католиков в Ливонии, на следующий год папа объединил оставшихся меченосцев с главным германским рыцарско-монашеским орденом дома святой Девы Марии Тевтонской в Иерусалиме — или кратко, Тевтонским орденом. Разбитые меченосцы вошли в него на правах самостоятельной, Ливонской комтурии, сохранив право носить алый меч на щитах и сюрко — а для усиления их в Ригу прибыло шестьдесят рыцарей и шесть сотен полубратьев-сержантов… Первым ландмейстером комтурии стал Герман фон Балка, сохранивший за собой также звание ландмейстера и Пруссии — но доблестный рыцарь был уже болен и стар. И вслед за ним комтурию принял Дитрих фон Грюнинген…
И вот, ныне он томится в пограничном Дерпте, размышляя над будущим ордена — очевидно, не столь светлым и блестящим, как ему хотелось бы… Фактически, задачу покорения Ливонии выполнили еще меченосцы, отвоевав у язычников клочок земли, зажатый между воинственной Литвой и сильным Новгородом. Конечно, атаковав Литву, бывший великий магистр взялся за непосильную задачу — однако и с помощью тевтонцев отомстить за разгром при Сауле невозможно… Рыцарей и полубратьев хватает лишь удерживать от восстания мятежных духом язычников, крестившихся по принуждению, но не изменившим вере предков в душе. Однако где добыть славу, честь? Где и как теперь добиться побед, благодаря которым молодой ландмейстер вписал бы свое имя в историю?!
Впрочем, в Дерпте томится не только он — здесь собрались многие выжившие рыцари-меченосцы, здесь же занял епископский престол Герман Буксгевден. После смерти брата он стал самым непримиримым клириком, ненавидящим местных язычников и особенно ортодоксов-схизматиков! Епископ спит и видит объявление нового крестового похода — в земли русов! Здесь же нашел свое пристанище и изгнанный новгородцами из Пскова князь Ярослав Владимирович, мечтающий вернуть свой город… У бывшего союзника во втором по величине и значению городе русского севера осталось множество сторонников — но увы, момент для выступления против Новгорода совершенно неподходящий! Главные силы тевтонцев заняты сейчас борьбой с мусульманами в Святой Земле, ордену не хватает людей даже покорять неистовых пруссов, не говоря уже о помощи «ливонцам» (так ныне величают рыцарей ливонской комтурии) — и сил для открытого противостояния с русами просто нет.
С другой стороны, если ситуация изменится и позиции Ярослава Всеволодовича в Новгороде пошатнутся — то кто знает, кто знает…
От тяжелых, неторопливых дум ландмейстера отвлек взволнованный голос полубрата-сержанта, поднявшегося вслед за Дитрихом на вершину донжона:
— Господин, в Дерпт прибыло двое русов. Они говорят, что держат путь из Новгорода и просят о встречи с вами. Называют себя посланниками городского посадника…
Дитрих не стал спешить с ответом, сохранив выражение полной невозмутимости на лице — но сердце его отчаянно забилось. Неужели то, о чем он втайне мечтал… Нет, вначале нужно выслушать посланников, а уже после делать выводы. Иначе слишком горьким будет разочарование…
Но все же, начав спускаться вниз по винтовой лестнице, ливонский ландмейстер не мог не задавать про себя один и тот же вопрос: а вдруг? А вдруг его безмолвная мольба услышана и Господь все же посылает им шанс?!
Дитрих фон Грюнинген порывисто, едва ли не бегом ворвался в просторную залу донжона, уже на самом пороге ее заставив себя замедлить шаг. Впрочем, окружающим все равно показалось, что внутрь залетел упругий сгусток нервов и крепких мышц, укрытый плащом с красным крестом меченосцев! Ландмейстер окинул ищущим взглядом сырую и стылую залу — несмотря на значительных размеров очаг, в котором всю осень и зиму неизменно поддерживают огонь, и на еще потрескивающие угли в развешенных по стенам железных корзинах... Помимо них, серый камень украшают лишь белые полотна с черным тевтонским крестом и алым мечом ливонцев, да еще оружие, как трофейное, так и клинки крестоносцев.
А более ничего и нет — вступая в орден, все рыцари дают обет бедности…
Мгновением спустя старший над братьями Ливонской комтурии молодой рыцарь увидел новгородских посланников. Прежде всего, выступившего чуть вперед среднего роста жилистого темноволосого парня, ровесника Дитриха или даже моложе. Вот только тяжелый взгляд серых глаз много повидавшего человека и шрамы, украсившие лицо воина, тут же заставили забыть о его возрасте… Второй посланник, вставший чуть позади своего товарища, был старше — и значительно крупнее. Таких рослых, широких в плечах и буквально дышащих мощью и спокойной уверенностью в себе мужей Дитрих встречал не часто… А может, и вовсе никогда не встречал! Он даже запнулся при взгляде на русобородого гиганта-русича, прежде, чем начать свою речь, но быстро совладал с внезапно накатившей неуверенностью:
— Я ландмейстер Ливонской комтурии Ордена дома Святой Девы Марии Тевтонской в Иерусалиме Дитрих фон Грюнинген. Вы желали встречи со мной — вы ее получили.
Как и предположил Дитрих, заговорил именно темноволосый русич — выйдя вперед, он продемонстрировал свое положение в паре посланников, дав понять, что гигант есть лишь простой телохранитель. Хотя «простой» все же не слишком уместное в отношение гиганта понятие… Новгородец заговорил неспешно, тщательно выговаривая слова и делая небольшие паузы, чтобы присутствующий здесь же толмач мог все перевести — не отрывая при этом своего тяжелого взгляда от ландмейстера:
— Приветствую славного рыцаря-крестоносца, и также передаю тебе привет, Дитрих фон Грюнинген, от новгородского посадника Степана Твердиславича, бьющего тебе челом.
Когда сержант, разумеющий речь русов, закончил перевод, и в зале воцарилось тягостное молчание, ландмейстер, начав понемногу заводиться, нехорошо улыбнулся:
— Вот как? Вы проделали столь долгий путь, чтобы передать мне «привет» посадника?!
Темноволосый русич, едва ли не издевательски улыбнувшись в ответ (ехидство и раздражающая в себе уверенность в его ухмылке угадывались наверняка), спокойно произнес:
— Нет, не только. Он велел передать тебе, славный ландмейстер Ливонской комтурии Тевтонского ордена, что Новгород желает освободиться от власти князя Ярослава и его щенка Александра, что новгородцы отныне и вовсе не желают верховенства каких-либо князей. Он велел сказать, что ныне пришло лучшее время, чтобы это осуществить — и что в обмен на военную помощь крестоносцев Новгород станет верным союзником ордена!
Сердце Дитриха фон Грюнингена забилось часто и сильно, разгоняя по жилам кровь, и буквально вся его сущность воскликнула: «вот оно»! Однако же, не проявив внешне своего воодушевления, он спросил спокойно, даже с легкой издевкой:
— Вот как? И что же повлияло на решение новгородцев, ранее самих приглашавших на княжение Ярослава — и не раз приглашавших?!
Посланника, однако, каверзный вопрос не смутил:
— Приглашая ранее князя Ярослава Всеволодовича, Новгород заручался поддержкой могучего Владимирского княжества и мог рассчитывать на великокняжескую рать
