чемоданчик и щёлкнул замками. Затем откинул крышку.
Лежавший на столе амулет вдруг засветился мягким медовым светом. На лице главаря появилась довольная улыбка.
— То, что нужно, — сказал он.
Я почувствовал, что моя рука свободна, и сделал то, чего они не ожидали. Перегнулся через стол, другой рукой схватил амулет и бросил его в окно.
Раздался звон стекла.
Вот так!
Игорь попытался снова вцепиться мне в руку, но я оказался быстрее. Блюдце с ножичком и лимоном я швырнул бандиту в лицо, и он взревел, как раненый медведь.
Получи, гад!
Я сделал шаг к двери, но больное колено подогнулось, меня повело в сторону. Последнее, что я успел увидеть — летевший мне в лицо здоровенный кулак! Затем голова словно взорвалась, и наступила тьма.
* * *
Я пришёл в себя под плеск волн. Яркое солнце светило прямо сквозь закрытые веки.
Я попытался открыть глаза, и застонал от нестерпимой боли в голове. Сердце сжалось.
Если они ушли недалеко, то могут вернуться и добить меня, подумал я.
Я ни на минуту не сомневался, что бандиты посчитали меня мёртвым и зачем-то вытащили на берег залива. Может быть, таким образом они хотели замести следы?
Я ещё полежал, прислушиваясь. Ни шагов, ни голосов — только плеск волн. Тогда я осторожно открыл глаза.
Лицо почему-то не болело, только затылок. Я повернул голову налево и увидел узкую бетонную полоску мола, которая уходила далеко в море и заканчивалась небольшим возвышением для размещения пушек. Сколько я мог видеть, мол был пустынен.
Тогда я осторожно повернул голову направо и увидел берег, к которому примыкал мол. На берегу стоял город, и это был не Выборг!
Я закрыл глаза и снова открыл их. Город никуда не делся. Я видел красно-белую башню маяка над невысокими крышами. Некоторые крыши были покрыты черепицей кирпичного цвета, другие — серым листовым железом. Над крышами, пронзительно крича, кружились чайки. А ещё выше, в голубом небе висело ослепительное утреннее солнце.
Почему утреннее? Очень уж оно было яркое, словно его только что вымыли. Да и в воздухе ещё чувствовалась ночная свежесть. И бетон мола, на котором я лежал, был холодным и влажным от росы.
Упираясь в берег, мол переходил в причальную стенку. Вдоль неё, покачиваясь на волнах, стояли корабли. Несколько буксиров и рыболовецких сейнеров.
Опираясь ладонями о мол, я сел и покрутил головой. Затылок болел, но терпимо. Никаких бандитов вокруг не было, Никиты тоже.
Чёрт, куда я попал?
Я посидел ещё пару минут и понял, что могу подняться. Только не спеша, осторожно. Чтобы больное колено снова не подвело.
Я подтянул к себе ноги. Почему-то на них были потрёпанные кеды. Такие кеды я не носил со времён студенческой юности.
Я повнимательнее оглядел себя.
Вытертые на коленках, порядком замызганные коричневые брюки. Синяя клетчатая рубашка с закатанными до локтей рукавами.
Но не одежда удивила меня.
Я увидел свои руки.
Это были руки молодого человека. Ни сухой кожи, ни пигментных пятен, ни выступающих вен и суставов. Нормальные мужские руки — в меру мускулистые, с длинными пальцами. И к тому же — густо поросшие светлыми короткими волосками.
Чёрт, да ведь тот бандит сломал мне руку! Я отчётливо помнил боль и хруст костей!
Я повертел левую ладонь перед собой. Она была совершенно целой. Пальцы сгибались и разгибались, под коротко стриженые ногти уже успела набиться грязь.
Это не мои руки!
Да и ноги тоже. В этом я убедился, ощупав их через плотную ткань брюк. Ноги, по-прежнему, оставались худыми. Но я чувствовал силу в мышцах. Закатал штанину — над чёрной резинкой носка белела полоска незагоревшей молодой кожи.
И колено не болело. Я убедился в этом, несколько раз согнув и разогнув правую ногу.
Я снова посмотрел на ладони и ощупал ими лицо. Щетина наличествовала. Но она ещё не кололась беспощадно, а была довольно мягкой. Я даже проверил это тыльной стороной кисти.
А вот бороды не было. Твёрдый щетинистый подбородок, довольно широкий. Такие подбородки бывают у очень упрямых людей.
Мне снова захотелось прилечь. Просто, чтобы спокойно обдумать всё, что со мной произошло. Но вместо этого я опёрся ладонями о шершавый бетон мола и поднялся на ноги.
Рядом со мной валялась широкополая шляпа, здорово напоминавшая шляпы американских ковбоев. Я подобрал её, надел и сдвинул на затылок.
Подошёл к низкому парапету, надеясь увидеть в воде своё отражение.
Не тут-то было!
Вдоль всего мола зачем-то были грудой навалены здоровенные бетонные конструкции, похожие на противотанковые ежи. Добраться до воды по их торчащим тупым концам, наверное, было возможно. Но не в моём теперешнем состоянии.
Зато я увидел второй мол. Он тянулся параллельно, метрах в двухстах и тоже выдавался далеко в море.
Два параллельных мола образовали широкий канал, выходивший в море. Этот канал показался мне очень знакомым. Я определённо видел его раньше, и не один раз.
На невысоких волнах покачивалась большая стая чёрно-белых уток. Увидев меня, утки тревожно пискнули и, словно по команде, нырнули. Я невольно остановился, ожидая — когда они появятся на поверхности.
Утки вынырнули метрах в тридцати от меня, и сразу же снова ушли под воду. А я побрёл вдоль мола к берегу.
Город выглядел очень знакомым. Пройдя половину дороги, я узнал его.
Балтийск. Небольшой городок на Балтийской косе в Калининградской области.
В Балтийске я студентом проходил археологическую практику. Мы устроили пробный раскоп возле старой лютеранской кирхи. Весело тогда провели лето!
А ещё я только сегодня улетел отсюда.
Вон там, если пройти десяток километров вдоль белого песчаного пляжа, будет Приморск — совсем маленький городок. Бывшая немецкая деревня Фишхаузен.
Мало, кто верит в старую легенду, но возле Приморска до сих пор растёт священная роща древних пруссов. В этой роще я и отыскал остатки святилища пруссов, а в святилище — амулет их вождя.
Узнав город, я очень обрадовался. Теперь оставались сущие пустяки. Всего-то и надо было понять, как я попал из Выборга обратно в Калининградскую область, почему на мне кеды и широкополая шляпа, и что стало с моими руками.
Ерунда какая!
Это была не истерика, но что-то близкое к ней.
Приостановившись, я сделал несколько глубоких вдохов и снова пошёл к берегу.
Я добрался до пляжа, и кеды сразу увязли в мелком белом песке. Сквозь дырочки шнуровки песок мгновенно набивался внутрь обуви. Я успел сделать только пару шагов и понял, что придётся разуваться и вытряхивать обувь.
Возле воды
