Я еще раз пробежал глазами отчет, стремясь найти в нем хоть какую-то зацепку, которая позволила бы мне отказаться от продажи, но тщетно. Приговор аналитиков был окончательный: продажа — оптимальное решение.
На столе запел телефон. Я взял трубку.
— Ваша светлость, звонок из Китая, от господина Ма, — доложил секретарь.
— Соединяй, — приказал я.
Через секунду в трубке раздался надтреснутый голос наставника.
— Здравствуй, маленький дракон, — произнес он по-китайски. — Как дела?
— Все хорошо, сифу, — ответил я на том же языке. — Чему обязан честью...
— Это для меня честь говорить с одним из самых богатых и влиятельных людей самой богатой и влиятельной страны, — прервал он меня.
— Умоляю вас, сифу, не надо. Чем я могу вам помочь?
— Мне? Если только порадуешь старика и наведаешься в Пекин.
— Увы, сифу, в ближайшие месяцы буду страшно занят. Но, как только освобожусь, непременно приеду.
— Я понимаю, дела. Но я бы хотел, чтобы ты помог одному молодому человеку. Он мой ученик и живет в Москве. Его имя И Манхо, хотя в России он представляется Иваном Хо.
— Ради вас сделаю все, что смогу, сифу.
— Он приехал в Москву из Поднебесной в надежде обрести славу киноактера, но никак не может пробиться в сложном мире кино. Как всегда, нужны деньги. Уверяю тебя, он отдаст.
— Еще одному не дают покоя лавры покойного Брюса Ли, — вздохнул я. — Конечно, помогу, сифу. Тем более если вы считаете, что он заслуживает поддержки.
— Заслуживает. Он умный и сильный молодой человек, но не знает, куда себя приложить. Думаю, в кино он найдет себе место.
— Разумеется, я помогу ему. Не обещаю вложить деньги семьи: мы избегаем вложений в предприятия, связанные с развлечениями. Но необходимую протекцию я ему организую, не сомневайтесь.
— Спасибо, я в тебе не ошибся. Что ж, не смею тебя дольше отрывать. Звони, а лучше приезжай.
— Что вы, сифу, ваш звонок — всегда радость для меня.
— Конечно. Но, с твоего позволения, я должен вернуться к ученикам.
— Разумеется, сифу. Всего вам доброго.
В трубке послышались длинные гудки. Я вернул ее на аппарат и, нажав кнопку селектора, распорядился:
— Анатолий, в ближайшие дни может позвонить некий Иван Хо. Он может представиться еще как И Ман Хо. Запишите на прием безотлагательно.
— Слушаюсь, — ответил секретарь.
Я откинулся в кресле. Звонок наставника навеял воспоминания о годах, проведенных в Китае. Сердце заныло от тоски. «Уж не старею ли? — подумал я. — Рановато для сорока пяти лет».
Снова зазвонил телефон.
— Слушаю.
— Ваша светлость, вас спрашивают из Царского Села, — доложил секретарь.
— Соединяй, — велел я, прикидывая, с чем может быть связан звонок из царской резиденции.
Пока секретарь переводил звонок, я пришел к выводу, что министр двора хочет узнать, прибуду ли я сегодня на прием в Екатерининский дворец, куда получил приглашение пару недель назад. На прием я не собирался и приготовился придумать убедительную версию о своей занятости.
— Ваша светлость, — услышал я в трубке незнакомый и очень торжественный голос, — с вами желает говорить Его Величество Император Всероссийский Павел Второй.
— Я слушаю, — произнес я, немало обескураженный.
— Здравствуйте, Александр Петрович, — услышал я вскоре голос государя. — Рад вас приветствовать.
— Здравия желаю, ваше величество.
— Как здоровье? Как дела?
— Благодарю вас, ваше величество. Все превосходно.
— Я вот, князь, звоню, чтобы справиться, не намерены ли вы сегодня прибыть на прием в Царское, — светским тоном осведомился государь.
От изумления я чуть не потерял дар речи. Личный звонок императора подданному империи, даже такому, как князь Юсупов, — вещь вообще неординарная, а уж с таким вопросом...
— Вообще-то, я не планировал, — пробормотал я. — Много дел, знаете ли.
— Вы совершенно напрасно сторонитесь общества, — августейший голос был серьезен. — При дворе вас даже называют затворником.
— Уж таков я есть, государь.
— И все же сегодня я бы просил прибыть вас на прием, — в тоне императора зазвучали нотки приказа, — мне совершенно необходимо с вами поговорить. Я могу на это рассчитывать?
— Разумеется, — сказал я.
— Тогда всего доброго и до встречи, — государь повесил трубку.
Я немедленно вызвал секретаря.
— Анатолий, — сказал я ему, — сегодня к восьми вечера мне надо быть на приеме в Царском Селе. Распорядись, чтобы приготовили фрак, и позвони в гараж. Поеду на «Руссобалте». За рулем пусть будет Федор.
— Хорошо, ваша светлость. С вашего позволения, хотел бы напомнить, что совет директоров Николаевских верфей ждет вашего решения о продаже предприятия.
— Продавать Николаевские верфи не будем. Передайте им мое поручение подготовить бизнес-план развития предприятия. Я думаю, что буду готов вложить в них до трех миллиардов рублей и привлечь кредитную линию Имперского Сберегательного банка.
Прием был самым обычным. Его организовали в честь визита наследницы датского престола принцессы Биатрикс, прибывшей в Петербург, кажется, на конференцию по экологии Балтийского моря. Император появился в самом начале, произнес несколько дежурных фраз о российско-датской дружбе и удалился со своей высокой гостьей, предоставив остальным приглашенным танцевать и осаждать праздничный стол.
Больше двух часов я слонялся по залам Екатерининского дворца, то и дело останавливаясь, чтобы с кем-нибудь поболтать. Изредка поглядывая на часы, я прикидывал, сколько времени мне еще вот так надлежит без толку болтаться среди великолепных интерьеров восемнадцатого века и выслушивать светские сплетни. Наконец передо мной предстал гигантского роста поручик лейб-гвардии, облаченный в парадную форму, и, церемонно отдав честь, произнес:
— Вас ожидает его императорское величество.
Я кивнул и последовал за гвардейцем.
Кабинет государя был оформлен в полном соответствии со вкусами восемнадцатого века. Я сел в кресло времен Людовика Шестнадцатого, мельком подумав, что, может, когда-то в нем сиживал Григорий Потемкин, Александр Первый, а то и вовсе сама Екатерина Великая, и принялся рассматривать изящную позолоту и картины, украшавшие комнату. Через пару минут двери, ведущие в личные покои государя, распахнулись, и в кабинет вошел государь. Его величеству было уже под шестьдесят. Высокий и грузный, осанистый и моложавый, он напоминал Александра Третьего. На нем был мундир полковника Семеновского полка, чрезвычайно шедший к его фигуре. Я встал и поклонился.
— Рад вас видеть у себя, князь, — произнес государь, протягивая мне руку.
