— Ваше превосходительство! — Михаил встал по стойке смирно и отдал честь. — Пилот-охотник Дубов! Имею честь предложить вам услуги нашего «Добровольческого авиационного полка Императорского Всероссийского Аэро-Клуба» в деле разведывания войск противника по пути продвижения вашей дивизии.
— Господин Дубов! — отсалютовал в ответ Келлер и, спешившись, вопреки всем воинским правилам пожал руку приравненного к рядовым пилота. — С превеликим удовольствием приму ваше предложение. Вам с небесных высей явно виднее, что там впереди.
— В таком случае, прошу выделить из вашего штаба офицера связи, которому я поведаю об условных знаках, что мы можем подавать при помощи сигнальных ракетниц. А также для демонстрации ему контейнера, который мы сможем сбрасывать с аэроплана вместе с вложенными в него сообщениями.
— Замечательно! Господин штабс-капитан Сливинский, составьте нам компанию! — гаркнул генерал-лейтенант и к нему тут же подлетел средних лет офицер. — Вот, Александр Владимирович, господин Дубов изъявил желание помогать нам путем ведения разведки на своих аэропланах. Так что теперь вы отвечаете за связь с нашей авиационной разведкой, поздравляю! — генерал хлопнул вытянувшегося офицера по плечу. — И жду только самых положительных результатов!
— Будет исполнено, ваше превосходительство! — гаркнул в ответ штабс-капитан.
— Что же, оставляю вас наедине, господа. Господин штабс-капитан, потом доложите мне все, о чем вы договоритесь.
— Будет исполнено!
— Вот и хорошо. Кстати, Михаил Леонидович, нас где-нибудь поблизости не поджидает коварный враг?
— Вплоть до границы — точно нет, ваше превосходительство. И на 15 верст вглубь территории противника никого сильнее малочисленных отрядов пограничной стражи обнаружить не удалось. В городка Заложце, напротив моста у реки Сереет, были замечены возводимые на скорую руку укрепления, но, опять же, серьезных сил там не обнаружилось. Скорее всего, там только пограничники и местное ополчение. По флангам у вас продвигаются полки наших 9-й и 12-й кавалерийских дивизий. Но об этом вы и так прекрасно осведомлены. — Выдвижение 3-й армии к границам империи началось только 19 августа и отнюдь не из ближайших к территории Австро-Венгрии городов и сел. Как того и требовала военная наука, сосредоточение войск производилось не менее чем в одном дневном переходе от пограничных рубежей, потому выдвинувшимся вперед кавалерийским дивизиям еще не менее суток требовалось продвигаться по своей территории. Однако вопрос о наличии противника был задан генерал-лейтенантом не из праздного любопытства — в зоне ответственности других армейских корпусов австрийская конница уже не первые сутки хозяйничала на просторах Российской империи. Потому ухо следовало держать востро!
Удовлетворенно кивнув, Келлер забрался на поданного коня и, собрав вокруг себя штаб вместе с охранным взводом казаков, двинулся дальше по дороге. Дабы не затягивать, Михаил быстро расстелил на коленке имеющуюся карту и принялся оговаривать со штабс-капитаном условия будущего сотрудничества. Сперва тот немного опешил от одного вида столь великолепной карты, чуть ли не залив ту активно выделяющейся слюной. Потом с удивлением узнал, что помогать им будут не три аэроплана, а более трех десятков. Не меньшее удивление вызвала информация о возможности организации массированного бомбового удара. И под конец едва не лишился дара речи, когда пилот передал ему сумку с сигнальными ракетами и ракетницей для наведения авиации на цель с земли.
— А вы что думали, Александр Владимирович, что мы можем только витать в облаках, да смотреть на землю? — усмехнулся Михаил в ответ на высказанное Сливинским удивление.
— Если честно, то пока вы мне не раскрыли все имеющиеся у вас возможности, думал именно так. — Хоть его собеседник и представился званием охотника, штабс-капитан предпочел держаться со столь именитым авиатором, как с вольноопределяющимся, дабы не обидеть того неучтивостью обращения к нижним чинам.
