Задача, поставленная в приказе, была простой. Внешне.
Усилить противотанковую оборону корпуса генерала Климова. Для чего совершить сорокакилометровый марш в расположение оного корпуса. Днем, без истребительного прикрытия. Хорошо, что подбитый «Вяз» починили, и он нас догнал.
Только связи со штабом корпуса не было. Причем с утра. Так что сначала выступили разведчики, потом, с получасовой задержкой, и весь полк.
До корпуса мы добрались к вечеру, точнее, к тому, что от него осталось.
Меньше трех тысяч человек, дюжина разнокалиберных орудий и столько же минометов.
Остатками корпуса командовал майор Скворцов, начхим одной из дивизий. Так что главную роль в предстоящих событиях он уступил Долгих, причем без особого сожаления. После осмотра местности я понял почему. Корпус оборонял перекресток дорог и село Видное. Местность для обороны была удобной.
Речная долина, довольно широкая, речка неглубокая с крайне извилистым руслом. Одна дорога идет вдоль реки, периодически ее пересекая. Я насчитал четыре моста только в предполагаемой полосе обороны полка. Другая дорога, та, по которой мы прибыли, пересекала долину и скрывалась за холмами, уходя в закатном направлении.
Западный склон был высок и крут, но, несмотря на это, проходим для пехоты. И спуститься, и подняться она там сможет. Вот только атаковать по этому склону я бы не рискнул. Кое-где и танки пройдут, без особого риска, но вся колесная техника только по дороге. По длинному-длинному косому съезду. «Наш» же склон долины был пологим, но по высоте почти не уступал противоположному. Дорога взбиралась по нему по прямой, образуя длинный, почти двухкилометровый «тягун». По этому склону танки могли подняться практически везде, но медленно, со скоростью пешехода.
«Остановим мы здесь немцев, — подумал я, — хватило бы снарядов».
И в этот момент Долгих произнес:
— Придется атаковать прямо сейчас. Чтобы успеть до темноты.
Я немножечко офигел и повернулся к нему.
— На… Зачем? — Мое удивление было очень велико.
Вместо комполка ответил Скворцов:
— Прямо перед вашим прибытием здесь побывал Член Военного Совета фронта корпусной комиссар Сидоров. Он и распорядился подготовить планы на атаку. До рассвета любой ценой вернуть потерянные позиции. Так что, Сергей, — Долгих впервые обратился ко мне по имени, — либо мы атакуем, либо ты достаешь свой мандат и принимаешь командование.
Ну и что мне оставалось делать?
Командир разведчиков доложил, что делегатов связи к соседям справа и слева он отправил сразу по прибытии сюда. Скоро должны вернуться. Я понадеялся, что раньше, чем появится Сидоров. Двое чудом уцелевших разведчиков из корпуса генерала Климова сообщили о наличии у немцев тяжелого танкового батальона, прошлой ночью они притащили мехвода с «Тигра». И то, что это были совсем не те «Тигры», которых я встретил под Ленинградом. Лобовая броня корпуса и башни оказалась не сто двадцать, а двести миллиметров. Пробить ее могли только орудия наших самоходок.
Неожиданно объявился майор-артиллерист, командир корпусного артполка. Полк, расстрелявший все снаряды еще до полудня, практически не понес потерь, ибо бездействовал. Колонну с боеприпасами для него разгромила немецкая авиация. Так же, как хотели растрепать нас. «Фокке-вульфы» выбили зенитки, остальное доделали пикировщики. Сейчас снаряды подвезли, и полк был снова готов к работе.
Вскоре вернулись и разведчики с новостями, хорошими и не очень. Сосед слева был в курсе случившихся с корпусом Климова неприятностей и фланг уже загнул. А вот соседа справа у нас уже не было, вместо него сосредотачивалась для удара по дороге, идущей вдоль реки, немецкая танковая дивизия. Иного пути у немцев не оказалось, наш правый фланг надежно прикрывали старица и болото.
Так что к приезду Сидорова план действий у меня окончательно оформился.
Он обозначил свое появление диким воплем:
— Почему не вижу приготовлений к атаке?!!
— Атаки не будет, — спокойно ответил я, — я отменил ваш приказ. Вот, ознакомьтесь.
Бериевский мандат произвел на корпусного комиссара странное впечатление.
Сидоров сначала побледнел, потом опять побагровел и внезапно успокоился.
— Причина, — поинтересовался он.
Я указал рукой на карту со свеженанесенной обстановкой и добавил:
— Прямо перед нами, кроме всего прочего, тяжелый танковый батальон. Почти шестьдесят танков. «Тигры».
— Твою мать!!! — выругался комиссар и, помолчав, добавил: — Решение правильное. Сутки продержитесь?
— Если не выбомбят, — ответил вместо меня Долгих.
— Прикрытие будет, — сказал Сидоров, — и подкрепление тоже будет.
— Смотрите, — он расстелил поверх нашей карты свою, — если немцы прорвутся вдоль реки, мимо вас наши войска окажутся в очень тяжелом положении.
«Ага, — подумал я, — как в нашем мире весной сорок второго года. В районе Харькова».
— Скорее всего немцы бросят против вас этот тяжелый батальон, с сильной поддержкой. А за его спиной проскочит дивизия. Собьют они вас с позиций или нет — неважно. Вам ее остановить будет нечем. А мостики заминировать вам не дадут.
— Разобьем их огнем наших самоходок, — предложил я, — потом корпусной артиллерией накроем затор.
— Хорошо, — сказал комиссар, — за неимением лучшего. Но артиллерии у вас маловато, нужно больше. Я в Штаб фронта, обеспечу подкрепление.
Подкрепление было. Пришел маршевый батальон, численностью полторы тысячи штыков, прибыл авианаводчик, батарея восьмидесятипятимиллиметровых зениток. После полуночи на наш командный пункт приехал командир полка реактивных минометов. Сказал, что будет нас поддерживать, но предупредил: снарядов у него на три залпа. Приехали и артиллерийские наводчики. Два майора со связистами. От двух артполков РГК, которые должны нас поддерживать.
К утру все было готово, обустроены по две запасные позиции для каждой самоходки, установлены и замаскированы орудия и пулеметы. Удалось даже поспать пару часов под шум ночного дождя.
Утро началось с пятиминутной немецкой артподготовки. Потом пошли танки, старые «четверки» и «тройки», за ними пехота.
— Разобрать цели и ждать! — скомандовал по рации Долгих. — Пусть дойдут до середины подъема.
Мне поведение немцев не понравилось, но я не сразу понял — чем. Было очень похоже на разведку боем.
— Не стрелять! — скомандовал я. Поздно! Одновременно со мной Долгих крикнул «Огонь!», и его командирский танк выстрелил. Половина экипажей послушались меня и не стреляли, половина все-таки открыла огонь. Немецкая пехота мгновенно залегла, танки попятились, и наши позиции накрыл огненный шквал. Мне показалось, что стреляют сотни тяжелых орудий, осколки и комья земли барабанили по броне, приборы наблюдения заволокло пылью. Через некоторое время немецкий огонь начал стихать, похоже, их батареями занялись наша артиллерия и авиация. Вскоре все стихло, опала пыль, видимость улучшилась. По склону, к нашим позициям, шли танки «Тигры» и «четверки» с длинноствольной пушкой. Десятков восемь, не меньше. А за их спинами, по дороге, двигалась танковая дивизия. В полном составе.
