— Позвольте напомнить вам о договоре, который мы скрепили рукопожатием в ночь Славной Революции на дамбе Тауэра.
— Я прекрасно помню, милорд, но не будет вреда, если мы освежим его в памяти.
— Я обещал вам свою дружбу, если вы поможете мне понять или хотя бы проследить махинации алхимиков.
— Да.
— Я смею надеяться, что в последовавшие двадцать пять лет бывал вам в меру возможности полезен, — сказал Джон Черчилль. Ибо чувствовалось, что сейчас они говорят не как герцог и регент, а как Джон и Даниель.
— Раз уж мы этого коснулись, довольно удивительно, что моё имя попало в список Ботмара.
— У меня было много времени во время и после войны, чтобы расписать перед кронпринцем достоинства некоего англичанина, — сказал Джон, — а глубочайшее уважение, которое питает к вам принцесса Каролина, тоже делу не помешало.
— В таком случае вы оказали сыну Дрейка негаданную честь, — отвечал Даниель.
— С тех пор как мы заключили договор, многое изменилось. Роджер со своим Альянсом преобразил страну. Он поставил во главе Монетного двора крупнейшего алхимика в мире. Алхимик по-прежнему там и по-прежнему исполнен рвения. Все отмечают его исключительную добросовестность. Однако я получаю донесения касательно ковчега, Соломонова золота, философской ртути и прочих тёмных полуоккультных дел, которым не место в просвещенном восемнадцатом столетии. Теперь, когда Анну, упокой Господи её душу, сменил Георг, я беру на себя величайшую мыслимую ответственность: помочь новому королю — нет, новой династии! — понять, что происходит в королевстве. Я добьюсь, чтобы Монетным двором руководили люди здравые и компетентные и чтобы денежная система Англии стояла неколебимо. Можно ли доверять Ньютону управление Монетным двором, Даниель? Что это для него: завод по штамповке металлических дисков или лаборатория для хилиастических изысканий? Скажите, Даниель, он и впрямь чернокнижник? И если да, то, чёрт побери, можно ли полагаться на его искусство?
Храм Вулкана. Часом позже
— Что вы ему ответили? — спросил Роджер тоном, в котором зачарованное любопытство отчасти преобладало над ужасом. Они с Даниелем гуляли по розарию Роджера, который был в десять раз больше, чем у Мальборо, хотя и не так выгодно расположен: здешние садовники не могли через забор одолжить лопату у служителей английского короля.
— Боюсь, на взгляд герцога я был несколько уклончив, — отвечал Даниель после недолгого раздумья. — Я заверил его, что коли Ньютон за что-либо берётся, то делает это очень, очень хорошо, и если он чернокнижник, то наверняка искусный.
— О, милорд! — воскликнул Роджер. — Вряд ли ваши слова успокоили герцога.
— Не знаю. Надеюсь, я убедил его, что Исаак не сумасшедший. Сносное начало.
— Но только начало. Гм-м.
— Суть разговора была не в том, чтобы обвинить или оправдать Исаака. Мальборо шлёт вам своего рода предупреждение.
— Я готов.
— Он принял ваше приглашение.
— Да, мне об этом сообщили несколько часов назад.
— Соответственно явятся все важные лица, независимо от того, позовёте вы их или нет.
— Я уже нанял дополнительную прислугу в расчёте на незваных гостей. В этом и состоит предупреждение? Что ко мне придёт много народа?
Роджер начал терять интерес к разговору, и взгляд его, блуждая, остановился на Даниелевом золотом кольце. Брови пошли вверх, рот приоткрылся. Даниель, не дожидаясь, пока разговор скатится на украшения, перебил:
— Нет. Мальборо очень недоволен сплетнями и недомолвками вокруг ковчега. Он объявит испытание примерно в одно время с коронацией, чтобы вынуть из ковчега все старые монеты и чтобы новые, отчеканенные при Георге, были вне подозрений. Это произойдёт месяца через два. Пока же он хочет, чтобы дела, связанные с Монетным двором, начали исправляться. Ему важно быть уверенным в Ньютоне. Если к первому сентября улучшений не будет, он не придёт на ваш званый вечер.
— Ах, как страшно!
— Унижение будет чудовищно-изощрённым. Весь Лондон поймёт, что вы в опале, и вас лордом-метельщиком не назначат, аужлордом-казначеем и подавно. Другими словами, первое сентября станет первым днём вашей отставки.
Мгновение Роджер молчал, как громом поражённый, затем, возможно, прочитав про себя короткую молитву, возгласил:
— Тогда будем готовить вулкан!
