музыка Евгения Юрьева. Все романсы в приложении].
А после, уже второго января, я уехал в Нижний Новгород. Не один, со мной отправились десять моих бывших студеозусов-практикантов, без которых работать было бы кратно сложнее. Всё же команда всегда более продуктивно работает, чем любой одинокий гений. К исключительным людям, несмотря на все обстоятельства, я себя не причислял, потому не без успеха часть работы делегировал.
За более чем месяц работы похвастаться пока не чем. Мы столкнулись со стеной и пока ещё не подобрали те перфоратор и лом, которые могли бы разрушить эту преграду. Везде ли на Руси такое болото или только тут, в Нижнем? Боюсь, что повсеместно.
Суды проводились из рук вон плохо, а ведь по Уложению, принятому ещё Екатериной Алексеевной, должно было быть не так всё ужасно. В суды должны были приходить дела с описанием всех следственных мероприятий, опросом свидетелей, пострадавшей стороны. Пытки регламентировались, но лишь в особенных случаях, когда недостаточна доказательная база.
На деле почти никогда не было той самой «доказательной базы». Обвинения базировались на собственных признаниях подследственных. А кто не подпишет признание на самого себя, если пытки разрешены, и мало кто смотрит на то, особенный ли случай? А тут, в пыточных, как раз работают профессионалы. И я уже молчу о том, что коррупция возведена чуть ли не в культ, и внаглую определяются тарифы на те или иные нарушения и лояльность судей.
Я не романтик и не лелею даже надежды на то, что когда-нибудь, будь в какой из моих жизней, если провидение приготовило их множество, но наступит время неподкупных судей. Можно войны выигрывать, прыгнуть из века пара в век реактивных двигателей, но коррупцию не искоренить. В иной реальности китайцы расстреливали своих коррупционеров, и каждый год сильно меньше приговоров не становилось. А в России, с её стремлением к жизни не по закону, а по справедливости, так и подавно не искоренить такое явление.
Так что трудиться мне и моей команде и снова трудиться, чтобы результат был внятным. А я, столкнувшись с реальностью, уже начал работать над предложениями по реформированию не только судебной системы, как для своего времени, так она не так уж и плоха. А вот досудебная система устарела или отсутствует вовсе. Следственных органов, можно сказать, что и нет. Преступления, из тех, что неочевидные, не расследуются. Поймали с поличным, так и судят, или свидетели указали, тогда и взяли под ручки. Работают и по доносам, когда под пытками выбивают признания.
Пока во все судебные управы, прежде всего в верхний земский суд и магистрат, были направлены мои люди, чтобы ознакомить судей с нашим Уложением и проверить служащих на знание законов. Уже эта мера вызвала протесты, и к генерал-губернатору Вяземскому пошли челобитники с доносами. Но пока держимся, и уже были случаи, когда оправдали двух, якобы, убивцев, да решили при апелляции дело не в пользу более влиятельного помещика-рейдера. Нужно держать лицо и слово. В первое время это сложно, но не отступив вначале, все привыкнут к такой принципиальной позиции и перестанут кляузничать и пытаться всё вернуть обратно.
Я надеялся, что императором будут благосклонно приняты штрафы, как важный вид наказания. У государства в период реформирования финансовой системы серьёзная нехватка денег, идём по краю. Если во всех губерниях будет введено Уложение, то только на штрафах держава заполучит до пятисот тысяч рублей.
В казну, благодаря нашим действиям, были взысканы средства в размере пяти тысяч ста тридцати пяти рублей. Вот перед балом, который даёт генерал-губернатор, и предоставлю Андрею Ивановичу Вяземскому эти данные. По Уложению большая часть средств, взысканных через суд, остаётся в регионе. И для моего потенциального тестя появляются некоторые дополнительные возможности для деятельности. Ну, а чем больше будет денег для освоения, тем больше сладится дел в губернии. А Вяземский сможет считаться удачным генерал-губернатором, что, несомненно, скажется на его карьере.
Новый генерал-губернатор начал также вполне лихо. Вяземский, насколько я знал, собирал нижегородское дворянство, интересовался раскладами. Были у него на разговоре и наиболее крупные купцы. А в Нижнем Новгороде торговые люди во всех отношениях с жирком.
А вот увеселительных мероприятий Андрей Иванович ещё не делал. И, если бы Вяземский не организовал бал перед началом Великого поста, то его не поняли бы. Ну, и меня генерал-губернатор не мог не пригласить.
Я дважды был в доме Андрея Ивановича Вяземского и уже раз пять общался с ним по работе, но ни разу не видел Екатерину Андреевну. Понятно, что он прятал от меня дочь, не до конца понятно только почему. Но на балу она должна быть, нельзя же иначе, всё-таки признанная дочь генерал-губернатора.
— Господин действительный статский советник, я рад приветствовать вас у себя на приёме, — сказал Андрей Иванович Вяземский, лично встречающий гостей на пороге своего дома.
Что хотел показать таким демаршем Вяземский, когда приветствовал всех гостей, непонятно, может то, что он либеральный чиновник, но тут не было никого равного ему по положению, оттого достаточно было бы просто обойти гостей позже и лишний раз улыбнуться. Этого будет довольно, чтобы прослыть чуть ли не революционером.
— Для меня честь, Ваше Сиятельство, быть приглашённым в ваш дом. Надеюсь, Екатерина Андреевна в добром здравии, — сказал я, обозначая поклон.
— Дочь в здравии, благодарю, что так печётесь о её здоровье. А нам, Михаил Михайлович, пришла пора поговорить не только о службе. Оттого, как начнутся танцы, прошу ко мне в кабинет, — достаточно жёстко сказал генерал-губернатор.
Оттирает меня от своей ненаглядной, не даёт потанцевать. Но, да, он прав, нужно поговорить. Уже становится некрасивым, что я ухаживаю за его дочерью, при этом ни разу не просил разрешения на это у отца девушки. Вот только он сам не шёл навстречу. Я пытался заговорить с Вяземским, а мои ухаживания пока не вышли за рамки приличий, чтобы обязательно испрашивать разрешения у потенциального тестя. Но нажим на сердце Екатерины Андреевны нужно было бы усилить.
— Благодарю, что решили потратить на меня своё драгоценное время, — сказал я и прошёл в дом.
Я не был на настоящем балу, после воцарения Павла Петровича так их вообще стало мало, а на два императорских, на которых, впрочем, сам государь лишь появился и ушёл, я приглашён не был. А вот Вяземский там был, правда, без дочери. На такие мероприятия не принято приходить с внебрачными детьми, даже официально признанными. Павел Петрович всё больше радеет за семейные ценности, пусть и присматривает себе
