Чем лучше, тем больше.
Лиса с Пантерой и в «Поиске» трудятся, и по комсомольской линии, Лиса побольше, Пантера поменьше. И переводят, переводят прогрессивного писателя Мозеса. Ну, и за моим состоянием следят, не без этого. В смысле – самочувствием. Всё по планам профессора Петровой: после двухмесячного пребывания на людях, среди чужих – замкнуться в узком кругу своих. Обновить аккумуляторы.
Обновил.
Вернулся в дом, принял душ, пообедал – борщом на свинине и с пампушками, как мечталось в Джалу. Выслушал предложения домоправительницы Веры Борисовны, выслушал и утвердил расходы. Дом, он требует постоянных расходов – мелкий ремонт, работы в саду, другое, третье. Ничего особенного.
Посмотрел рукопись. Готовили её мы с Антоном вдвоем, причем большая часть работы пришлась на Антона. «Турнир Мира». Шестнадцать партий, по одной победной партии каждого из участников. С коротенькой биографией шахматиста. Рассчитана на массового читателя, шахматиста-любителя. С простыми и ясными комментариями. Планируется три издания. Первое – уже на днях – в типографии «Молодого Коммунара». Собственно, это будет газета. Сложить, разрезать, прошить – и получится брошюра. Простенько, но и быстро, и стоит пятнадцать копеек. Вторая – это в «Правде», выйдет в сентябре. Больше фотографий, чуть лучше качество, но стоит уже пятьдесят копеек. И дальше – в издательстве «Физкультура И Спорт», где займет примерно треть объема книги «Шахматы – 1976». Бумага типографская номер два, твердая обложка, суперобложка. Остальное Антону предстоит написать – межзональные турниры в Биле и Маниле. И выйдет в будущем году. Если повезёт. Неповоротливы большие издательства.
Я бы и вовсе не касался текста, оставил всё Антону, но с моей фамилией на обложке будет расходиться куда лучше, нежели только с фамилией Антона. Плюс я – очевидец, потому написал небольшой очерк о Джалу. Опять с фотографиями. Теми, что я делал премиальным «ФЭДом». Отлично получились. И фотоаппарат хорош, и плёнка, и освещение. Солнечный Зверь там тоже есть. Мираж, конечно. Пусть мираж.
Проверил Список Дел – завел такой. Помогает. Заказал такси. Нет, «ЗИМ» здоров и в прекрасной форме, но оставлять его в городе, хоть и на служебной стоянке вокзала, не хочется. Да и незачем. Такси работает хорошо, даже отлично. Нужно только знать номер Особой Диспетчерской. Ну да, все равны, но некоторые равнее. Для них спецбольницы, спецмагазины, и спецтакси тоже. Не для них – для нас. Для меня конкретно. Сподобился, включили. Отказываться не стал, глупо отказываться от хорошего. Тем более, что такси из спецдиспетчерской допускают на нашу территорию без проволочек – в отличие от такси обыкновенного.
Час провел за «Блютнером». Замечательная вещь – свой рояль. Особенно такой, как «Блютнер». Прямо и не знаю, везти его в Москву – или оставить здесь?
Оставить. В Сосновке я буду проводить не меньше времени, чем в Москве – во всяком случае, ближайшие годы. Ну, что я, не найду себе в столице рояль по душе?
По душе – вряд ли. По душе мне «Блютнер». Но для работы – отыщется инструмент.
Время. И такси подъехало, слышу.
Взял чемодан, взял сумку на ремне. Всё? Все.
Сначала в «Поиск», за девочками, потом на вокзал. Антон будет ждать нас там.
Наш паровоз, в Москву лети!
5 августа 1976 года, четверг
Чижик в гостях у генсека
Вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин был человеком занятым, а после революции – занятым чрезвычайно. Тем не менее, время от времени вызывал к себе пианиста и слушал сонаты Бетховена. Очень он любил музыку. Товарищ Сталин тоже любил музыку, но был человеком осторожным, и чаще обходился патефоном. А на рояле ему играл товарищ Жданов. Товарищ Хрущев, говорят, любил игру на деревянных ложках и сам мог сыграть «Светит месяц, светит яркий». Леонид Ильич любит песни. Чтобы голос был, и слова хорошие. И к обладателям звучных и чистых голосов благоволит. А что любит Андропов, никто не знает. А нужно бы. Потому что меня Юрий Владимирович согласился принять в час отдыха. Ему тоже требуется отдых, товарищу Андропову. А мне нужно с ним встретиться, очень. В рабочее время это никак невозможно, а в час отдыха – почему нет? Я и петь умею, и плясать, и на рояле играть. И в шахматы тоже, может, Юрий Владимирович в шахматы мастак. Как Ленин.
Встречи этой я добивался две недели, через генерала Тритьякова. Евгений Михайлович всё допытывался, зачем мне видеть генерального секретаря, видно, боялся, что я буду денег просить – из своего миллиона, то есть бывшего своего. Но я заверил, что дело – государственной важности. Какой, продолжал спрашивать генерал. Я отвечал, что дело касается Ливии, и вообще, не телефонное это – а говорили мы, понятно, по телефону. Я в Сосновке, генерал – в Москве. Тут Евгений Михайлович призадумался, и решил – пусть. Вдруг у меня личное послание от Каддафи Андропову? И при встрече Муаммар спросит Юрия, мол, почему он игнорировал его предложение?
И вот мы едем на правительственную дачу. Составить компанию отдыхающему Юрию Владимировичу. Мы – потому что Лиса с Пантерой едут со мной. Представители передовой творческой молодежи, так сказать. Мы с Ольгой даже нацепили лауреатские значки. Не сами додумались, генерал настоял. И одеты строго. Ну, не совсем строго, но рядом. Ничего, в Москве свежо, тучки ходят хмуро, и в костюме не жарко. Антон? Антон с правдистами разговаривает о «Турнире Мира». Важное дело, особенно для него. Печатный труд для тренера – весомое достижение.
Я бы и с Леонидом Ильичом встретился, но вот незадача – нет Леонида Ильича в Москве. И Галины нет. И маменьки. Леонид Ильич на отдыхе. Нет, он там работает, и вовсю работает, но на отдыхе. Где там? Крым, секретное место. И Галина там же.
А ждать возвращения недосуг. И всё равно через Андропова пойдет дело.
Приехали в спецпоселок. Вроде нашей Сосновки, но строже, много строже. Два периметра явных, а сколько скрытых, ведомо лишь Аллаху. Три раза проверяли – кто, куда, к кому. Бдят.
Дача Юрия Владимировича, прямо скажу, не впечатляет. Если и лучше моего дома, то не сильно. Больше – да, но больше не значит лучше. И больше-то не намного. Не в разы. Правда, служебных строений побольше. Отдельно кухня (по запаху определил), отдельно дом охраны, и вольера для собак на три овчарки. Собаки, кстати, не лаяли.
Встретили нас Ирина Юрьевна и ее муж, Михаил. Артист московских театров. Очень удачно получилось – вечер встречи творческих людей. Столица и провинция.
