Торникий подошел к Константинополю, и положение Мономаха было тем опаснее, что он мог рассчитывать только на крепость городских стен да на сомнительную преданность непостоянного Цареградского населения. Военных сил почти совсем не было у него под рукою. Факт этот, указанный прямо всеми источниками, очень естественно может быть поставлен в связь с известным нам удалением из столицы и рассеянием русского или, что то же, варяжского корпуса. Само собою разумеется, что связь эта может быть признаваема настолько, насколько беззащитность Константинополя зависела от отсутствия чужеземных сил, помимо местных, имперских. Но послушаем, что говорит Пселл (р. 153):
«Не было собрано ни собственного войска, ни союзного, исключая небольшой части наемников, которая обыкновенно следует (позади) при императорских (церемониальных) выходах. А что касается войска, находившегося на востоке, то отдельные части его даже не были собраны в каком-нибудь одном лагере, так чтобы могли по данному сигналу скоро собраться и подать помощь императору, находящемуся в опасности, но они отправились в поход в самую глубину Иверии, отражая нашествие одного варвара».
οὔτε γὰρ οἱκεῖον στράτευμα, οὔτε συμμαχικὸν αὐτοῦ που συνείλκετο, εἰ μή τις ὀλίγη μερῖς ξενική, ὁπόση τις εἴωθεν ἐϕέπεσθαι ταῖς [310] βασιλείοις πομπαῖς. ὁ γέ τοι τῆς ἑῴας στρατὸς — ἐς τὰ βαθύτερα τῆς Ἰβηρίας ἐστρατοπεδεύκεισαν…
Пселл рассказывает о том же самом возмущении Торникия и в похвальном слове патриарху Михаилу Кируларию (Sathas, Bibliotheca graeca, t. IV, 346). Бунтовщик поощрялся в своей дерзости двумя соображениями: он расчитывал на многочисленность собственного войска и знал, что у императора нет никакой армии, которую он мог бы ему противопоставить. Только стены спасли нас в своей ограде от всесовершенного пленения. У императора, содержимого в осаде, осталась только небольшая часть целого строя: Χαταλέλειπτο γὰρ βραχεῖα μερὶς τοῦ ὅλου συντάγματος. Мы привели этот отрывок для оправдания своего перевода, для доказательства его точности. Слова μερίς ξενικὴ не обозначают здесь самостоятельного рода войска, /95/ но именно часть союзного корпуса. Мы, впрочем, уже ранее видели, что Пселл слова «союзники, союзный корпус» (συμμαχικόν) и «наемники, наемная сила» употребляет совершенно синонимически. Так, русский союзный отряд назван у него «наемной силой» при первом известии об его прибытии в Византию (988 г., см. гл. III). Так, император Роман, собрав наемные силы, нагрянул на врагов с громадой своих и союзников (см. гл. IV). Так, в истории низвержения Калафата у императора не было союзной силы, потому что наемники были ему неверны (гл. VII). Отсюда следует, что та часть наемников, которая сопровождала императора при церемониях, то есть, Варяги в тесном смысле, составляла только часть союзников, союзного корпуса, Варягов в обширном смысле. А до сих пор союзный корпус составляли исключительно Русские, как это было прямо сказано у Пселла: «союзники и наемники, я разумею Тавроскифов» (гл. VII).
Впрочем, допустим на время другое объяснение для того, чтоб его тем решительнее опровергнуть. В Константинополе при нашествии Торникия не было союзных сил, но был другой род войска, хотя и немногочисленный, была лейб-гвардия, были Варяги. Это царские телохранители, не имеющие ничего общего с «союзниками». Все они в полном составе своего корпуса находятся теперь, в 1047 году, подле императора. Выражения [311] Пселла для всякого, знакомого с греческим языком, ясно показывают, что именно весь отряд наемнический, то есть, варяжский, находится в Цареграде (μερὶς ξενικὴ ὁπόση τις). Другими словами: Варанги — только лейб-гвардия; вся лейб-гвардия теперь в столице империи.
А с нашей точки зрения помимо тех Варангов, которые оставались при императоре, в греческих провинциях должны находиться другие Варанги, соответствующие союзным силам Пселла, отсутствующим из Константинополя — притом они должны находиться и на востоке, и на западе.
Приводим теперь места южно-итальянских летописей за 1046, 1047 и 1048 сентябрьские годы:
1046. Ind. XIV. Perrexit imp. Palatino in Taranto et fecit proelium cum Normani et ciderunt Graeci et multi Antopii per gladio et in mare. Et reversu Ip. Catap in Bari. Et fecit Bari cum Umfreida comite. Et descendit Rafayl Catap. cum Guaranci et compraehenderet… stum.
1047. Ind. XV. Venit Johannes catapanus qui et Rafayl cum ipsis Guarangi in Bari. Intravit in curte Domnica et mansit ibi hunum diem; et deinde ibit et seditin ipsa Pinna dies 11 cum ip. Guarangi. (Chronic. Anonymi Barensis, Muratori V, 151).