— Ну, с чего вы взяли, что я раскрыл вам все? Вы сейчас обладаете достаточной информацией для организации содействия авиации кавалерийским частям. Но ведь разведка и бомбардировка — это не все, на что мы способны. Вот увидите, будущее покажет, что аэроплан — это сила, с которой придется считаться так же, как и с артиллерией. Ведь, по сути, мы сейчас и являемся летающей артиллерией. Да, у нас не слишком большой боезапас. Да, нам заранее надо сообщать цель для удара. Но зато мы можем прибыть достаточно быстро и нанести прицельный точечный удар даже по закрытым от наблюдения с земли позициям.
— А ведь вы правы, — задумчиво произнес кавалерист.
— Конечно, я прав! — вновь усмехнулся Михаил. — Но, раскидываться словами я все же не буду. Пусть наши дела покажут, чего мы на самом деле стоим. Что же, прошу прощения, но мне пора обратно в небо. Топливо у нас, к сожалению, не безгранично и мои коллеги тактично напоминают, что пора возвращаться назад на аэродром — Михаил кивнул в сторону покачивающего крыльями самолета. — Так что, до скорой встречи. — Отдав честь, он вскочил в самолет и, дождавшись своего наблюдателя, дергавшего винт, довольно легко взмыл в небо, где, приняв в хвост ведомых, ушел на восток.
Как и докладывал летчик, больших сил противника на следующий день повстречать кавалеристам не пришлось. Переправившись вброд через реку южнее Заложце, 10-я кавалерийская дивизия уже к вечеру 20-го августа появилась в тылу оборонявших город от атак 9-й кавалерийской дивизии сил, отчего последние поспешили уйти на запад, бросив оборонительные позиции.
Еще трижды за день генерал-лейтенант, впрочем, как и все остальные, наблюдал пролетающие над головой аэропланы, которые лишь качали крыльями, приветствуя своих. А вот четвертый, возвращающийся с запада уже под вечер, сделал два круга над расположением штаба, что оказался развернут у деревни Биалогловы, и с него вниз полетел пенал, хорошо видимый благодаря длинному хвосту из ткани расшитой в красно-белый квадрат. Метнувшийся за ним казак управился меньше чем за минуту и уже вскоре Келлер, с трудом разбирая выведенные карандашом каракули, узнал, что ему навстречу движется кавалерийская дивизия противника, а также впереди в нескольких селах стоит пехотная часть численностью не менее батальона. Разведчики смогли засечь срочно выдвинувшуюся из района Брод 4-ю кавалерийскую дивизию, но, по неопытности, вместо того, чтобы продолжить полет по назначенному маршруту, поспешили вернуться со столь значимыми новостями. Будь иначе, и помимо этой дивизии они смогли бы обнаружить приближение с запада и юго-запада еще двух австрийских дивизий — одной кавалерийской и одной пехотной, которые должны были войти друг с другом в контакт уже во второй половине дня 21-го августа и общими силами вернуть контроль над приграничным Заложце, одновременно стискивая русские дивизии с трех сторон.
— Вот вам и первая ласточка! — хмыкнул генерал-лейтенант, передавая донесение начальнику штаба дивизии. — Полюбопытствуйте, Владимир Петрович, что для нас разглядели впереди эти зоркие соколы.
— Любопытно, любопытно! — так же с трудом справившись с прочтением записки, полковник Агапеев аккуратно свернул ее и вернул генералу. — Полагаю, что завтра утром мы с ними встретимся в районе тех сел, что удерживает вражеская пехотная часть.
— Вот и я так думаю. Велите собрать командиров бригад и полков. Будем решать, как именно атаковать противника. И обязательно пригласите штабс-капитана Сливинского. Послушаем, чем наши доблестные авиаторы смогут помочь нам в будущем сражении.
К своему величайшему стыду, штабс-капитан не смог ответить в полной мере на вопросы офицеров, по причине отсутствия всех требуемых знаний. Но когда он уже был готов провалиться сквозь землю, в небе послышался уже такой знакомый стрекочущий звук и минут через десять один из казаков охраны штаба, поинтересовался можно ли допустить в шатер господина летчика.
Офицеры встретили Михаила если не как родного, то, как очень хорошего знакомого. Вежливо поздоровались, не забыв при этом представиться, поинтересовались здоровьем гостя и только после этого навалились на него с кучей вопросов.
