на сутки. Пока я трепался со своими рыцарями, обе гостьи успели все убрать и перемыть. Медсестричка покинула мою квартиру с первой партией школяров, а учительницу математики я попросил задержаться.
Мне хотелось с ней обсудить прошедший вечер. Выпроводив последних гостей, я достал из загашника бутылку вина, при пацанах распивать было как-то неудобно.
— Ну и как ты рассматриваешь сегодняшний вечер? — спросил я у Антонины Павловны, наполняя бокалы.
— Наташа твоя, повариха от бога, — сказала она. — Наготовить на такую ораву да еще так вкусно!
— За это спасибо, конечно, но я о другом.
— Я понимаю… Интересно было посмотреть на мальчишек в неформальной обстановке. А то ведь в классе они, особенно — на математике, совсем другие.
— Это да, но вот как ты оцениваешь возможность создания из них некого подобия рыцарского ордена?..
— Ты же сам педагог, понимаешь, что дети, в общем, охотно втягиваются в любую игру, особенно если она не требует от них серьезных усилий. Хуже идет дело, когда игра становится частью повседневности и превращается в одну из обязанностей. Мальчишки уважают силу и нуждаются в авторитетном лидере — ты для них явно олицетворяешь и то и другое… Я хочу сказать, что они пойдут за тобой куда угодно и во многом от тебя зависит — куда ты их позовешь. Обмануть их доверия нельзя.
— Постараюсь не обмануть, — сказал я. — Ну а у тебя не пропало желание во всем этом участвовать?
— Нет. Наоборот — очень интересно. Может, я как раз сумею найти в этом свое призвание… Я ведь почему пошла в преподаватели математики? Отличницей в школе была, в олимпиадах математических участвовала. Отец был учителем, а потом стал директором школы. Ну я и пошла в педагогический, скорее — по инерции, нежели — по зову сердца. И еще — от того, что выдающегося математика из меня не вышло… Вот потому и взялась читать классику, особенно — Достоевского. Не хватало чего-то. Понимаешь? Самореализации какой-то… Когда начала налаживать контакты с неформалами, чтобы папе доставать записи, пласты, литературу, тоже поневоле стала втягиваться. На вписке порой разговоры бывают интересные — Евангелие, буддизм, эзотерика… Там же они помогли достать разный переводной самиздат: Ричард Бах, Герман Гессе, Франц Кафка… Читаешь все это и кажется, вот-вот и нащупаешь что-то, что откроет путь к истине, к смыслу жизни. Потому и на проповеди Стропилина клюнула, что в них было немного того, немного другого. А теперь понимаю — пустое это все. Словеса одни… Нужно дело делать. Если не приносишь пользу окружающим, то вся твоя духовность фикция, самообман. А вот твой орден — это возможность эту пользу принести, не натыкаясь все время на дурацкие барьеры, которых понаставлено на нашем пути к коммунизму столько, что получается не путь, а сплошная полоса препятствий. И ладно бы это были препятствия естественные — глупость, жадность, эгоизм… Так хватает и искусственных барьеров… У нас ни шагу нельзя сделать без справки! Без разрешения какого-нибудь очередного начальника.
— Согласен с тобой, — кивнул я. — Я тут затеял организацию дворового досугового клуба, вместе с Карлом Фридриховичем, уже нашли помещение, скоро начнем ремонт. Будут разные кружки, наша киностудия и так далее…
— И сверх того — рыцарский орден?
— Да. Это немного больше чем кружок.
— Ты неугомонный.
— Время такое. Через двадцать лет настанет двадцать первый век. Пацанятам из моего класса будет по тридцать с небольшим лет, и многое в стране и мире будет зависеть от них. От того, какими они будут.
— Да они, наверное, уже на Марс смогут полететь. А если нет, то на Луну уж точно экскурсии будут.
— До Марса далеко, — уклончиво ответил я. — А вот на Земле проблем меньше не станет, поверь мне.
— Я понимаю, — кивнула Антонина Павловна. — Ты хочешь подготовить их к жизненным трудностям, но при этом — не хочешь, чтобы они ожесточились, сохранили в душе светлое воспоминание о детстве и веру в лучшее.
— Ну, примерно так…
— Но ведь об этом должно заботиться государство.
— Всякое может приключится, — многозначительно проговорил я. — В том числе и с нашим великим и могучим государством.
Тигра удивлено вскинула брови, раскрыла рот, чтобы что-то спросить, как в этот момент зазвонил телефон.
Я взял трубку, будучи уверенным, что это звонит Сумароков, но голос в динамике поначалу показался мне незнакомым. Тем более, как оказалось, я слышал его всего лишь однажды и не по телефону.
— Добрый вечер! — сказал он. — Мы с вами как-то виделись, если это можно так назвать. Вам потом пришлось кое-что чинить, за что прошу прощения.
— И чего вам опять надо? — не слишком вежливо осведомился я.
— Предлагаю встречу. Сразу говорю, она в ваших интересах.
— Не напугал…
— И в мыслях не было. Через полчаса на том самом месте, где вы однажды… Ну скажем, неожиданно затормозили. Я мигну фарами три раза.
— С чего такая срочность?
— Есть причина. Приезжайте! Пожалуйста.
— Ладно…
Положив трубку, я сказал Тигре:
— У меня срочная встреча.
— Что-нибудь случилось?
— Нет.
— Я сейчас соберусь.
— Если хочешь, можешь остаться здесь. Место, ты же знаешь, найдется.
— Да нет, я домой.
— Тогда я тебя подвезу.
— Буду благодарна.
Мы быстро собрались и вышли во двор. Надо было еще мотор прогреть. Нам удалось выкатить со двора спустя десять минут. Правда, я не особенно торопился. Этот тип, которого я мысленно назвал Покровителем, может и подождать. Следовало признать, что он многое знает. Даже то, что однажды Илга испробовала на мне свои способности. А так как, кроме меня и нее, в салоне машины никого не было, рассказать ему об этом могла только моя бывшая. Значит — они связаны! Ну, а как еще?
И, похоже, мой таинственный собеседник мне специально дал понять об этом, ведь мы могли с ним встретиться, где угодно. Или это какая-то хитрая ловушка? Кому и зачем понадобилось меня выманивать из города? Я ведь могу предупредить о назначенной встрече того же Курбатова, или Покровитель настолько уверен в моем молчании? Может и впрямь стоит предупредить? Ладно, разберемся… Заезжать не стал, высадил Антонину Павловну и покатил к месту встречи.
Конечно, я не помнил на каком именно километре мне померещилось, что
