– Что?! – подпрыгнуло высочество.
– То самое, – развел руками я. – Ты, значит, решил смотаться погеройствовать на Дальний Восток, а она в Москве оставайся? Плохо ты её знаешь. А представь себе, ранят тебя, и попадешь ты в госпиталь к медсестричкам? В общем, можешь и не пытаться отговаривать.
– Господи боже мой, – покачал головой Гоша, – ты хоть можешь сказать, на чем на войне менее опасно – на «Кошках» или этих твоих автожирах?
И тут лицо Михаила застыло. Кажется, он только сейчас понял – на войне его Наташа будет летать не просто так, что при ее мастерстве почти безопасно, но под огнем с земли и с воздуха…
С совещания я отправился к себе, где меня ждал Каледин – Алексей Максимович недавно приехал с Ляодуна и теперь хотел поделиться скорректированными планами обороны полуострова.
– Сразу хочу вас огорчить, Георгий Андреевич, – заявил он мне, – посмотрев, где нам придется воевать, я считаю приданную мне артилерию практически непригодной. Сложный рельеф местности, поселок Цзыньчжоу прямо по фронту предполагаемой первой линии, вообще масса каких-то фанз и прочих сарайчиков… Да и выбор снарядов сильно сужает и без того невеликие возможности пушек.
– А что со снарядами? – поинтересовался я.
– Картечь и шрапнель, больше никаких.
– Ну и ну, – удивился я, – это кто же такое придумал? Что, во всей армии так?
– Увы. Насколько я знаю, фугасные снаряды для полевой трехдюймовки даже не разработаны.
– Так, это мы попробуем разобраться, – сделал пометку в блокноте я, – продолжайте.
– Я, конечно, понимаю, – замялся Каледин, – что, только получив трехдюймовки, мною же заказанные, тут же от них отказываться и требовать другие… Да, это моя ошибка, готов понести наказание.
– Да отстаньте вы от меня со своим наказанием, что вместо этих пушек, вы уже решили?
– Стопятимиллиметровые гаубицы Круппа.
– Те же двадцать четыре штуки?
– Да.
– Будут, – пообещал я, – и быстро, если их можно не заказывать, а прямо сразу купить. Давайте дальше. Повеселевший Каледин разложил на столе карту.
– Первая линия обороны – вот, – провел он указкой по линии, – имеет основным опорным пунктом гору… на двух моих картах она называется по-разному, местные зовут ее сопка Высокая.
– А это что за пунктирчики спереди?
– Боевое охранение. Войдя в соприкосновение с противником, оно вынудит его начать развертывание вот тут…
– А, – догадался я, – вот зачем этот отросток железки, отсюда можно будет малость пострелять по тому квадрату из восьмидюймовок.
– Тут есть тонкость, – продолжил Алексей Михайлович. – Сопка Высокая господствует над местностью, и от того, сколь долго мы будем ее оборонять, зависит многое. Но строить там долговременные укрепления прямо сейчас нельзя, как вы сказали, из соображений маскировки…
– Зато шахты рыть можно, – почесал в затылке я. – Будем, как говориться, искать стране боксит и сфалерит.
– Что? – не понял Каледин.
– Полезные ископаемые. Хотя могут найтись умники, которые знают, что ни того, ни другого тут отродясь не было, так что мы там будем добывать мифрил. То есть пусть ваши офицеры готовятся изображать из себя горных мастеров, и со списками не затягивайте, оборудование там, материалы… Ладно. Дальше вы как себе развитие событий представляете?
– При невозможности удерживать эту позицию мы отступаем на вторую линию, вот она, практически по самому узкому месту перешейка. В этом случае перешедшая к противнику сопка Высокая может доставить нам некоторые неприятности.
Интересно, подумал я, сколько снарядов главного калибра потребуется артурским броненосцам, чтоб срыть эту гору под корень? Хотя слева они не подойдут, потому что там мелко, а справа скорее всего тоже, потому что там могут появиться японцы… интересно, как должен выглядеть заградотряд на море? Пожалуй, придется самолетами сопку перепахивать…
– И, наконец, со второй линии можно отступить на третью. Это последняя, до которой мы можем отходить и оставлять ситуацию под контролем. Если создастся реальная угроза и этой линии, она будет означать также и угрозу обороне всего полуострова.
Я присмотрелся к его карте повнимательней. Правый фланг первой позиции занимала не бригада, а два полка из дивизии Фока.
– Вы считаете первую линию слишком длинной, чтобы всю ее оборонять силами бригады?
– Да. К тому же в резерве я хочу иметь именно свои части.
– Та-а-к, а эти штриховки – минные поля? Тогда почему у вас они в основном сзади, спереди только две маленьких кляксы, а у Фока сзади их вообще нет, зато спереди все засеяно сплошняком?
– У меня оставлены коридоры для контратак. Эти же коридоры, когда их расположение станет известно японцам, приведут их под пулеметный огонь с флангов. В способность Фока организовать хоть грамотную контратаку, хоть фланговый обстрел из пулеметов я не верю, поэтому спереди такая конфигурация. Ну, а сзади… своих людей я уже неоднократно тренировал на отход через минное поле и буду это постоянно делать на месте, а вот Фок…
– Если бы Фок, да со своим штабом, пробежался по минам, оно бы было замечательно, – усмехнулся я, – только их-то вот там и не будет, а солдатиков жалко… Кстати, вы с ним вроде встречались?
– Да. Весьма неприятный человек. И ладно бы при этом он был знающим офицером… Дивизия производит удручающее впечатление. И не только на фоне нашей бригады, а вообще.
– А Восточно-сибирская бригада?
– Сборная часть в процессе формирования. Командира нет, половины штаба тоже…
– У меня есть сильные подозрения, что скоро ее командиром будет назначен Кондратенко, – заметил я.
– Роман Исидорович? – вскинулся Каледин.
– Вы что, знакомы?
– А как же, с Академии Генштаба. Очень толковый офицер, просто великолепная кандидатура! Ну, если вам удастся организовать его назначение, ситуция, я думаю, сильно улучшится.
– Удастся, не волнуйтесь. Возьму-ко я это дело на особый контроль…
Я сделал еще пометку в блокноте. Действительно, раз уж его и без нас туда назначат через полгода, то почему бы не ускорить это дело?
Вечером я напросился в гости к Гоше.
– Появилась тут у меня проблема морального плана, – сообщил я ему, – и хотелось бы с тобой посоветоваться.
– Очень интересно, – пододвинул мне стул Гоша, – обычно ты с их решением никаких трудностей не испытываешь…
– Старею, наверно, – пожал плечами я, – в общем, такое дело. Оказывается, к основной русской пушке, полевой трехдюймовке, вообще нет фугасных снарядов! Как так ухитрились, я до сих пор не могу понять. Это, конечно, совершенно недопустимо. Так вот, я вижу тут два пути. Первый состоит в том, что я отправлю на имя военного министра, коим у нас сейчас торчит Куропаткин, бумагу с описанием неправильности этой ситуации. В ответ получу, скорее всего, какую-нибудь отписку…
