владыко, – отозвался я, обводя глазами многочисленную свиту русского патриарха.
Помимо священников и монахов у главы Русской церкви есть приказ, ведающий всеми хозяйственными делами, свои дьяки, стольники и даже стрелецкий полк. Одеты в черные кафтаны и скуфьи вместо шапок, но видно, что миряне. Эдакие гвардейцы кардинала на Среднерусской возвышенности! Правда, ссор у них с моими «мушкетерами» не случается, во всяком случае пока.
– Вижу, смутно у тебя на душе, сын мой.
– Я справлюсь.
– С Божьей помощью, постом и молитвой отчего же не справиться, – кивнул Филарет.
– Я к детям пойду. А ты уж проследи, чтобы все как надо сделали…
– Как пожелаешь, государь. Только вот…
– Что?
– Потолковать бы надо. Новости есть из Туретчины.
– Срочные?
– Неотложные.
– Хорошо, – кивнул я, сделав патриарху знак идти за мной.
– Говори! – велел я, как только мы остались одни.
– Султан Осман II с большим войском занял Дунайские княжества. Не сегодня, так завтра они сразятся с ляхами.
– Это не новость.
– А ведомо ли тебе, государь, что будут делать, когда побьют Гонсевского?
– Ну, если верх будет за Османом, то он, скорее всего, ударит по Польше. Места там богатые, добычи много.
– У турок войск втрое больше, так что побьют, а вот на Речь Посполитую турки не пойдут.
– И куда же они, по-твоему, направятся?
– На Азов.
– Это еще почему?
– Да потому, что нельзя султану казачью дерзость спускать. Константин Потоцкий всего лишь хотел своего князька на престол в Яссах подсадить. Но он глава богатого и знатного рода. Ему не впервой в большую политику рыло совать, и то турки взбеленились. А тут казаки, тати, шиши придорожные целый город у султана отняли. На своих стругах уже весь Крым и всю Туретчину обшарпали [5].
– Вести верные?
– Скоро доподлинно узнаем, государь.
– Н-да, изменил историю, нечего сказать!
– Что?
– Не обращай внимания, владыко. Это я о своем…
Не прошло и недели, как сведения, принесенные Филаретом, полностью подтвердились. Примчавшийся в Москву гонец привез грамоту. В сражении под Цецорой войска Речи Посполитой были полностью разгромлены. Большая часть воинов во главе с гетманом Жолкевским погибли, другие попали в плен, и лишь немногим удалось спастись.
Казалось бы, перед османской армией открылась дорога в богатые земли Подолии и Малой Польши. Защищающие их крепости и замки вряд ли смогут устоять перед натиском отборных янычар и могущественной турецкой артиллерии, а татарские орды вот-вот хлынут мутным потоком на многострадальную землю, но султан Осман приказал с поляками замириться, а своему победоносному воинству готовиться к походу на Азов. И теперь нам всем что-то нужно с этим делать.
– Ничто, даст бог, отобьются казачки, – беспечно отмахнулся стольник Анисим Пушкарев. – А коли и не сдюжат, так урон невелик!
– Не скажи, – покачал головой Иван Никитич Романов. – Если турки обратно Азов возьмут, мы тоже не возрадуемся. Опять татары начнут на наши рубежи набегами ходить. Все как есть разорят, нехристи!
Совещание проходит, что называется, в тесном кругу. Присутствуют только мои ближники, словом и делом доказавшие свою преданность и полезность Мекленбургскому дому. Романов, как я говорил, старший судья в Земском приказе. Можно сказать, министр внутренних дел. Выслужившийся из простых стрельцов Пушкарев – командир Стремянного полка. Барон Кароль фон Гершов начальствует над всеми немецкими наемниками. Клим Рюмин – дьяк Посольского приказа [6]. И последний по списку, но не по значению, мой бессменный телохранитель Корнилий Михальский.
– А что, султан Осман сам войско поведет или пошлет какого-нибудь пашу? – как бы невзначай поинтересовался бывший лисовчик.
– Да кто его знает, басурманина, – пожал плечами Рюмин. – С одной стороны, невместно ему против такого врага, как казаки, рать вести, а с другой…
– Ну-ну? – заинтересовался я.
– Некрепко он на престоле сидит, чтобы армию без пригляда оставлять.
– И значит?..
– И значит, он либо сам пойдет с войском, либо встанет где-то неподалеку, скажем, в самом Крыму.
– И что нам это даст? – повернулся я к Корнилию.
– Ну мало ли, – скромно усмехнулся Михальский, помимо всего прочего заслуженно слывущий специалистом по тайным операциям. – Все под Богом ходим!
– А хорошо ли Азов укреплен? – подал голос боярин Романов.
– Достаточно хорошо, – немного гортанно из-за акцента ответил ему фон Гершов. – Стены замка отремонтированы и укреплены, а вокруг них возведены земляные бастионы с пушками. С наскока такую крепость не взять!
– И много ли пушек?
– Только крупных привезено из Москвы больше восьмидесяти, да еще около двухсот своих было.
– И откуда только у казаков такие богатства? – с простодушным видом покачал головой Пушкарев. – Чай, немалых денег стоит.
– Известно откуда, – скромно усмехнулся я. – Бог послал!
На лицах присутствующих появились понимающие усмешки. Разумеется, весь этот банкет был за счет русской казны. Сами донцы после своих набегов на Крым и Туретчину в лучшем случае пожертвовали малую толику в монастыри, да и то лишь что не успели прогулять. На остальное у них просто не осталось. Так что пушки, порох и прочую амуницию им прислали из Москвы.
Зачем же этот аттракцион невиданной щедрости, спросите вы? Особенно с учетом того, что назвать казаков надежными союзниками у меня язык не повернется. И когда у атаманов-молодцев появляется возможность пограбить земли моего царства, они предаются этому благородному занятию с ничуть не меньшим азартом, чем любые другие.
Враг моего врага – мой друг, отвечу я вам. Донцы для крымчаков и османов лютые враги и никакого примирения между ними быть не может! И пока по Дону и его притокам стоят казачьи городки, мягкое подбрюшье Руси под защитой. Не очень надежной, но уж какая есть.
– Так что решим? – вопросительно посмотрел я на ближников.
– Не след теперь с турком воевать, – не отводя в сторону взгляда, твердо ответил Рюмин. – Если мы ратиться начнем, это на руку только ляхам да цесарцам будет!
– Верно дьяк говорит! – поддержал Клима Иван Никитич. – Не в том состоянии царство наше, чтобы османам вызов бросать. Нет у нас ни народишка, ни денег лишних. Помогли казакам, чем смогли, и будет с них!
– Понятно, – кивнул я. – Еще какие мнения есть?
– Да какие у нас мнения, – со смешком отвечал Анисим, – как ты, великий государь, повелишь, так и будет. Только…
– Что только?
– Да как тебе сказать, надежа. Помимо нас – верных твоих слуг, есть еще много на Руси иных и прочих. Гультяев, бобылей, просто праздношатающихся. Некоторых их них еще можно к делу приставить, а другие ничем не лучше татей придорожных. Мыслю я, что не худо бы их в Азов отправить, к казачкам на подмогу. И тем какой-никакой сикурс [7], – блеснул стольник иноземным словцом, – и нам тут спокойнее!
– Чтобы отправить, их вооружить да снарядить надо, – возразил Романов, – а это такая сарынь… как бы они с этой сброей на нас не повернулись!
– Если ваше величество пообещает прощение всем разбойникам, кто отправится защищать христианскую веру, – задумчиво заметил Михальский, – желающие найдутся.
– А ежели нет?
– А вот для таких непонятливых, – усмехнулся я, – есть Земский приказ!
– Как прикажешь, государь, – не стал спорить глава этого самого приказа.
– Ну а ты что скажешь, господин барон? – обернулся я к фон Гершову.
– Если вашему величеству будет угодно узнать мое мнение, – витиевато начал генерал, – то я, со
