил из рук дубину и сел рядом с уже неподвижной тушей. Организм никак не мог успокоиться: кровь продолжала с силой стучать по вискам, а грудь - раздуваться как кузнечные меха.
- А теперь назад, - чуть отдышавшись пробормотал Килиан, примериваясь к свиной туше. - Сейчас.
Свинья оказалась совершенно неподъемной. Он еще мог приподнять ее заднюю часть, но о том, чтобы донести все, не могло быть и речи.
- Так, - протянул маг, в раздумьях поглядывая на свою добычу. - Один, я ее не донесу - это ясно!... Оставлять тоже нельзя. Мясо понадобиться много, а где его потом возьмешь?
Несколько минут Килиан, хмурясь, разглядывал гору мяса, пока его не посетило озарение. Он мягко провел рукой по щетинистому загривку, ощущая медленно исходящую от зверя силу. Мощными потоками она покидало свое бывшее вместилище, постепенно растворяясь в окружающих предметах. В этот момент было достаточно даже небольшого усилия, чтобы слегка подправить направление потока энергии. Именно по этой причине великие маги-некроманты прошлого так обожали места только что произошедших сражений, где происходил резкий выброс огромной количества духовной энергии.
- Вот и все, - шумно выдохнул Килан, смахивая со лба выступивший пот. - А теперь, окорок, пошли домой!
Лежавшая многопудовая туша встрепенулась. Под окровавленной шкурой забугрились мышцы... Свинья неуклюже поднялась, сделал один шаг, затем второй и через минуту уверенно двинулась в сторону церкви. Пробираясь сквозь густые кусты, она то и дело застревала, задевая болтавшейся головой торчавшие ветки.
Отправив добычу на стоянку, Килиан отряхнулся от прилипшего к гимнастерке мусора и двинулся следом, раздумывая, как бы доставить мясо прямо к церкви и одновременно не шокировать при этом Петра. "Стадий за сто придется снять заклятье, - раздумывал маг, отмахиваясь от очередной ветки. - Хотя, нет! Далековато тащить надо будет. Лучше за двадцать. "
Его неторопливые размышления были прерваны самым неожиданным образом. Тишину леса вдруг прорезал пронзительный вопль. Мгновенно сорвавшемуся с места Килиану открылась удивительная картина. Прямо перед замершей без движения свиньей на четвереньках стоял старый дед. Округлившимися от ужаса глазами, он смотрел перед собой, одновременно пытаясь расстегнуть трясущимися руками ворот своей рубахи. Неопределенного цвета материя трещала, но не поддавалась. Старик начинал задыхаться; ему никак не удавалось вздохнуть полной грудью.
Килиан легко нащупал остатки энергии в туше и неуловимым движением ее подтолкнул. Свинья, продолжая разбрызгивать кровь, осторожно обогнула старика и устремилась в прежнем направлении.