1047. Comprehensum est oppidum Stira a Guaragnis in mense Octobris, et in mense Decembris depopulaverunt Liccem. (Lupi Protospath, MG. SS. V, 59).
1048. Ind. I. Bebellavit Tornibey (= Торникий) cum Makedonis et Botazzi consocruneo suo perrexit Constantinopolim, ut faceret se imperatorem. Argiro magistro exivit sub nocte cum aliquanti Franci et Graeci et. fecit ei damnum maximum. — Et compraehensa est Licce ab ipsi Guarangi (Chronic. Anonym. Barens., Muratori V, 151).
Итак, нет ни малейшего сомнения, что современно с восстанием Льва Торникия Варяги действовали в южной Италии; они были там именно в октябре и декабре 1047 года, или же по сентябрьскому счету — 1048 года. Они оставались в Италии в то время, как магистр Аргир, хорошо известный в истории греко-норманнской и упоминаемый также Византийцами по поводу своего пребывания в Константинополе (Cedren. II, [312] 563), принимал участие в обороне от Торникия и Ватацци, двух бунтовщиков. Несколько Франков, то есть, Норманнов, прибывших, вероятно, с Аргиром, не могут идти в расчет при наших соображениях. Из Атталиоты (р. 24 sq.) мы видим, что кроме «царских копьеносцев» (βασιλικὴ δορυϕορία = Варанги?) были все-таки при начале осады, хотя в самом малом количестве, и другие роды войска, между прочим Агаряне (Ἀγαρηνῶν τις ξυμμορία τῶν ἐπὶ τῆς ϕρουρᾶς). Ни Франков, ни этих последних не имел в виду Пселл.
Обратимся теперь на восток. Из византийских, армянских и грузинских источников мы знаем о политических и военных действиях Константина Мономаха в Армении за период времени от 1045 до 1047 года. Кедрин (II, 560) пишет, что византийская армия, под командою Константина (родом из Сарацин), начальника великой этерии (τῆς μεγάλης εταιρίας ἄρχων), осаждала одну армянскую крепость, и осажденные уже находились в большой крайности, когда пришли с запада известия о восстании Льва Торникия.
Дела армянские находились в тесной связи с грузинскими. Эмир Тевина, крепость которого осаждал этериарх Константин, был женат на сестре Какига II Анийского, у которого Греки отняли царство, заманив его самого в Константинополь, и потому был претендентом на велико-армянский престол; но Аристакес Ластивертский (перев. Prud'homme в Revue de l'Orient et de I'Algérie. Nouv. série, vol. XVI p. 69) объясняет /97/ нам, что была другая партия, которая хотела передать столицу государства (то есть, город Ани) Баграту IV, царю Картлии и Абхазии. Этому другому сопернику политика Константина Мономаха противопоставила некоего князя Липарита, имевшего большие владения на юге реки Кура (из фамилии Орбелиани). Кедрин в числе событий первого индикта (гг. 1047–1048), рассказывает, что Липарит разбил Баграта, загнал его в Кавказские горы и во внутреннюю Абхазию (р. 572 в конце) и овладел всею Иверией; а потом он послал письмо к Константину Мономаху, предлагая свой союз и дружбу (р. 573). Византийский монарх принял это предложение. Из Кедрина видно, что заключение союза предшествовало первому турецкому [313] нашествию (1048 года), в котором Липарит, сражавшийся на стороне Греков, попался в плен. По свидетельству грузинской хроники, Липарит вел войну с правителем города Тевина, Абул-Севаром, в интересах византийского императора, еще за год до появления Турок в пределах Армении (Aprés une année revolue, les Turcs s'étant montrés au pays de Basian… — Brosset, Histoire de Géorgie, p. 332). А так как Турки там явились около сентября 1048 года, то действия Липарита, на которые здесь указывается, будут почти одновременны с действиями византийских воевод против Абул-Севара.
Теперь мы можем выписать из грузинской хроники то, что немного предшествует походу Липарита на Тевин — то есть, октябрю (или ноябрю) 1047 года. Мы сейчас встретим союзный корпус Пселла, находящийся в Грузии.
«Зимой (1046–1047 гг.) Липарит поднял восстание. Он вызвал из Греции Димитрия, брата царя Баграта, который пришел (в Грузию), сопровождаемый греческим войском и снабженный греческими деньгами. Липарит, опираясь на Димитрия и его средства, посеял раздор и разделение в царстве своего монарха. Одни склонялись в пользу Димитрия, другие оставались верными царю Баграту. Кахетинцы были на стороне Липарита, и обе партии употребляли все усилия, чтоб одержать верх». Затем грузинская хроника, из которой почти буквально заимствован сейчас сообщенный отрывок, продолжает следующим образом:
