Нужен паспорт, и будет лучше, если я получу его здесь, в Ленинграде.
- Почему вы так считаете? - заинтересовался Киров.
- Паспортами занимается милиция, которая входит в состав НКВД, - начал объяснять Максим. - Если делать документы здесь, через товарища Медведя, то можно будет обойтись без лишних вопросов, поскольку Филипп Демьянович уже в курсе существования непонятного молодого человека, живущего в квартире товарища Кирова и общающегося с товарищем Сталиным. Вряд ли его удивит просьба срочно выдать ему паспорт. А вот если делать все тоже самое в Москве, то такие вопросы неизбежно появятся, а мне лучше не привлекать к себе лишнего внимания.
- Что ж, это разумно, - задумчиво кивнул Сталин. - И какие же данные вы предлагаете указать в документах?
- Максимально правдивые, - улыбнулся Максим. - Белов Максим Иванович, родился в Петрограде тридцатого июня тысяча девятьсот восемнадцатого года. Удачный получается год, легко позволяет объяснить отсутствие каких-либо записей о моем рождении.
- Я попрошу товарища Медведя все организовать, - кивнул Сталин.
- Благодарю, - кивнул Максим. - Еще мне понадобится аттестат зрелости. Товарищ Сталин, как вы считаете, возможно будет организовать для меня сдачу экзаменов за десятый класс уже сейчас, или лучше будет дождаться лета и сдать их в общем порядке?
- А вы сдадите? - поинтересовался Сталин.
- Сдам, - уверенно ответил Максим. - Учебная программа в нашем центре подготовки строилась как раз на основе учебных планов тридцать четвертого года, только знания нам давали по стандартам школ двадцать первого века с углубленным из учением тех или иных предметов. Конечно, неплохо было бы полистать современные учебники за десятый класс, чтобы случайно не ляпнуть чего-нибудь такого, что в этом времени еще не знают…
- Это можно будет устроить, - подумав, решил Сталин. - Думаю, администрация двадцать пятой образцовой школы, в которой учатся мои Василий и Светланка, пойдет мне навстречу. Таким образом вопрос с вашей легализацией мы решим в ближайшие дни. Теперь же давайте вернемся к тому, чем вы можете нам помочь. О подготовке к войне и других глобальных вопросах мы поговорим с вами уже в Москве, пока же скажите, есть что-то такое, о чем вы должны предупредить меня прямо сейчас?
- Не дайте Ежову приплести к покушению на товарища Кирова Зиновьева и Каменева, как это случилось в нашей истории, - решительно взглянув в глаза вождю, произнес Белов. - Подтверждений версии о причастности Зиновьевской оппозиции так не было найдено, а вот последствия этих обвинений были очень неприятными.
В тридцать шестом году Зиновьев, Каменев и еще четырнадцать человек были расстреляны, а в следующем, тридцать седьмом году Ежов, ставший наркомом внутренних дел, устроил массовые репрессии, вошедшие в историю, как «Большой Террор». По более-менее объективным данным было арестовано около одного миллиона трехсот семидесяти тысяч человек, шестьсот две тысячи из которых были приговорены к расстрелу.
Историки до сих пор не могут точно сказать, сколько из этих людей в самом деле было арестованы за контрреволюционные и другие особо опасные преступления, а сколько просто попало под молотки. А начиналась эта Ежовщина в эти дни, когда он, желая угодить вам, представил убийство товарища Кирова делом рук Зиновьевцев.
- Вот как, - произнес Сталин, пыхнув трубкой. - Так что же, товарищ Белов, вы считаете, что наша страна и наше общество не нуждаются в чистке от врагов?
- Любое общество нуждается в чистке от врагов, - предельно серьезно ответил Максим. - Более того, самоочищение от враждебных элементов является прямой обязанностью общества. Только вот делать это нужно точечно. Поставить человека к стенке несложно, гораздо сложнее сделать так, чтобы он осознал свою неправоту и пожелал искупить вину, но и пользы от этого может быть гораздо больше. Бывает, конечно, что не остается других вариантов, кроме расстрела, но делать это нужно только при наличии неопровержимых доказательств вины.
- А при товарище Ежове, значит, расстреливали без доказательств? - прищурился Сталин.
- Бывало и такое, - кивнул Максим, отведя наконец, взгляд. - Бывало, что и одного доноса хватало, чтобы арестовать человека, выбить из него признание, а потом ускоренное рассмотрение дела - и на расстрел…
- Вот как… - протянул Сталин. - Скажите, товарищ Белов, а почему, вообще, товарищ Ежов был назначен на должность наркома внутренних дел. Товарищ Ягода оказался не на высоте своей задачи?
- Ягода в чем-то являлся противоположностью Ежова, а в чем-то его точной копией, - ответил Максим. – С одной стороны он выступал за более мягкую карательную политику, и очень много сделал для того, чтобы лагеря для заключенных стали по-настоящему исправительными. С другой же стороны и при нем обнаружены следы подтасовок и незаконных методов ведения следствия.
- Значит, товарищ Ягода, по-вашему, не соответствует занимаемой им должности наркома внутренних дел, товарищ Ежов тоже, - подытожил Сталин. - Так может вы посоветуете, кого нам назначить вместо товарища Ягоды?
Максим напрягся, постаравшись, однако, этого своего напряжения не выдать. Вопрос явно был с подвохом. Пока он делился со Сталиным информацией, позволяя тому самостоятельно делать из нее выводы и принимать решения, все было в порядке, а вот давать вождю советы нужно было с осторожностью и даже с опаской.
- В тридцать восьмом году Ежова на посту наркома внутренних дел сменил Лаврентий Павлович Берия, бывший до этого первым секретарем ЦК Грузии, - ответил Белов. - Он не только прекрасно справлялся со своими обязанностями, но и курировал по линии НКВД всю оборонную промышленность. Страшной работоспособности был человек. А вот назначать ли его наркомом, или же он сейчас нужнее на партийной работе в Закавказье - это решать вам.
- Спасибо, товарищ Белов, -
