— И откуда ты это всё знаешь? — немного отдышавшись и успокоившись, опять полезла ко мне с вопросами. Вот, тоже разведчица Кэт.
— А ты Камасутру индусов не читала? — Надо же мне как-то выкручиваться. — Вот прочтешь, потом и вопросы задавать будешь…или пробовать. Там такое иногда увидишь — усмехнулся я и цыкаю зубами.
— А ты и с индуской был? Наверное, в столице. Ты точно внебрачный сын…что-то там набедокурил, вот отец тебя и спрятал тут — сначала спросила, а потом подвела точку.
Ого. Вот это логика! Ну, Шерлок Холм в юбке. А с другой стороны, это сейчас обычная практика, набедокурил в столице, то езжай в глухомань и подумай о своём поведении. И что ей ответить? А лучше я ей про женское бельё расскажу. А то от нижнего белья Анны мне плакать горькими слезами хочется, а не любви. И это модная портниха, выписывающая наряды из Парижа и Лондона, так одета?
— Вот видел я на индийских женщинах… — и пошёл рассказывать про современное бельё.
— А корсеты? — последовал вопрос, чуть только я остановился.
— А корсеты, примерно вот такие…
— Все-таки ты, бесстыдник — проговорила она и нахмурилась.
— Не понял? Почему ты сделала такой вывод? — изумился я и сел в кровати, подложив подушку. Вот и стоило мне стараться и рассказывать, чтобы получить упрек и надутые губки?
— Ты копался в женской одежде — последовал ответ.
— Вот же…Да копался. Но вывод ты сделала неправильный. Сколько вещей Анна ты видишь у меня, которых ни у кого нет? — надо прекращать такие наезды, а то наше сотрудничество сойдёт на нет. А дама во всех смыслах приятная.
Дальше она стала хмурить и морщить прекрасный лобик. Раздалось и её сопение при оглядывании по сторонам.
— Предлагаю ещё раз сходить в душ? — улыбаюсь я и обнимаю Анну.
— Много — наконец произносит она.
— Что много? — теперь уже не понял я.
— Много у тебя вещей, которых я ни у кого не видела — вынуждена была признать голая «принцесса».
— А это значит…что? — тереблю её сосок.
— Ты хочешь сказать, что…
— Всё везде смотрю. И постоянно учусь. Беру лучшее и стараюсь создать сам…и что-то новое тоже. Или очень, очень забытое старое — заканчиваю за неё.
— Но женскую одежду — не унималась Анна, шутя, пытаясь вырваться.
— Надо создавать и женское нижнее бельё и мужское. И лучше тебя никто с этим не справится — потом немного помолчал — сделаешь и продемонстрируешь мне.
А дальше нам было не до разговоров. Я, схватив попискивающую женщину, и потащил её в душ, а потом в кровать, а потом мы уставшие уснули. Проснувшись, Анна кое-как привела себя в порядок, служанок-то у меня нет. Попили чаю с пирогами, дождалась своего возка, и она отправилась домой.
— И всё же ты… бесстыдник — проворковала она на прощанья.
— А я буду рад видеть тебя в любое время. Но лучше к вечеру — добавил я в изящное ушко.
— Я…буду иметь это в виду — выкрутилась портниха и упорхнула, оставив только приятные воспоминания. Эх хорошо быть молодым…богатым и здоровым…
Пошёл в спальню и обратил внимание, что на ёлке остались только игрушки и яблоки. Остальные вкусности все съели. Ночью под утро. Я предупредил, что могут брать после часу ночи. Молодцы, дождались, и…съели всё. Особо на питании я не экономил, но и не баловал. Силился вспомнить, когда же я закрыл дверь в кабинет и не смог. А и ладно, махнул на это дело рукой. Сейчас два дня выходных и кроме крайне необходимых работ никто ничего делать не будет.
На столе лежали подаренные мне меховые перчатки из великолепной кожи. Я плюхнулся на постель, которая сохранила запах духов Анни, и уснул со счастливой улыбкой…
Наконец, к концу января у Самсона склепали печь для Добрынина, а я закончил макет мельницы. На заводе «слепили, как смогли», по-другому и не назвать.
— Руки бы им поотбивать…и головы тоже — увидев это «чудо», воскликнул я.
— Как-то вы уж очень…несдержанный Дмитрий Иванович — опешил Добрынин от моей реакции. Ну да для него это почти шедевр механизации, да ещё планируется в его доме.
