– В войну получил, немец наградил, шоб ему пусто було... – сказал он, поднимаясь мне навстречу и заметив мой взгляд, направленный на шрам: – Капитан Сухонин, Григорий Степанович, исполняю обязанности... А вы, так думаю, наш новый командир?
– Руководитель, – поправил я и с трудом оторвал взгляд от шрама. – С сегодняшнего дня – заместитель начальника управления, капитан Орехов. Или Виктор Алексеевич. Прошу любить и жаловать. А вы?
Я повернулся к Рите – худенькой девочке, которой, если не приглядываться, можно было дать лет пятнадцать или шестнадцать. Но она встала, приосанилась – и превратилась во вполне взрослую девушку. Кажется, из-за освещения. На её лице особых примет почти не было – за исключением выдающегося носа, который так и тянуло назвать «шнобелем». Впрочем, это не мешало личной жизни лейтенанта – у неё был жених, а свадьба планировалась летом. Я предположил, что ещё до Нового года эта девица уйдет в декрет, но надеялся, что это произойдет уже после моего возвращения в Москву.
– Лейтенант Буряк, – четко отрапортовала она. – Оперативник пятого отдела.
– Очень приятно. Садитесь, товарищи, – я улыбнулся и подождал, пока они выполнят моё указание. – Григорий Степанович, что скажете о текущей работе отдела?
Он крякнул, засуетился, начал перебирать какие-то бумажки на своем столе...
– Не стоит, это неформальное общение, – сказал я. – Просто расскажите, простыми словами. Про трудности знаю, про кадры знаю. Про ситуацию – не знаю.
– А, ну... это можно, – Сухонин оставил бумаги в покое и посмотрел на меня. – Объекты для разработки имеются, присматриваем за ними в меру сил, но – сами видите, Виктор Алексеевич... Но за кем глядеть надо – есть. Если сумеете службу наладить, так и хорошо... А мы поможем, со всем усердием... так ведь, лейтенант Буряк?
Мы оба посмотрели на девушку, она чуть порозовела, но ответила твёрдо:
– Так точно, товарищи капитаны!
Я мысленно вздохнул. Выбивать из неё то, что в это юное тело успели заложить её бывшие сослуживцы и вот этот капитан-милиционер, будет сложно. Но я был уверен, что справлюсь. С Сухониным сложнее, этот матерый, ему палец в зубы не клади – откусит и добавки попросит. Ещё и с показным чинопочитанием, чтобы, значит, под нарушение субординации не попасть. Ничего, и к нему должен быть ключик.
– Вольно, товарищ лейтенант, – я ухмыльнулся. – Мы тут без чинов, по именам и отчествам. Как вас величают, лейтенант Буряк?
Она стушевалась.
– Рита... Маргарита Павловна... товарищ кап... Виктор Алексеевич...
Румянец на её щеках стал хорошо заметен даже в полусумраке кабинета, который не разгоняли тусклые лампочки, а я едва не рассмеялся. Госпожу Хоботову из «Покровских ворот» я помнил совсем другой, более полной и напористой. Впрочем, у этой девочки, наверное, всё впереди.
– Хорошо, Маргарита Павловна. Расскажите о последнем задержании по нашему направлению.
– Это... – встрял капитан.
– Я задал вопрос Маргарите Павловне, – оборвал я Сухонина.
– Прошу прощения, – он тут же дал задний.
Рита оглянулась на коллегу в поисках поддержки – и буквально залпом выпалила: