и во рту горький привкус. Было темно, и чувствовался какой-то необъяснимый смрад. Я выкарабкался наверх и увидел, что лежал в яме, наполненной трупами, слегка присыпанными землей. Оказалось, что пуля лишь скользнула мне по черепу. Насколько было возможно, я очистился от крови и земли и помчался куда глаза глядят. Вдали слышал я немецкие крики, а также визг и лай собак.
Я убегал полями, обходя дороги и людей. К вечеру следующего дня, увидев село, вошел в него и направился прямо к костелу. Постучался и попросил есть. После того, что увидел и пережил, я надеялся найти защиту лишь там.
Пан ксендз, посмотрев на меня, тотчас провел меня в дом, где меня накормили, вымыли и одели в другую одежду. Ночью, уже под утро, ксендз пришел с какими-то двумя людьми, один из которых осмотрел мою рану на голове. Затем они попросили, чтобы я рассказал обо всем подробно. Выслушав, второй незнакомец неожиданно спросил у меня пароль. Конечно, я был удивлен. Тогда эти люди сказали, чтобы я подождал в другой комнате. Но я все равно слышал, как они говорили ксендзу: какая разница, если ясно, что Германия войну проиграла, а нам это может помешать, люди не поймут. А ксендз отвечал, что как агент какого-то «провода» он с ними согласен, но как человек и священнослужитель считает, что люди имеют право знать, куда их тащит одержимый бесом фюрер, – знать, чтобы душу свою не загубить. И о чем-то еще, но я не разобрал.
Затем меня вызвали и сказали, что оставаться здесь мне нельзя. Пан солтыс наверняка видел и уже донес, так что скоро в село нагрянут немцы. Но я могу быть спокоен, сейчас они отвезут меня в безопасное место. Повозка, запряженная лошадьми, уже ждала. Через несколько часов мы были в лесу. Так я стал партизаном, сам того не ожидая.
Я рассказывал всем про то, что видел. Зачем я это делал? Мне казалось, я поступал правильно, потому что чувствовал покой. Если рай и ад есть и германцы выпустят на землю Неназываемого, тогда мир закончится, не будет больше ничего. И все мои страхи и заботы тоже ничего не будут стоить. А если ничего нет, остается бешеный фюрер с одержимым черномундирным войском, и с ним невозможен никакой мир.
Я узнал, что в село, где мне оказали помощь, на другой день пришли эсэсовцы. Спрашивали обо мне, убили ксендза и еще нескольких человек. Искали меня, чтобы никто не рассказал, во что на самом деле они верят и кому поклоняются. Может быть, завтра и меня убьют. Но я успел рассказать уже многим. Ради того, чтобы такого не было на земле.
Матка Боска и Господь наш, простите меня!
Контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович.
Северодвинск. Утро 1 января 1943 года
Ну вот, повеселились, отгуляли!
Елка была из леса, пахла свежей хвоей. А вместо шаров на ней были развешаны мандарины, завернутые в фольгу или цветную бумагу. Три тонны мандаринов в дар героям-североморцам пришли из солнечной Грузии, из-под города Сталинири, как написано в сопроводительном письме. Я чуть не подавился, когда прочел, зная, что так в то время назывался Цхинвал. Затем вспомнил, что это было и в нашей истории. На новый, сорок второй, год все дети блокадного Ленинграда получили по мандарину. Груз приехал по «Дороге жизни», с этим же обратным адресом или из Абхазии, точно не помню. В это время в стране СССР не знали еще про «обострение дружбы народов». Жили все как одна большая семья. Пусть не в богатстве, в коммунальной квартире, но помогая друг другу, а не воюя между собой.
А ведь это не само по себе организовалось! Одним из самых первых народных комиссариатов, созданных по указу Ленина, 8 ноября 1917 года, был именно наркомат по делам национальностей. Он был учрежден одновременно и наравне с такими, как наркомат обороны. Тогда он назывался наркоматом по военным и морским делам, путей сообщения и других, без которых мы не мыслим государства! И руководил им, ну вы помните кто.
Прочел я, кстати, «Краткий курс». Как сказал Кириллов, «для легенды», чтобы внимание не привлекать, поскольку числиться командиром РККФ и не знать его, в этом времени решительно невозможно. Затем втянулся, а любопытная все же книга, вот выйти с ней в 2012 году, не называя, конечно, автора, на защиту диссертации по какой-нибудь политологии… И ведь все шансы, что пройдет. Спорю, что члены аттестационной комиссии трудов товарища Сталина не читали. Откроют, не узнают!
Так вот, про тот наркомнац, память услужливо подсказывает на проверку, задачи его были:
– обеспечение мирного сожительства и братского сотрудничества всех национальностей и племен РСФСР, а также договорных дружественных советских республик;
– содействие их материальному и духовному развитию, применительно к особенностям их быта, культуры и экономического состояния;
– наблюдение за проведением в жизнь национальной политики Советской власти.
И ведь все это реально проводилось и обеспечивалось! Это при том, что в революцию «дружба народов» по окраинам империи кипела, куда там девяностые. Кто желает, поинтересуйтесь подробно историей жизни и падением Бакинской Коммуны, где жили те самые двадцать шесть комиссаров. А ни при царе, ни каком другом государстве в то время не было подобного учреждения. То есть опыта не было никакого. Однако же товарищ Сталин и на том, первом своем, государственном посту показал свой талант. В двадцать третьем наркомат был упразднен как «выполнивший свою функцию», ну а Иосиф Виссарионович перешел на пост генсека. Тогда именно главсекретарь, и не больше.
Поспешили, быть может? Однако факт – пребывая в этом времени, нигде не замечал я национальной розни. Нет, может быть, кто-то кое-где порой, не так много я на берегу был, но вот точно знаю, что в двухтысячных не видеть и не слышать этого было просто невозможно! Так что, сделаем в памяти зарубку, то, что уже при Горбаче наружу полезло, все эти карабахи, – это не наследие проклятого царизма и прочей тысячелетней истории, а что-то новое, вылупившееся буквально на наших глазах. Откуда… ну, будем думать…
– Михаил Петрович! – Анечка легко дергает меня за рукав. – Снова в мыслях о государственных и военных делах?
– Нет, – отвечаю. – Всего лишь об этом мандарине. Как попал сюда этот редкий тропический фрукт. Попробуйте!
Анечка следует совету. И выдает мнение:
– Вкусно! Но яблоки антоновские лучше. Если спелые, так прямо во рту тают. Когда я к тете в деревню ездила, под Лугу. Так у нее яблок этих было в саду! А правда, что
