Отказываться не стал, очень уж пахло у них вкусно.
В ЖЕКе опять очередь из таких же счастливчиков из нашего дома. Сдали с Галиёй паспорта и ордер. Мне надо было торопиться на квартиру, не стал провожать жену. Попрощались на улице и разошлись в разные стороны. Ничего, недолго так осталось.
На лестничной площадке столкнулся с ещё одной соседкой. Она выходила из соседней с нашей квартиры.
— Здравствуйте. — остановился познакомиться я. — Соседями будем?
— Ой, добрый вечер. — повернулась она ко мне. Лет под шестьдесят. Приятная, улыбающаяся. Хоть одна соседка приветливая.
— Павел. — представился я.
— Ирина Леонидовна. — улыбаясь, ответила она. — Очень приятно. Вы один?
— Ой, нет. С женой и собакой. Ещё жена котёнка просит.
Ирина Леонидовна рассмеялась.
— Заходите как-нибудь на чай. — пригласила она. — Вот, перевезу вещи и сразу приходите.
— Вы что, одна? — озаботился я. — Вам есть кому с мебелью помочь?
— Помогут. — она махнула рукой. — Ученики помогут. Друзья сына. Не беспокойтесь.
— Мы с женой вечером в воскресенье уже переедем. Можете на нас рассчитывать, если что. — серьёзно сказал я.
— Спасибо, Павел. — она опять улыбнулась. — Всего хорошего.
— До свидания.
Она стала спускаться по лестнице. Какая приятная дама. Галие понравится такая соседка. Хорошо, что она ушла, а то задохнулась бы у себя от моего лака.
Ну, последний раз! Разделся и приступил. Просушил кисточку об газету и вперёд!
В ДАС притащился без задних ног. Вымотал меня этот ремонт. Но это было самое сложное. Всё остальное можно будет делать без спешки, уже живя в квартире. Не надо будет мотаться туда-сюда.
Засыпая, думал, где брать мебель? Срочно нужен хоть какой-то стол на кухню, две табуретки, шкаф и диван. Это в первую очередь. Завтра бате позвоню, может, что присоветует. Холодильник надо и стиральную машину. А то Галия все ручки сотрёт руками стирать. А где бельё сушить будем? Вот, я тормоз! Сон как рукой сняло. Я же на балкон ни разу не вышел. Даже не взглянул на него. По-хорошему, его сразу застеклить бы надо. Интересно, а сдвижные окна сейчас делают?
Заснул я только после часа ночи. То ли переутомление сказалось, то ли перевозбуждение от предстоящего новоселья.
Москва.
В перерыве между парами меня отловил Борщевский.
— Нас Самедов собирает после занятий.
— А что случилось? — озабоченно поинтересовался я. У меня ещё лекция сегодня в больнице.
— Не знаю. — пожал он плечами. — Предупреди своих.
И помчался дальше.
После пар мы пришли к Самедову и застали в его приёмной Машу и Кирилла. Дверь в кабинет была открыта, там суетился фотограф с корреспондентом. Снимали Самедова с разных ракурсов за рабочим столом. Снимали профессионально, со светом.
— Что происходит? — спросил я Борщевского.
— Вроде, в «Московском комсомольце» статья будет по итогам нашего рейда на пищекомбинат. — возбуждённо ответил он.
— Про что, хоть, статья? — насторожился я.
— Да какая разница⁈ — воскликнул Кирилл нервно покачиваясь взад-вперёд.
Да… Достались мне попутчики по жизни. Он даже не задумался о том, что статьи бывают не только хвалебные, но и осуждающие. А журналисты, даже будучи позитивно к тебе настроены, могут, что-то перепутав, легко разрушить твою жизнь. А уж чтобы добиться в советской прессе опровержения, надо быть родственником или другом члена Политбюро.
В приёмную выглянул корреспондент. Высокий, худой, прическа прилизанная. Обрадовался:
— Так. Комсомольцы пришли. Встаньте все рядом. Будем делать групповой портрет.
Он сам нас расставил. Мы с Лёхой, ожидаемо оказались сзади, как самые высокие. По бокам он поставил Кирилла и Свету, а перед нами Машу.
— Очень хорошо. — остался доволен он и пустил вперёд еще более высокого фотографа, который уже выставил на нас свет.
Сделали не меньше десяти снимков. И…
Нас отпустили. Ни о чём будет статья. Ни в каком номере выйдет. Вы свободны. И всё.
В какую авантюру нас уже втянули? Позвонил, на всякий случай, Сатчану.
— Да, всё нормально, не боись. — заверил меня второй секретарь. — Нормальная будет статья. Комсомольцы ратуют за перевооружение производства, радеют за обеспечение трудящихся качественными продуктами…
То есть, он в курсе. У меня от сердца отлегло. А не его ли, кстати, это рук дело? — начал размышлять я уже на ходу.
— Но ты все же проследи, чтобы финальный текст не отличался от первоначальной идеи, — попросил я, — это же журналисты… Им миллион с миллиардом перепутать так же легко, как нам с тобой кота погладить. Они же экономического образования не имеют.
— Прослежу, прослежу! — успокоил он меня.
Далее у меня сегодня по плану лекция в Русаковке.
* * *
Диана шла в институт в приятном ожидании, надеясь, что брат с женой будут ей теперь регулярно подкидывать гостинцы. Она с сожалением отдала остатки той колбасы соседкам по комнате в общаге, подравняв её ножом с надкусанной стороны.
Диана считала себя уже взрослым человеком, и прекрасно понимала, что жадность — это плохо, а щедрость — хорошо. Но, наблюдая, как Маринка с Веркой за обе щеки хомячат её колбасу с круглыми от восторга глазами, она с трудом сохраняла на лице благожелательное выражение, стараясь отогнать дикую, животную жадность, лезшую откуда-то из глубины души. Получалось не очень. Диане даже пришлось тогда уйти из-за стола, улыбаться не было больше сил.
И как у них получается так спокойно всем делиться? — думала она о своих соседках. Кажется, что им самим это доставляет удовольствие. Ей бы тоже хотелось так: делиться легко и с радостью.
Анализируя свой дискомфорт в той ситуации, Диана пришла к выводу, что это всё из-за того, что ей самой было мало колбасы, поэтому ей стало жалко делиться ею с соседками. А вот, если бы её было, хотя бы, два кольца, то она спокойно одним поделилась бы с девчонками, а одного ей самой хватило бы.
Придя в группу и усевшись за парту, Диана мило улыбнулась Галие. Та неуверенно улыбнулась в ответ, как будто удивилась тому, что Диана так сделала. А, ну да, верно, надо ей чаще улыбаться, это была ошибка. Ну что же, учтем…
— А ты ничего сегодня не принесла? — выждав немного, спросила Диана.
— Чего? — удивлённо спросила та.
— Колбаски какой-нибудь…
— Диан, ну откуда мы возьмём? Сегодня пятница, мы только поедем в гости в деревню. И потом, нас самих там угощают!.. Мы же не можем двух старушек каждый раз объедать.
Диана надулась. До неё стало доходить, что тогда это была разовая акция, как однажды при ней выразился Пашка, и регулярных подношений не будет.
В душе сразу вспенилась мутная, грязная обида вперемешку с завистью. Фу, как мерзко! — поморщилась Диана. — И всё из-за их жадности! Жлобы!
— Послушай, Галия, — решила Диана достучаться до неё. — Так себя вести нельзя! Вы как кулаки! Получили что-то и не делитесь ни с кем.
— Какие кулаки? — удивилась Галия. — Нас угостили, мы с тобой поделились! С отцом поделились… Ты о чём, вообще?
— Послушай моего совета, сестра. — Диана вспоминала слова, не раз слышанные ею от соседок по комнате. — Если вы будете вот так, втихаря под одеялом, жрать свою колбасу (девчонки, правда, говорили ей про конфеты и пирожки из столовой), вы останетесь одни со своей колбасой. И никто вам руки не подаст. Республику ШКИД смотрела?
— Чего? — Галия растеряно повернулась к ней. — Какая республика ШКИД⁈ Диан, ты чего?
А та сидела и укоризненно смотрела на соседку по парте.
— Жадность до добра не доводит, Галия. — серьёзно сказала, наконец, она.
Галия отвернулась и беспомощно покачала головой.
* * *
Приехал в детскую больницу. Сестричек пригнали слушать лекцию, а они с дежурств все, уставшие. Ещё рассаживались когда в зале, подумал, что-то не то: все назад садятся, первые ряды пустые. А потом смотрю, каждая вторая дремлет. Читаю лекцию об образовании, о разнице у нас и у них, о социальных лифтах, платном обучении и прочих прелестях из будущего, а сам непроизвольно всё тише и тише говорю. Девчонки спят. Девчонок жалко.
— Товарищ лектор! — забасил один из немногих мужчин. — Не слышно же ничего!
— А вы идите сюда ко мне поближе. — предложил я ему. Поговорим с человеком, видно же, что ему интересно. А остальных нечего будить.
Он и пересел вперёд. Здоровенный брюнет с южными корнями, весь в шерсти как орангутанг, халат на голое тело на две пуговицы застёгнутый, лёгкие белые штаны и белые тапочки на босу ногу. И рукава халата выше
