Дело обещало быть весьма заковыристым, ибо я не сомневался, что, скорее всего, увижу Веспуччи в страшной ажитации.
И впрямь.
– Вы снова самым плачевным образом все провалили! – заорал он вместо приветствия. – Несмотря на все ваши обещания, этот чертов Колон сумел-таки добраться до Индии! Это неслыханно!
– Утешьтесь тем, что вы сделали возможное и невозможное, чтобы его цель не была достигнута, – ответил я. – И если он своей цели достиг, то лишь потому, что вы не сумели ему помешать.
– Ничего себе утешение! Короли наперебой приглашают Колона к себе, чтобы увенчать его славой, а мне остается лишь разглагольствовать в своей гостиной! Ваша проклятая книга ни к черту не годится! Впрочем, как и вы сами!
– Заметьте тем не менее: все, вами продиктованное, произошло, – старался я оправдаться.
– Ну и что вы хотите этим сказать?
– В течение веков книга ни разу не ошиблась. То, что я записывал на ее страницах, неизбежно происходило в полном соответствии с записью. Более ничего.
Но Веспуччи не мог справиться с гневом. Он буйствовал, он рычал, он вертел головой справа налево и слева направо. А потом вдруг сел в кресло и, достав из ящика манускрипт, открыл его на последней странице.
– А вот и нет! – торжествующе воскликнул он, не отрываясь от чтения. – В одном ваша книжка оказалась вам неподвластной.
– Это в чем же?
– Читаю последнюю фразу: «Кристобаль Колон никогда не ступит на землю Индии»! Между тем этот ваш Колон только что именно оттуда, из Индии, вернулся!
– Послушайте, тут все дело в том, что вы читаете книгу наоборот.
– Наоборот? Ни черта не понимаю! Что вы имеете в виду?
– Вы принимаете за отправную точку известные вам факты, чтобы затем опровергнуть написанное в книге. А надо поступить наоборот.
– Опять не понимаю… – На этот раз Веспуччи заинтересовался.
– Примите как гипотезу, что книга права. Ну и из этого уже можно сделать вывод о том, что случилось в реальности.
Озадаченный, Веспуччи вертел книгу так и этак, но уразуметь мною сказанного явно не мог. А я ждал, пока он сообразит.
Наконец, после краткого раздумья, его лицо осветилось.
– Понял, понял! Колон добрался не до Индии, а до какого-то другого места! – ликуя, закричал он. – Индия оказалась для него недосягаемой, и он, надо думать, высадился на каком-то новом континенте!
– Ну да, именно это и случилось. Хорошо, а теперь я могу вернуть себе мою книгу?
Поколебавшись минутку, стоит ли так легко отдавать столь драгоценный объект шантажа, Веспуччи взял себя в руки и с безразличным видом захлопнул манускрипт. Но продолжал держать его на коленях.
– Не так скоро! – буркнул он.
– Чего же вам еще от меня надо?
– Пусть даже и верны все ваши научные выводы, я-то сам нисколько не продвинулся, – плаксивым тоном произнес он. – Добравшись до другого берега океана, я все равно не смогу увидеть там земли, уже не открытой Колоном, как бы она ни называлась, Индией или еще как. И что бы я ни предпринял, честь открытия будет принадлежать не мне.
– Давайте и тут посмотрим на вещи иначе. Колон вопит на всех перекрестках, что завоевал Сипанго. Вам ничего не остается, как завоевать Катай или любую другую страну, которую не посетил еще, двигаясь на запад, ни один мореплаватель. Колон по возвращении написал Сантанхелю огромное письмо, хвастаясь тем, какие чудеса совершил во имя Испании. Вам достаточно сделать то же самое, но во славу республики Флоренция…
– Так я же сроду не бывал ни в Сипанго, ни в Катае! И какой смысл в подобном письме, если всем известно, что Колон уже завоевал Индию?
– Возьмите пример с Марко Поло. Не он открыл Шелковый путь, он только прошел по нему, причем спустя века после открытия. Однако он описал свое путешествие так красочно, с таким количеством замечательных деталей и с такой фантазией, что рассказ этот заставил всех забыть о предшественниках Марко, и с тех пор с Катаем и Сипанго неразрывно связано лишь его имя. Его вспоминают не задумываясь. Вот что вы сделаете: вы отправите вашему другу Пьеро Содерини письмо с благодарностью за поддержку, опишете там все земли и богатства, какие открыли по ту сторону океана во славу республики Флоренция, и сделаете все, чтобы копии этого письма разошлись как можно шире и чтобы письмо перевели на многие языки. С течением лет, а уж тем более веков, от нас остается лишь написанное. Историки будущего сравнят ваше послание с посланием Колона, и поди сейчас пойми, куда со временем склонится стрелка весов…
– Но я же ничего не знаю о Новом Свете! Как вы хотите, чтобы я его описал?!
– У меня есть предложение. Если вы вернете мне книгу, я сам напишу это письмо от вашего имени. В конце концов, я же побывал на всех завоеванных Колоном территориях и сам советовал, какие из его наблюдений не стоит делать достоянием Сантанхеля. Благодаря этому ваши открытия будут впоследствии подтверждены вашими преемниками и последователями.
Веспуччи немножко подумал и согласился:
– Да, пожалуй, ваш план может сработать. Ладно, договорились. Возвращаю вам вашу книгу, тем более что мне от нее все равно больше никакого толку, и принесите письмо, как только будет готово.
Америго вздохнул и не встал, чтобы меня проводить.
Я вышел с книжкой в руках, и на этот раз один, без приспешника Веспуччи. Неожиданный поворот судьбы! Мне был только что возвращен манускрипт в обмен на обещание заурядного благодарственного письма!
Письмо попало к Америго лишь несколько лет спустя: торопиться было некуда. Все равно, когда он заявлял, что прошел тот же путь, что Колон, с разницей в несколько дней, никто ему не верил.
А опубликовал я письмо в 1504 году – в то время Кристобаль, вернувшись из своего четвертого, и последнего, плавания, тяжело заболел и совсем пал духом[51].
В адресованном Пьеро Содерини послании рассказывалось о четырех переходах через Атлантику, совершенных Веспуччи с 1497 по 1504 год, и таким образом получалось, что у Америго было столько же экспедиций, сколько у Колона. «Вспоминая» о первом путешествии, я поместил его между маем 1497 года и октябрем 1498-го, благодаря чему Веспуччи оказался первым европейским мореплавателем, ступившим на новый континент всего за несколько дней до того, как венецианец Джованни Кабото[52] прибыл в Канаду, и за несколько месяцев до того, как Кристобаль Колон, открывший во время двух первых экспедиций лишь острова, отправившись в третью, впервые ступил на твердую землю в Панаме. Я украсил послание живописными деталями, которые могли быть известны только тому, кто сам предпринял эти путешествия, рассказал о нравах и обычаях туземцев, за которыми наблюдал вместе с Колоном на Испаньоле, в частности поведал о том, как на «открытых Веспуччи» землях используется гамак и как устроены бани…
