В этот период Урал стал своеобразным центром притяжения для всех здравомыслящих людей. Политики и литераторы, художники и поэты, композиторы и артисты, представители духовенства и светские идеологи — все устремились сюда в надежде спасти от окончательной деградации и гибели великий народ, освоивший когда-то шестую часть земного шара.
После того как распад единого федеративного государства стал реальностью, избранный в 2012 году президент и его окружение переместились в Европу, где поначалу пытались действовать как единый центр эмиграции, но потом, увидев бесплодность своих усилий, мирно разбежались по всему свету и стали без зазрения совести прожирать наворованные средства. Это вызвало возмущение граждан Уральской республики, которая объявила всех казнокрадов и воров вне закона, заочно осудила их, обвинив в разграблении и развале Российской Федерации, и выдала международный ордер на их арест.
Более или менее нормально обстояли дела в протекторатах: население было защищено иностранными законами, но прозябало в условиях, очень близких к резервациям. Русских здесь хорошо кормили и не обижали, но отстранили от принятия каких-либо серьезных решений, что ставило их в унизительное положение, смириться с которым помогало повальное пьянство и наркомания, поощряемые колониальной администрацией. В русских анклавах были созданы все условия для развития порноиндустрии, проституции, в том числе детской, игрового бизнеса. Пытавшихся протестовать очень вежливо изымали из этой страны вечных каникул и отправляли в другие регионы, по их желанию. Ответом на протесты руководства Уральской республики и видных зарубежных деятелей против подобного рода изощренного геноцида была глянцевая показуха с выездами на места и демонстрацией беззаботного существования коренного населения на фоне суровых будней приезжих поселенцев, добывающих хлеб в поте лица своего.
— Разрешите войти, товарищ генерал?
Феликс Игоревич поморщился:
— Сколько раз я просил вас не обращаться ко мне по званию. Мы же не на плацу и не на торжественном построении. Что у вас? — помощник оперативного дежурного по управлению протянул ему последнюю сводку.
— Давайте сюда. И вызовите ко мне Гондалева.
— Вызывал, Феликс Игоревич? — Борис Иванович Гондалев служил вместе с Лазуренко уже лет двадцать, поэтому позволял себе обращаться к нему на «ты», хотя и по имени-отчеству.
— Ну что, Борис Иванович? Есть что-нибудь новое по вчерашнему делу? По глазам вижу, есть. Что же ты молчишь, мать твою! Мне же докладывать надо! — Лазуренко не скрывал своего недовольства.
— Не кипятись, генерал, — остановил старого друга начальник агентурной разведки. — Не докладывал, так как не был уверен. А подтверждение от нашего агента получил буквально минуту назад.
— Да не тяни ты коня за… сам знаешь, за что! Докладывай, не томи душу.
— Итак, первое: одним из встречавших Труварова в аэропорту телохранителей оказался внештатный сотрудник небезызвестной тебе фирмы…
— Какой?
— «Криптос»!
— Да, Курзанов и здесь отметился. Что-то мне в последнее время не нравится его активность…
— Ну, против него у нас пока ничего серьезного нет. Хотя эта последняя история мне не очень нравится.
— Ты вот что, Борис Иванович. Порой вокруг него. Может, что-то и выяснится. Ну, докладывай дальше. Ведь вижу, чего-то не договариваешь.
— Труваров жив!
— Не может быть, вчера у нас была совершенно иная информация. Да и как он мог выжить?
— Чудом, Феликс Игоревич, чудом! И другого разумного объяснения нет. Хотя и его вполне разумным назвать трудно.
«В городе Калуга произошли массовые беспорядки — после драки с выходцами из Средней Азии и с Кавказа местные жители разгромили и сожгли рестораны, рынок, магазины и палатки, а также квартиры, в которых пришлые люди обитали. Милиция так и не смогла навести порядок в городе. Практически все инородцы — около 20000 человек — были вынуждены с семьями бежать из города, находя пристанище в лесу и в деревнях, куда еще не докатилась волна праведного гнева истинно русских людей, уставших от засилья „черножопых“ пришельцев. Лидер кавказской диаспоры, в Московии заявил, что грешно убивать невинных, стариков и детей, и теперь на месте калужан он был бы очень осторожен, так как на воздух могут взлететь школы, и детские сады, церкви и жилые дома. Но русских патриотов не запугать! Очистим Московию от грязи!!!»
Из газеты «Русская раса», март 2016 года.
С трудом втиснувшись в переполненный вагон метро, она почувствовала, что буквально облеплена людскими телами. И ничего приятного в этом не было: чей-то локоть упирался ей в грудь, смрадное дыхание стоящего рядом типа указывало на проблемы с пищеварением или с зубами, в воздухе витал запах потных подмышек.
Перед глазами маячила какая-то националистическая газетенка с фотографиями дерущихся людей, и ей ничего не оставалось, как пробежать глазами текст, который оптимизма не прибавил. Она отвыкла от езды в общественном транспорте, так как большую часть времени проводила дома, на улице академика Варги. Здесь, на Юго-Западе Москвы, в квартире с великолепным видом на лес она и жила, и работала, и отдыхала.
Эту квартиру в свое время получил ее дед, крупный советский ученый, директор института языкознания, доктор филологии, профессор Климов. В СССР к науке относились трепетно, поэтому научные работники жили вполне прилично, в достатке. Бабушка ее, тоже филолог, доктор и профессор, всю свою жизнь посвятила изучению и описанию языков памирских народов: язгулемцев, рушанцев, хуфцев, бартангцев и других, прекрасно знала таджикский, нравы и обычаи этой замечательной в ту пору советской республики. Именно в Таджикистане мать Светланы, которую бабушка часто брала с собой в экспедиции, и нашла свою судьбу, выйдя замуж за выпускника Душанбинского государственного университета, талантливого и перспективного ученого. В те времена смешанные браки были не редкостью и даже приветствовались, так как всех граждан считали членами одной большой семьи, гордо именовавшейся «новой исторической общностью людей — советским народом». Через год, а именно в 1990-м и родилась Светлана. Она была совсем еще крохой, когда произошла «великая» августовская революция, спровоцировавшая развал СССР и возникновение новых независимых государств, в которых буйным цветом расцвели националистические идеи. Отношение к русским резко изменилось — как колонизаторов, нещадно эксплуатирующих местное население, их стали вытеснять из насиженных гнезд, буквально выдавливать на периферию жизни, что привело к массовому отъезду русскоязычного населения.
Родители Светланы, несмотря на то что ее отец был этническим таджиком, тоже решили переехать в Москву, где их особенно никто не ждал. В новой России ученые-филологи оказались никому не нужны и, так как в их семье не принято было откладывать деньги на черный день, они как-то сразу провалились в беспросветную бедность. Иногда не на что было купить хлеб: мало того, что после инфляции зарплата ученых стала до неприличия нищенской, но даже ее не выдавали месяцами! Отец никак не мог найти работу, и тогда, купив на последние сбережения подержанный «жигуленок», начал заниматься частным извозом, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Счастья это приобретение семье не принесло: в 1996 году в его машину на полной скорости врезался навороченный джип, за рулем которого сидел пьяный «новый русский», отделавшийся легким испугом. Отец скончался на месте, а мать еще какое-то время продержалась на импортных лекарствах, которые стоили сумасшедших денег. Но через два месяца ушла и она, оставив маленькую дочь на попечение своих престарелых родителей.
Светлана мечтала поскорее вырасти, начать работать и помочь «деду с бабой» вылезти из болота нищеты. Но не успела… Дед, родившийся и выросший в Грузии и воспитанный в кавказской традиции нести ответственность за материальный достаток в доме, не смог перенести всей унизительности своего нового положения. Он мучительно переживал, но вида не показывал, даже пытался шутить, скрывая свое отчаяние от родных и близких. Но сердце не выдержало такой нагрузки, и он скоропостижно скончался прямо на улице, по дороге в свой родной институт. Светлана долго горевала, но надо было жить и помогать совершенно отчаявшейся бабушке, а как — она не знала. Но в жизни всегда есть место чуду!
В 2008 году из Дагестана позвонил старый приятель деда, которому тот в свое время помог с докторской диссертацией. Он написал книгу о Светланином дедушке и приглашал их с бабушкой на ее презентацию в Институт языкознания. Там она и познакомилась с Дином, оказавшимся сыном дедушкиного друга. Узнав о бедственном положении ее семьи, он уже на следующий день позвонил и, между прочим, поинтересовался, не согласится ли Светлана, которой на тот момент едва исполнилось восемнадцать, работать редактором одного очень уважаемого издания. Что делать? Причесывать и доводить до ума опусы «новых русских», которые почти поголовно ринулись в творчество, стали заниматься сочинительством и безумно жаждали писательской славы! Но поскольку они были лишены не только творческого дара, но и элементарной грамотой не владели, их произведения приходилось практически целиком переписывать, благо, денег на это хозяева жизни не жалели. Света, не раздумывая, согласилась. Воспитанная в семье филологов, она прекрасно владела словом, обладала врожденной грамотностью и литературным вкусом. И вот теперь у нее была интересная и весьма прилично оплачиваемая работа, к тому же надомная. Не нужно тратить время на дорогу и нудное сидение в офисе, а значит, и учеба не пострадает.
