Босфоре были закончены, и появилась возможность планировать дальнейшие действия. Но первым делом хотелось поближе познакомиться с людьми лейтенанта Гаврилова, которые, несомненно, являлись настоящими советскими людьми, и в то же время лежал на них отсвет чего-то чужого для нас, ужасного и победоносного. Из вооружения, имеющегося у советских морских пехотинцев, знакомы мне были только самозарядные винтовки Токарева в снайперском исполнении, а также переделанные под девятимиллиметровый патрон штурмовые автоматы ППШ, висевшие на груди у половины бойцов. Все прочие таскали через плечо автоматические карабины образца сорок второго года и единые пулеметы, чем-то похожие на немецкие МГ.
По словам лейтенанта Гаврилова, он воюет с двадцать второго июня сорок первого года, и принимал участие в боях в дельте Дуная, десанте на Килию, обороне Одессы и Севастополя и неизвестном мне Евпаторийском десанте, где он повстречался с теми, кого называет «потомками».
«Понимаете, товарищ Голованов, - сказал он, - до Евпатории немцы напирали, а мы только яростно, но неумело, отбивались. Но когда к нам на помощь пришли потомки, все в одночасье переменилось. Враг был еще силен, но мы его все равно били, а он только огрызался».
Рассказали мне и про «общих знакомых» - выходцев из двадцать первого века полковника Бережного и адмирала Ларионова, которые каким-то образом в составе крупного корабельного соединения оказавшись сразу в двух мирах, с одинаковой яростью и решимостью бились и за Российскую империю, и за Советский Союз. Для поручика Авдеева товарищ Бережной - это герой русско-японской войны, участник разгрома Первой армии генерала Куроки под Фузаном, а также десанта на Окинаву, создатель и бессменный командир лейб-гвардейского корпуса морской пехоты. И в тоже время он зять русского императора, женатый на его сестре Ольге - той самой, что в мире подпоручика Акимова стала императрицей. Уже в следующей войне его корпус отличился при прорыве австрийского фронта в Татрах, что привело империю Габсбургов к быстрому и страшному краху, после чего в Будапеште вспыхнула народно-демократическая революция, на знаменах которой были написаны лозунги, требующие немедленного заключения мира, равенства всех общественных слоев перед законом и социальных свобод. Товарищ Бережной поддержал эту революцию, использовав весь свой политический вес и авторитет. Именно по его рекомендации император Михаил дал восставшему венгерскому народу все гарантии сохранения революционных завоеваний.
И в то же время для лейтенанта Гаврилова товарищ Бережной - это герой войны с немецко-фашистскими захватчиками и их сателлитами. Начав свой путь под Евпаторией, где потомки оказали решающую помощь советскому десанту, в дальнейшем товарищ Бережной показал себя как решительный и грамотный танковый командир, которого советское командование повсюду ставило на острие главного удара. В его послужном списке -освобождение Крыма и Донбасса, снятие блокады с Ленинграда, освобождение Риги. А потом, летом, во время Великой Курско-Белгородской битвы, наши войска не только выдержали вражеский удар, но и сумели сломать немецкой армии становую кость - и именно механизированный корпус особого назначения товарища Бережного поставил тогда кровавую точку в существовании гитлеровской группы армий Юг, после чего, где быстрее, где медленнее, фронт покатился на запад, и за полгода успел докатиться до ближних подступов к Константинополю. Так, за полгода Красная Армия прошла путь от отчаянной обороны и контрударов на избранных направлениях к общему наступлению широким фронтом, от которого у Гитлера из обоймы один за другим с треском стали выпадать явные и тайные союзники: Финляндия, Румыния, Болгария, Швеция и Турция. Такой у лейтенанта Гаврилова и поручика Авдеева оказался «общий знакомый».
Впрочем, товарищу Гаврилову (тогда старшине первой статьи) повоевать под началом столь выдающегося командира не довелось. Во время Евпаторийского десанта он был тяжело ранен, два месяца провалялся в Евпаторийском госпитале, где ему вручили орден «Боевого Красного Знамени» и документы на присвоение звания младшего лейтенанта. Потом были форсирование Днепра во время Херсонско-Николаевской наступательной операции, еще одно тяжелое ранение, три месяца в том же госпитале, второй орден «Боевого Красного Знамени», звание лейтенанта и назначение командиром взвода в легкодесантную аэромобильную бригаду ОСНАЗ РВГК, приписанную к Черноморскому флоту. В нее советское командование собирало лучших из лучших, таких же битых войной и тертых со всех сторон бойцов и командиров. Аэромобильной эта бригада называлась потому, что высаживать ее планировалось для захвата важных объектов на некотором удалении от побережья на десантных планерах Г-11.
Каждый такой планер вмещал одного пилота-планериста и отделение десантников с грузом патронов, гранат и выстрелов к каким-то там реактивным гранатометам, ведь захватившим цель десантникам предстояло долго сражаться в полном окружении. А если задание было сложным, а враги вокруг цели особо многочисленными, то каждому взводу придавался еще один дополнительный планер, груженый вторым боекомплектом. Тренировали десантников как последних Сидоровых коз, через усталость и боль, люди из легендарного в том мире полка специального назначения главного разведывательного управления, которым командовал еще один пришелец из будущего генерал-майор Гордеев - человек отчаянной храбрости и непреклонной решимости. «Тяжело в учении, легко в бою», - говорили его люди, загоняя своими тренировками советских бойцов до изнеможения. Впрочем, лейтенант Гаврилов рассказывал об этом без всякого неудовольствия, можно сказать, с улыбкой, а это значит, что суровые наставники оказались правы на сто процентов.
И аккурат после того, как подготовка легкодесантной бригады была окончена, товарищ Сталин решил, что у Красной Армии за спиной не должно остаться никаких недоделанных дел, и важнейшая задача - выбить из Босфора и Дарданелл турецкую пробку, чтобы дать Краснознаменному Черноморскому флоту свободу действий в Средиземном море. Если уж Швеция за помощь Гитлеру попала под тяжелую руку набравшего силу советского вождя, то окончательно решение вопроса Черноморских проливов было неизбежным.
Во время стамбульской операции батальон, в который входил взвод лейтенанта Гаврилова, получил приказ захватить стамбульский аэродром и держаться там до прибытия подкрепления. Но на подлете к цели, когда планеры уже отцепились от буксировавших их бомбардировщиков и бесшумно скользили к цели западнее Стамбула, все четыре планера взвода влетели в облако, выйдя из него уже на этой стороне. Хорошо, что высоты было еще достаточно, и пилоты смогли сориентироваться и посадить свои машины небольшой поросшей травой поляне. А дальше началась полная неизвестность: местность вокруг незнакомая и совершенно дикая, с командованием по рации связаться не удалось...
- У вас имеется рация? - спросил я.
- Да, - ответил товарищ Голованов. - Коротковолновая десантная рация «Прима», дальность связи в телеграфном режиме до трехсот километров, питание от батарей или ручного генератора.
Я прикинул, и понял, что до Аквилонии десантная рация не добьет, слишком маломощная, но вот между собой, после того
