надо заранее подготовиться. Купить все необходимое на одной из стоянок на запасных путях.
Деньги были собраны моментально. Чего их жалеть. Команду носильщиков алкоголя и прочего, что будет закуплено к праздничному столу, сформировали по-военному. На счёт раз, два, три. Я в неё тоже попал.
Сейчас мы сидели и ждали отмашки. С мешками наготове.
В дверь теплушки постучали.
— Выходим.
Ну, выходим, так выходим. Наше дело маленькое.
Через одни пути перебрались, через ещё одни… Вот мы уже на перроне.
Здесь наша закупочная команда ни на момент не задержалась, сразу в город проследовала. Не иначе, как среди старших кто-то хорошо дорогу в нужное место знал. Родом, наверное, был из этих мест.
С началом войны во многих губерниях России было ввели ограничения на продажу алкоголя, но долго это не продлилось. Я так понял, что деньги правительству стали сильно нужны. Количество винных лавочек стремительно росло, цена на алкоголь была назначена доступная всему населению, не разорительная для него. Это на отечественный. Импортный — здорово кусался.
По дневному времени заведения по продаже алкоголя работали, но… Ассортимент их наших докторов не устраивал. Не с одним хлебным вином они предполагали одна тысяча девятьсот пятый год встречать.
Нет, его тоже немного купили. Так, для разнообразия.
— Сюда ещё зайдем.
Доктор, что десмургию нам преподавал, указал на двери очередного храма Бахуса.
Тут было.
Вроде и не столица, но ассортимент был представлен достойный.
Из кармана шинели назначенный старшим по данному мероприятию извлёк список. Пробежался по нему глазами, затем перевёл их на витрину.
— Покупаем здесь.
Товар и цена на него показалась ему подходящей.
— Пару бордосского красного по два рубля и пару белого по пять. Шато Икем девяносто восьмого…
Спрашиваемое тут же оказалось на дубовом прилавке.
— Форстер Пехштайн 1900…
Да, хорошо собрались погулять наши преподаватели. Я не слепой, обозначенную сумму за одну такую бутылочку хорошо вижу. Десять рублей. Не хило так…
У продавца даже выражение лица изменилось. Сначала-то он на нашу команду несколько свысока посматривал. Заявились мол, такие-сякие…
— Пол дюжины токайского отборного по два рубля…
Палец доктора скользил по списку.
— Сен Жорж — три бутылки…
О, до рома добрались… Мне бы тоже бутылочку купить. Если получится. Понятно, не Сен Жоржа. По рабоче-крестьянскому — самого дешевого ямайского.
— Бискви Дюбуше Первый консул… Одну…
— Поммери и Гренье, Сек, пол дюжины…
Точно, наши преподаватели все свои денежки решили спустить. Гульнуть с салютом из шампанского.
— Гран шартрез зеленый, одну…
— Кордиаль Медок…
Доктор показал два пальца.
— Боржом… — тут последовала некоторая заминка. — Дюжину.
На этом список заказов кончился.
Пока нам всё это всё упаковывали, я и своё дело решил. Бутылку рома себе приобрел. На Новый Год.
Глава 5 Расхитители
Жадность человеческая не имеет пределов…
Это, давно известно.
Глупость, кстати, тоже.
Нет, про жадность и глупость сегодня нам на очередном занятии не рассказывали. Хотя, эти два социальных диагноза, в какой-то мере и медицинскими тоже назвать можно.
Когда я в вятском психиатрическом отделении работал, навидался такого. Ну, про глупость в обывательском понимании — сразу упустим. Больные люди, стыдно о них так говорить.
Вот про жадность…
Присутствовала она у ряда пациентов психиатрического отделения. Один всё кирпичи к себе в палату таскал. Где он только их брал? Чуть не каждый день их у него из-под кровати доставали. В отделении же режим нестеснения практиковался. Чуть кому лучше стало — его уже гулять отпускают. Вокруг бараков для пациентов психиатрического профиля садики устроены. Там в тенечке больные и прохлаждаются. Ну, я-то зимой там был. Сам не видел ни цветов, не тенечка, всё только по рассказам. При мне там лишь голые веточки на ветру покачивались. Так вот, этот пациент их, кирпичи, где-то и зимой находил. Ему без разницы. Найдет и в палату тащит. Подозреваю я, что дом смотрителя больницы из этих кирпичей и сложен…
Хотя, ни зимой, ни поздней осенью, ни ранней весной дома из кирпича здесь не строят. Только летом. Вот они и стоят веками.
После занятий, а мы так на запасных путях и торчали, товарищи мои по теплушке в город засобирались. Я-то ром купил, а они, что — рыжие?
Обломились ребятки. Старший унтер к нам в вагон заглянул и сидеть неотлучно велел. Поведут де нас всех куда-то в целях воспитательных.
Мне-то что, а ребятишки посмурнели…
Вчера, когда в город за алкоголем на Новый Год ходили, я краем уха слышал, что задерживаемся мы из-за недостатка вагонов. Что-то здесь на армейских складах должны нам погрузить и мы дальше поедем. Так доктора говорили. Что нужно грузить, в пакгаузах было, а куда грузить — нет.
Оказалось, что наше воспитание как раз с этими складами и связано.
Из тепла нас уже под вечер вытащили, на пустыре на самый ветер поставили. Строем.
Трёх солдатиков под конвоем привели. Без ремней и вида самого несчастного.
Оказалось — жулики они и расхитители армейского добра.
Один, как объявили, был рядовым команды местного вещевого магазина. Обвинялся солдатик в краже консервов. Охранял он склад и вынес из него ящик с консервными банками. Понятно, что полными. От великого ума взял и спрятал консервы в караульном помещении. Кража быстро обнаружилась, а похититель установлен. При проведении обыска сыщики изъяли украденное, но не в полном составе. Две банки оказались уже пустыми. Злодей съел их содержимое. Мужичка судили, исключили с воинской службы. Везли его сейчас в исправительное отделение, а по дороге в назидание решил кто-то его нам продемонстрировать. В воспитательных целях и для предупреждения подобных эксцессов.
Второй бедолага во время несения караульной службы по охране принадлежащего Красному Кресту пакгауза похитил вещи на такую-то сумму. На сколько было сказано, но я не расслышал — задувало сильно. Ещё и в морду снегом как кто бросал. Вот ведь, выбрали время и место нас воспитывать на отрицательных примерах.
Этот тоже умом не блистал и отличался жадностью. На кой хер ему три пары сапог, шестнадцать пар подмёток и две дюжины солдатских летних кальсон? Продать, скорее всего, думал. У нас в московском госпитале народишко тоже всё, что мог тащил. Вплоть до бинтов. На продажу.
Это деятель, опять же так было сказано, исключался из воинской службы, а заработал уже он каторгу. Сильнее первого проштрафился.
Третий не так давно был старшим унтером. Заведовал складом офицерского экономического общества. Надо сказать, в магазине экономического общества я уже побывал. Опять же помогал доктору-букинисту. Он меня по знакомству припахал. Чуть что — Иван помоги, Иван сходи…
Так вот, доктор почти без ничего на Дальний Восток отправился, пришлось отовариваться по ходу движения. Закупались по газетке. Там статья была — «Что брать офицеру в поход в Маньчжурию». Потратил доктор свои денежки на полевой багаж системы Гинтера и Хойницкого, спальный мешок, чемодан-кровать, кавалерийский вьюк, складной несессер, кожаные подушки и наволочки, бурочные сапоги и походную аптечку. За каким он лешим походную аптечку покупал? Видно, затмение нашло. Все офицеры покупали и доктор купил. Приобретены были ещё консервы мясные и рыбные, сгущенный бульон Мадежа и Либиха, молоко в порошке, походный шоколад и какао. Вот с какао старший унтер и залетел. Если рядовой подмётки и кальсоны тырил, то он умыкнул пять ящиков какао и продал их постороннему лицу за сто десять рублей. Унтера поймали на горячем, судили, поперли из рядов на каторгу. Во время войны тут наказывают сурово…
В теплушку я шёл — зуб на зуб не попадал. За каким нам их показывали? Могли на худой конец бумагу зачитать. Что, такие-то выявлены, за то и то осуждены. Кто им подражать будет — огребёт по полной. Но, видно наше начальство решило, что один раз увидеть, лучше, чем десять раз услышать.
Ой, чувствую, насмотрюсь я тут за дорогу на Дальний Восток всякого-разного. Путь-то у нас долгий.
Не заболеть бы, а, то кто послезавтра ром-то пить будет?
Глава 6 Новый Год
31 декабря 1904 года…
У каждого в России он был свой.
У кого-то последний. Вдали от дома, семьи, любимой. В Маньчжурии. На грязном, истоптанном, залитом кровью снегу.
У кого-то обычный,