Он повернулся вокруг прогулочной трости и зашагал прочь от Даниеля к главному зданию. Это была эффектная бравада, но Даниель угадывал и другое: Роджер не хочет некоторое время показывать своё лицо ему или кому-либо ещё. Поэтому, даже войдя в зал, Даниель не смотрел на Роджера слишком пристально, а сделал вид, будто разглядывает вулкан.
И его творца; ибо Макдугалл снял одну из плит, образующих склон вулкана, и, отставив её в сторону, засунул голову глубоко внутрь.
— У вас задница вылезает из штанов, мистер Макдугалл, — крикнул Роджер, — что в человеке вашей профессии я всегда воспринимаю как знак напряжённого продуктивного труда.
Упомянутая задница завиляла: Макдугалл пытался вылезти из вулкана. Послышались звуки ударов головой обо что-то железное, затем ругательство, и, наконец, показалась краснощёкая голова, увенчанная пламенеющим ореолом невероятно рыжих волос. Щёки и волосы у Макдугалла были такие яркие, что рядом с ними всё остальное казалось тусклым.
— Макдугалл, — кивнул Даниель.
— Рад вас видеть, доктор Уотерхауз.
— Вы раздобыли фосфор? — полюбопытствовал Даниель.
— Всё, как я говорил вам третьего дня, сэр. Я покупаю его не напрямую, а через посредника.
— И вы уже сделали ему заказ? — спросил Роджер строго.
— Да, милорд. Вчера.
— Так идите к нему и удвойте заказанное количество!
— О, я не уверен, что поставщики изготовят так много за такой срок, милорд!
— Всё равно удвойте! Если извержение первого сентября не станет самым великолепным за всю историю моего дворца, то вина будет лежать исключительно на нашей неразвитой фосфорной промышленности, и никто не посмеет сказать, будто лорд Равенскар — скряга!
— Милорд, мы постараемся не допустить таких обвинений! Я думаю, поставщики всё-таки справятся!
— Прекрасно, мистер Макдугалл, — сказал Даниель. — Не соблаговолите ли вы пожаловать в мой клуб и лично всё изложить?
— О, доктор Уотерхауз! Почту за честь!
— Тогда собирайте инструменты и, как будете готовы, присоединяйтесь к нам с милордом на выходе из дома.
Роджер и Даниель, покинув бальную залу, двинулись в обход журчащего фонтана, в котором Вулкан кончал на Минервино бедро.
— Где сегодня обворожительные? — спросил Даниель, не в силах оторвать взгляд от богини.
— Простите? — встрепенулся Роджер, который тоже на время ушёл в свои мысли.
— Катерина Бартон и её прелести.
— А. Они отправились за покупками — прелестям к званому обеду необходимо новое платье.
— Замечательно.
— Погодите, — сказал Роджер, — вы меня заинтриговали. Зачем вы везёте Макдугалла в свой клуб?
— Я хорошо знаю мистера Макдугалла. Очень талантливый инженер. Был крайне полезен во Дворе технологических искусств.
— Отлично, но какое отношение он имеет к вашему клубу?!
Они оставили фонтан позади и вошли в ту часть дома, которую проектировал Даниель: изначальный храм Вулкана, каким он был до переустройств, внесённых Гуком и Ванбругом.
— В адских машинах использовался фосфор, — объяснил Даниель. — Следовательно, те, кто их делал, должны были связаться с местными поставщиками. Макдугалл по вашему поручению сейчас тоже ведёт с ними дела. Таким образом, у клуба есть новая линия расследования. Господин Кикин и мистер Орни страстно желают добиться цели.
— Мне казалось, вы заключили с Джеком Шафто соглашение, которое делает клуб ненужным.
— Вестей от Джека не было с тех пор, как неделю назад он спрыгнул с запяток вашего фаэтона на Хей-маркет и, по слухам, учинил драку в Опере…
— Очень вульгарно протыкать иезуитов виолончелями. Если объявится, я строго его отчитаю.
— В том-то и вопрос, верно: объявится ли Джек? Исаак считает, что, спрыгнув с запяток до завершения сделки, Джек лишился всего, обещанного ему в «Чёрном псе».
— Ньютон уже говорил мне о «Чёрном псе», — признался Роджер. — Он утверждает, что сделка недействительна, поскольку заключена под давлением; Джек был вооружён, вы — нет.
— А вы как думаете, Роджер?
— Думаю, что сделка в «Чёрном псе» была вполне разумной, пусть даже и чересчур щедрой по отношению к Джеку. Поэтому меня смущает, что ваш клуб по-прежнему его преследует.
— Поскольку это может расстроить сделку, и тогда герцог не придёт на ваш званый вечер.
— Да.
Они вышли в переднюю храма и остановились у двери, на ветерке, словно жрецы Вулкана, отдыхающие от серных воскурений.
