Старший подошёл, расспросил о кирасе, задав вопросов раз в десять меньше.
– Сделаем. Боевую. Как у неё. Вот о цене… Сама броня столько-вот стоит, но у неё… Сама же знаешь, деньги там не считают. Я могу любые украшения сделать, но будет сильно дороже. Или потом можешь где заказать…
– Мне броня нужна. Боевая. Не красота.
– Первая с этим сюда пришла… Другие… За украшениями приходили. Сама правила знаешь. Цену я назвал, при оплате сразу, – когда за работой прийти, знаешь тоже.
Я достаю кошелёк. На кирасу точно хватит. Рада, как дура. Кроме, как в этом кошельке, других денег у меня нет. Отсчитываю монеты.
– Вот. Потом, можно и шлем из такой же стали.
Мастер хохочет.
– Так он у тебя и так есть! Последнюю партию как раз вам отправляли. Из этой же стали. Или не получила?
– Не мерила.
Смеётся.
– Ну да, там же размеры более стандартные!
– Насколько я знаю, кирасы нового типа проверяют отстрелом. При приёмке, я позову часового, и он стрелять будет. Не против?
– Да пусть! Я за свою работу ручаюсь. Да уж, умеет Госпожа молодых змеек набирать!
* * *
Мне поэтому разговор о кирасе и вспомнился. Отличная! Пули тех ружей, что видела, не берут. Где-то что-то непонятное опасно. Как-то все причастны. В общем, скажи такое госпожа мне, я бы и с оружием в руках и этой кирасе ушла бы в глухую защиту. Слишком страшно!
Казначей вертится снова. Смеётся.
У меня после того года обострилось чувство опасности. Тут оно спит.
– А как насчёт неожиданных беременностей?
Вот тут чувство опасности проснулось и с сонной добродушностью мяукнуло. Мол, я здесь, но ни за что не отвечаю.
Госпожа шагает. Чуть не падает, скривив лицо. Телохранители рядом.
– Так! Рэдд! Бери и тащи! Не надорвёшься, хоть и раненый.
Угу. Не надорвётся, хоть и раненый. В нём её четыре будет, да и я уже сравнялась, пожалуй.
Идёт с ней на руках. Не к той двери.
Кэретте смешно.
– Так! Осень! Веди. Сильно же Рэдд, тебе по голове настучали!
– Поставь-ка вон тут. Не бойся, не стеклянная. Что-часто стали вы мне попадаться. С вот так мозгами отшибленными. Симптомы одни и те же. Двигательные и прочие функции не нарушены, если дополнительно что-то не отрезано. Дыхание, пульс – нормальные. Соображать – все соображаете, навыки, каким положено к возрасту есть, сохранились. Иногда, даже лучше стали. Язык помните, разговор поддержать можете. Но знать не знаете, кто вы и откуда, какой сейчас день, год и эпоха. Причём, не знаете на самом деле. Я уж одного, убийцу из таких по-всякому спрашивала, – злобно смеётся, – не знал, действительно, всё выложил. Кроме этого, и почему убивал. В дурь – "Мне господь внушил я с бодуна не поверю!"
Итог подводя: двадцать шестой случай из тех, что сама диагностировала. Осень, к тебе это тоже относится. К Эрии ещё… Теперь ты, Рэдд…
Странный взгляд генерала я замечаю. Но чаще говорю, чем молчу. Да и тут, страх, а не угроза. Не сразу, но быстро в голове укладывается.
Это Рэндэрд-то Госпожи испугался? Её друг с раннего детства?
Какой раз за сегодня удивляться приходится.
* * *
Иду рядом с Динкой. В крепость казначея. Ещё недавно волновалась бы страшно. Сейчас всё как-то по-другому видится. Выцеживает сквозь зубы.
– Рэдрию убили.
– Как?
– Да так. Не убили. В бою умерла. Сердце не выдержало. Я видела, как она их крошила. В последний раз. Белый шлем с алым пером. Они от ужаса умирали. Она неслась. Топора не было, он для пехотинцев. Я там тоже была.
Не сомневаюсь. Жаль, меня не позвали.
– С нашими всё в порядке?
– Двое.
– Кто?
Называет. Молчу. Знала их мало. Напоказ плакать или смеяться не умею.
– Сюда везут. В саду похороним.
– Раненые?
– Кэрдин-Рыжая. Мать еле болт удалила. Подо мной там же коня убили. Жить будет. Ещё Эрия, – мрачно усмехается, – жить тоже будет. Но хуже, чем сейчас. Охромела, и не ясно ещё на одну, или на обе. Лучшие в этих стенах ножки. Были.
Динка себе верна. Ноги, только уже другие, из головы не идут.
– Госпожа опасно ранена?
Оглядывается по сторонам. Убедившись, никого в поле зрения нет, говорит шёпотом.
– Опасно – не то слово. Нам всем, надо быть готовыми ко всему, понимаешь ко всему.
Киваю. Значит, вот как выглядит "ошеломление" в прямом смысле слова. Хотя, шлем бы тут мне не помог. Последствия прошлой смены хозяек замка кончились вот только что. И если намечается новая… Мне и в тот раз страшно было. Теперь подросла, но страшно не меньше. Много нового по всё за это время узнала.
– Надежда есть?
– Чего так перетрусила. Как кинжалом так…
– А так пушками да бешеным огнём не сразу справились.
– Она говорит одно. Главный армейский хирург да тётя – другое. За предложение отрезать ногу чуть не отрезала голову. Говорит, знает, как выкрутится. Такие раны к смерти приводят очень быстро. Тут уже второй месяц ни туда, ни туда. Здесь поправиться должна. Я и то не во всех её хранилищах бывала… Надеюсь. Не хочу снова на войну.
– Она когда из Кэрдин болт доставала? До ранения или после?
– После. Она и Безглазого уже раненой разбила.
Полегче становится. Флаг на башне ещё долго не поменяется.
Всё-таки, верить надо только в то, что сама видела. В башню пропускают по-прежнему. Изменений немного, но они есть. Стол Госпожи развёрнут боком. Сама она сидит, положив вытянутую ногу на скамеечку. В руке – серебряный бокал. В глаза бросается – сапоги не армейского образца. Короткие, мягкой кожи со шнуровкой. Стол заставлен бутылками и закусками. И того, и другого куда больше обычного.
– А, Осень! – на этот раз не показалось, щурилась, разглядывая входящего, – Вон там садись, – показывает на другую сторону стола, – Как дела?
– Хорошо.
– Все вы так говорите… А потом болты из вас выдёргивай. Никого больше не заколола?
– Нет. Я в город не ездила.
– А, ну да, в этих-то стенах пока никого не зарезали. Плесни себе чего-нибудь. За недавнее стоит выпить.
С опаской оглядываю стол. При мне казначей сколько раз на неё пыталась ругаться из-за пьянства. Демонстративно не слышала, иногда ещё и запивала слова сестры намеренно большими глотками.
– Что моя ничем не угощала – не поверю.
– Угощала. Не разбираюсь просто в этом.
– Вон из той глиняной тогда плесни. Мне тоже добавь. Вставать лень. За Победу!
Дзинь!
Горло обжигает, но вкус приятный.
– Залпом не стоило бы… Ну, да ладно. Всё равно от такой дозы даже ты не окосеешь. Только за моей гоняться в этом деле всё равно не советую. Не сегодня-завтра загуляет в городе… Тем более, заслужила.
– Я не люблю туда ездить.
– Ха! Позовёт – откажешься?