— Да какой несдержанный! Да как такое вообще сделать можно было. Нет, ответственности за это я нести не хочу. А то, что это будет работать…я вообще не уверен — на одном дыхании вырвалось у меня.
— Да-а…как только с вами тяжело Дмитрий Иванович — вздохнул глава.
Гольтяков в отличие от Самсона, всё сделал хорошо. Надо будет у себя поменять баки на его медные нормальные батареи. Провозился я с Куликом, у которого открылась тяга к технике, неделю. Постоянно ругая начальство и рабочих казённого завода. Постоянно приходилось что-то подправлять. А угля, это чудовище, жрало намного больше, чем должно было бы быть, а тепла давала меньше. Но Николай Николаевич остался доволен, что у него в семи комнатах стало тепло, и таскаться с жаровницами не надо. Я же на прощание плюнул на печь, перекрестил и пожелал проработать печке хотя бы три месяца.
Дома занялся изготовлением обычного и многозарядного пистолетного арбалета. Хотел добиться уверенного поражения цели на десять-двенадцать метров пистолетного и сорок-пятьдесят обычного. Проблема возникла с тетивой. Местная, меня совсем не устроила, надо ставить только стальную. Хорошую стальную проволоку катали только у немцев. Пришлось заказывать купцам. Потом ещё надо будет из неё сплести тросик.
Наконец, через две недели наши усилия с Фёдором дали результат. Отстреляв и набаловавшись с каждой парой арбалетов на местной тетиве, я их разобрал и спрятал в большой кувшин в подвале. Запретил какое-либо упоминание о них. Будем ждать проволоку, потом ещё попробуем. Я заказал на всякий случай разного размера.
— Дмитрий Иванович, это вы придумали такой арбалет? — разбирая так понравившийся ему пистолетный Федор.
— Да нет. Их ещё цынцы тысячу лет назад придумали. Но вот, как точно называется, я тебе не скажу. Какой-то там чинг-бонг или чон-ча-бонг, не помню точно — усмехнулся я. Ты пока книги есть, учись хоть чему-то.
— Понравился — вздыхает Фёдор, провожая взглядом арбалет.
— Ничего. Вот поставим нормальную тетиву, вот тогда и будет, сила. Но, а летом может, и попробуем…на практике — подвожу итог и подмигиваю ему.
После обеда в гости пожаловала Анна. Попивая отвар, я прищурился и спросил — Ты случайно не бельё, мне приехала демонстрировать?
— Как, как? — уставилась она на меня и часто заморгала своими длинными ресницами.
— Давай, наконец, посмотрим, что у тебя получилось? — подхожу к ней и беру ее за руку.
— Нет, всё же ты бесстыдник — сжав губы и смешно сморщив носик, говорит Антонова.
— Ты неправа. Я помогаю тебе зарабатывать деньги — и тяну её в спальню.
Опять копаюсь в этих юбках, чтоб их так… да не один раз.
— Ань, а нельзя ли юбок меньше? Вот зачем их столько? — вздыхаю я.
— А как же без этого? — слышу неподдельное удивление.
Наконец она осталась в наподобие лифчика и трусов, и я начинаю крутить её.
— Ты себя в зеркало видела? — спрашиваю её, наклонив голову.
— Да, а что? — захлопала ресницами. Интересно, у какой б…она подсмотрела этот жест? Или её специально научили? Такой контингент в Туле тоже есть.
— Красивая — чмокаю её в носик — но плохо слушала меня. Начинаю заворачивать лишние куски ткани.
— Я чувствую себя, как гулящая и продажная женщина — слышу комментарий, который мне совсем не нравится.
— Я ты почувствуй себя, как любящая и любимая — обнимаю и целую. И вообще с кем это ты такого нахваталась?
Но тут стук в дверь прерывает наше приятное общение и мы слышим.
— Дмитрий Иванович к нам гости — голос Фёдора — и, по-моему, сам Иван Акимович.
— Вот это…облом — резко вдыхаю и выдыхаю воздух. Как в анекдоте… на самом интересном месте. Девушка готова, а я…
— Фёдор, Марию сюда быстро. А сам задержи хоть немного гостей — и помогаю одеть Анни юбки.
Мария влетает в мою комнату и смущается, а как же ещё. Я почти одет, Анна почти раздета, но я не даю ей время. — Так быстро помогай одеваться, а я пойду встречать гостей.
