Так что предстояло подумать, а не к Фламелю ли в Париж отправился Николас, владелец Курсийона и хозяин загадочной лаборатории? Какой там к черту парижский архив! Даже Альберт, не раздумывая, отправился бы посмотреть на одного из самых интересных людей Средневековья, позже обретшего бессмертие! А ведь Николас сам алхимик, последователь, а возможно, и адепт… Так может, он хотел выкрасть эту книгу? Не это ли было истинной целью путешествия во времени? Теперь Альберт совершенно точно знал, что именно надо искать в лаборатории. Наверняка там найдется полная и подробная биография Фламеля, описание проведенных им опытов с трансмутацией металлов и, конечно же, упоминание улицы, на которой алхимик жил в 1370-м году.
Забежав к себе в комнату за пиджаком, а затем на кухню за фонарем, Альберт окунулся в холод подземелья. Спускаться было несколько не по себе, однако поговорка 'если у человека есть цель – ему ничего не страшно' себя оправдывала. Во всяком случае, проходя темным коридором, он не помышлял о возвращении. Не ослабили намерения и два пролета сырой каменной лестницы. Дверь, как и ожидалось, не была заперта. Свет фонаря тускло отразился в пыльных стеклах витрин, и Альберт чуть помешкал у входа, прислушиваясь к тишине. Из узкой бойницы доносилось щебетание птиц. Тогда Альберт шагнул внутрь и включил свет. Ничего не изменилось с прошлого посещения, и так же валялся у стола случайно сброшенный на пол исписанный лист бумаги с отпечатком его собственного ботинка. Альберт поставил фонарь на стол, потер друг о дружку руки, согревая их, и огляделся, вознамерившись внимательнее осмотреть книги на полках шкафов и содержимое стеклянных витрин. Однако прежде чем приступить к 'раскопкам', он вернулся к двери и плотно прикрыл ее: черный проем смущал и заставлял оглядываться.
Вообще-то, Альберт был удивлен местом, выбранным для лаборатории. Ее в принципе можно организовать где угодно, но, во-первых, нужна вода и канализация, а во-вторых, хорошая вентиляция и освещение. Канализация вскоре обнаружилась – белый короб в углу, похожий на холодильник, на поверку оказался мойкой, устроенной над дырой в полу. Верхнюю часть фанерного сооружения занимал бак с водой. Холодильник тоже имелся, совсем маленький. Открыв дверцу, Альберт едва взглянул на банки с реактивами и сразу же закрыл: высвобожденный запах был слишком резким. Все еще моргая слезящимися глазами, историк остановился напротив одной из витрин. За стеклом в относительном порядке были расставлены ступки, чашки, колбы и мензурки, шланги и трубки, аптекарские весы, спиртовка, штативы и многое другое, а на верхней полке между перегонным кубом и термометром лежал запыленный лабораторный журнал. Альберт открыл его и без интереса полистал: он не мог разобрать ни слова. Разве что отметил для себя время проведения опытов. Последние эксперименты датировались прошлым годом.
Книжный шкаф заинтересовал историка гораздо больше. На верхних полках стояли собственно книги, а нижние были заняты сшитыми распечатками, папками и брошюрами. Беглого взгляда по именам авторов было достаточно, чтобы распознать содержимое шкафа: он был заполнен трактатами алхимиков от Средневековья до наших дней. Раритетных обложек не наблюдалось, да и сложно представить, чтобы в такой сырости хранили что-то стоящее. Это были или современные издания, или переплетенные копии старинных книг. Тут был и 'Открытый вход в закрытый дворец Короля' Эйленея Филалета, и 'Малый Алхимический Свод' Альберта Великого, Фулканелли со своими 'Тайнами готических соборов', а также Василий Валентин и его 'Двенадцать ключей философии'. Как заметил Альберт, все известные ему имена средневековых алхимиков и ученых в той или иной степени присутствовали в этом шкафу, но хватало и неизвестных.
Альберт никогда серьезно таких трудов не читал, но за время учебы в университете достаточно хорошо изучил жизнеописания многих знаменитых людей, составивших цвет средневековой науки. А науку в те времена делали в основном люди, так или иначе причастные к алхимии. Безусловно, тема эта его в свое время сильно заинтересовала, что было совсем неудивительно, ибо она была полна тайн и загадок. Однако вчитываясь в старинные трактаты, Альберт понял, что надо или положить на изучение алхимии всю жизнь, или бросить эту затею: любительский подход будет означать лишь напрасно потерянное время. Альберт тогда оставил эту тему и больше к ней не возвращался. Сейчас же ощущение причастности к тайне вновь вернулось к нему, он забыл о времени и с удовольствием окунулся в мир трансмутации металлов, эликсиров вечной жизни и философского камня.
