в кабинете старшего лейтенанта госбезопасности.
— Лазарь Селивёрстович, — Чумаков пожил на стол папку с копией личного дела Трефилова, которую принес с собой, развязал тесемки и открыл её, — а вы так и не ложились сегодня? Которые сутки уже на ногах? Нельзя же так…
— Ничего, на том свете отдохну, Ваня, — устало усмехнулся капитан. — Начинай, чтобы время не терять — его и так в обрез!
— Трефилов, Бажен Вячеславович, — начал зачитывать из открытого дела Чумаков. — 1865-го года рождения. Из семьи интеллигентов: мать — учительница при институте благородных девиц, отец — профессор биологии еще царского разлива. Оба родителя скончались от тифа в 1924-ом году. Не женат. Детей нет. Иных родственников не имеет. Со слов ректора института: далек от «политики», интересуется наукой, только наукой и ничем, кроме науки — семьи-то у него нет, — добавил Иван. — Настоящий ученый, прямо-таки с большой буквы…
— Ну, это и так было понятно, кивнул Лазарь Селиверстович, — Хорст абы кого вербовать не будет. Что еще?
— Помимо основного направления научной деятельности в области биологии,- продолжил Чумаков, — живо интересуется новыми научными направлениями в области физики. До 1931-го года работал в институте физики и биофизики под руководством академика Лазарева. После ареста академика и расформирования института, перевелся на нынешнее место службы. Так же после ареста Лазарева «обрубил» всяческие связи с зарубежными коллегами…
— Причина подобной крайности? — уточнил капитан.
— Так Лазарева за то и «закрыли», — пояснил Чумаков, — за слишком тесное и активное общение с империалистической профессурой. Видать, здраво размыслив, решил не рисковать.
— Ясно. Дальше.
— Помимо прочего: Трефилов — заядлый радиолюбитель, постоянно что-то паяет дома, наматывает магнитные катушки, придумывает какие-то приборы… Но его ученые коллеги считают это увлечение баловством…
— Хорошо поработал, — остановил подчиненного Фролов, — но давай уже, переходи к главному — из-за чего весь сыр-бор? Нам с тобою архиважно понять, что Хорста так зацепило? Зачем ему именно Трефилов понадобился?
— Мне удалось привлечь к нашему делу служащего того же учебного заведения — доцента Сергеева, который очень дружен с профессором.
— Молодец, Ваня! Верное решение! — похвалил Чумакова старший лейтенант госбезопасности. — Если бы все так работали… Продолжай.
— Сергеев, Андрей Михайлович, доцент института, — продолжил Иван. — Находится в близких, можно сказать, приятельских отношениях с профессором Трефиловым. Испытывает глубокое уважение к своему старшему коллеге. С радостью согласился нам «помогать», только чтобы Трефилова не исключали из института, и у него не было проблем с вами… С органами госбезопасности, то есть…
— Что ж, это хорошая кандидатура, — вставил Фролов.
— Сергеев попытался объяснить мне «на пальцах» суть теории Трефилова. Ну, те моменты, которые я не совсем понял. Ну и саму подоплёку его открытия.
— Ну-ну? — Лазарь Селиверстович навалился локтями на стол, подперев подбородок ладонями.
— Начну издалека: лет двадцать назад Трефилов едва не погиб. Выжить ему помог некий эффект «длинного времени» — так он его назвал.
— Что это еще за зверь такой — «длинное время»?
— У вас было когда-нибудь такое ощущение, что время вокруг вас как бы замирало? Почти останавливалось, или тянулось, как тугая резина?
Фролов задумался на секунду, а затем утвердительно кивнул:
— Было, в гражданскую… Подо мною коня бомбой убило… Я на ноги встал, а тут казак на лошади подлетел… Шашкой на солнце сверкнул — все, думаю, прощевайте хлопцы — развалит сейчас надвое мою бедовую головушку… Его лошадь на дыбки встала, да так и замерла… И казак замер с занесенной шашкой, словно живой дагерротип… Не знаю как, но вывернулся… Думал, свезло, либо бог спас… Хоть в бога и не верую.
— А вот Трефилов думал по-другому — как ученый, — вновь продолжил доклад Иван. — Считал, что всему есть научное объяснение. Он назвал это явление «эффектом длинного времени» и принялся за его изучение. Почти два десятка лет у него ушло на то, чтобы сформулировать свою теорию.
— Да, странный народ эти ученые, — покачал головой Фролов. — И как он все это объяснил?
— По теории профессора Трефилова каждый организм обладает индивидуальным биологическим временем. Запас этого времени у разных организмов разный: у кого-то исчисляется минутами и днями, как, например, у бабочек-однодневок, а у некоторых — сотнями лет. Например, галапагосские черепахи, что могут прожить и больше, почти двести. Запас этого индивидуального времени зависит от биологических особенностей каждого отдельного организма и вредных условий жизни, наносимых этому самому организму. Ну, там, водку пьешь — десять лет долой, куришь — пять, чахоткой болеешь…
— А как это влияет на то самое «длинное время»? — не стал дослушивать Фролов, тут же ухватив суть.
— Сейчас попробую сформулировать… — Чумаков потер руками виски. — Трефилов считает, что помимо вот этого индивидуального времени, существует еще и общее… Абсолютное, Ньютоновское, то, что отсчитывается простыми часами.
— Погоди-ка, дай соображу… — Остановил Ивана Лазарь Селивёрстович. — Выходит, что внутри нас течет одно время, а снаружи — совсем другое?
— Да, Трефилов считает именно так, — кивнул Чумаков. — Одновременно в природе существует два течения времени. Внешнее — абсолютное. Трефилов считает его неизменным, константой. И внутреннее — индивидуальное. И при обычных обстоятельствах, когда организму ничего не угрожает, скорости течения этих времен примерно равны.
— А при необычных?
— А при необычных, опасных, особенно когда организм стоит на грани уничтожения, он способен заимствовать чужое время другого организма.
— Подытожим, — произнёс Фролов. — Возьмем, для наглядности, мой пример. Допустим, для того, чтобы выжить, я заимствовал чужое время, допустим, того казака. Значит, что у нас выходит? — задумался Фролов. — Чтобы развалить мне голову, казаку потребовалось бы максимум пара секунд. А по моим ощущениям прошло никак не меньше десяти. Выходит, пара секунд внешнего течения — неизменно. Пара секунд моего индивидуального… Восемь в сухом остатке, которые и помогли мне выжить!
— Ну, выходит так, — согласился Чумаков.
— А представь себе, Ваня, — чекист ткнул указательным пальцем в Чумакова, — если бы каждый боец Красной Армии обладал такими умениями?
— Такая армия — непобедима, товарищ старший лейтенант госбезопасности! — Быстро сделал логический вывод Чумаков.
— Вот оно! — победно воскликнул Фролов. — Да — именно на это и клюнул Хорст! И если Трефилову удастся практически доказать свою фантастическую теорию, Хорст отдаст многое, чтобы обладать такими