Раскат грома заставил Альберта поднять голову. Бойница потемнела, и в ней посвистывал свежий ветер. Историк отложил собрание аллегорических гравюр без текста 'Matus Liber', встал и с удовольствием потянулся, одновременно зевая. И тут же обмер, потому что услышал в коридоре за плотно закрытой дверью слабый шорох. Судя по хрусту – а каменный пол в коридоре устилала цементная и каменная крошка – это был звук шагов. Историк сглотнул, необъяснимый страх сжал сердце, он на цыпочках подбежал к двери и тихонько задвинул щеколду. И замер у двери, сжав кулаки и чувствуя, как увлажняются ладони. Да и не только ладони – несмотря на холод, от виска к скуле скатилась капля пота.
Шаги замерли за дверью, ручка дрогнула и повернулась.
– Кто там? – сипло спросил Альберт.
– Это я, Анри Крушаль, – донесся знакомый голос. – Филипп мне сказал, что вы спустились в лабораторию. Решил вас проведать.
Альберт облегченно вздохнул, ему тут же стало стыдно за свой страх, и он поспешно отпер дверь.
– Вот, в ожидании вашего возвращения решил почитать алхимиков.
– Что-то конкретное ищете? – спросил Крушаль, заходя в комнату и щурясь от яркого света ламп.
– Пришел в комнату посмотреть, что здесь есть о Николя Фламеле – он ведь теперь мой современник – но до него пока не добрался. Пока изучил содержимое лишь одного шкафа.
Крушаль погасил фонарь и указал им на стол.
– Там я прошлый раз видел папку с материалами о Фламеле.
– Да вы просто фокусник! – воскликнул Альберт. – Как будто заранее знаете, что я спрошу.
– Николас им очень интересовался, – сухо ответил агент. Он выглядел рассеянным и отшучиваться явно не собирался.
– Я возьму эти материалы к себе в башню почитать перед сном? – спросил Альберт, действительно обнаружив на краю столешницы в стопке бумаг белую захватанную папку, на которой красным маркером было жирно выведено: 'Николя Фламель'.
– Я, кажется, сразу вам дал понять, что не буду возражать, – ответил агент и устало добавил: – Если вы здесь закончили, пойдемте наверх. Уже четвертый час, а я еще не обедал.
– Хорошо, – согласился Альберт. – А я и про завтрак забыл, и про обед… Хотел с вами поделиться приключениями прошлой ночи, а точнее дня, но эти книги немного потеснили мои мысли, и теперь мне надо немного собраться.
– За обедом и соберетесь, – не стал настаивать Крушаль и погасил свет в комнате.
Они вышли, агент запер дверь и убрал ключи в карман плаща.
– А почему Николас сделал лабораторию в таком неудобном месте? – спросил Альберт. – Казалось бы, весь замок в распоряжении. А здесь так сыро, даже книги жалко.
– Видите ли, ему казалось, что так он приближается по ощущениям к алхимикам древности.
– Понятно… А снаружи дождь? – спросил историк и вдруг, спохватившись, воскликнул: – Управляющий сказал, что у вас есть для меня новости!
– Гроза, кажется, пройдет стороной… – ответил Крушаль, шаркая подошвами. – Что вы так раскричались? Да, есть новость. Николас стал приходить в себя.
Но гроза не прошла стороной, и вечером Альберт закрылся в своей комнате. Он сонно лежал на кровати, которую каждое утро застилала Ивет, на покрывале, бросив рядом белую папку, и слушал дождь. Потом сел, протянул руку к кружке с остывшим кофе, и после нескольких хороших глотков, послуживших катализатором мыслительного процесса, пришли силы для размышлений о дальнейшем пути.
Кроме новости о владельце Курсийона Крушаль больше ничего интересного не рассказал, а выслушав подробный отчет Альберта о предыдущем дне, ни на чем не настаивал. Хотя нет, агент поинтересовался, чем вызван внезапный интерес историка к Фламелю. Получив же исчерпывающий ответ, посоветовал посетить алхимика. Впрочем, посоветовал как-то равнодушно, словно рекомендовал к посещению известный ресторан. Глаза Крушаля заблестели лишь один раз. Нет, о золоте англичан Альберт решил до поры не рассказывать, но часть повествования, посвященная сомюрскому мосту, была выслушана агентом с интересом. Крушаль даже прикрыл глаза, словно стараясь все это себе представить. Когда же Альберт начал задавать уточняющие вопросы о состоянии здоровья владельца замка, Крушаль ушел от ответа и, сославшись на плохое самочувствие, удалился в свое крыло.
