Прежний Виктор скорее всего прошел бы мимо, нынешний, ни секунды не раздумывая, двинулся на шум. Мелькнула мысль достать пистолет, он моментально отогнал ее подальше: что могло случиться в окрестностях родного полка, где все всех давным-давно знают…
Из кустов, с непокрытой головой, бледная и растрепанная, выскочила Таня, увидев Виктора, замерла и растерянно захлопала глазами. Следом за ней вывалился капитан Антипов – начальник связи полка, он с ходу налетел на девушку, свалив ее на землю, и, не удержав равновесия, тоже упал прямо под ноги Саблину.
– Что здесь происходит?
Антипов быстро вскочил, метнул на Виктора испуганный взгляд, и по его губам расползлась кривая улыбка. Он был без ремня и весь какой-то возбужденный и взъерошенный.
– Он меня… он меня… изнасиловать пытался. – Таня тяжело поднялась на ноги и зашипела от боли, растирая запястье.
– Ах ты, сука брехливая, – капитан вдруг резко развернулся и влепил ей оплеуху. – Ах ты, блядь…
– Отставить! – Виктор оторопел от произошедшего. Увиденная картина не укладывалась в голове.
– Ты кому команды даешь, старлей? – Антипов уже переключился на Саблина. – А ну, смирно! – Больше он не успел сказать ничего, лишь охнул, обдав запахом водки, и согнулся дугой. Виктор решил не дожидаться развязки и, недолго думая, двинул капитана в живот.
– Да ты чего, мразь? – выплюнул тот на выдохе. – На старшего руку поднял? Сгною в штрафбате. Закопаю суку. Никакой Шубин, блядь, не спасет…
Виктор подумал и добавил с ноги. Антипов рухнул на землю, корчась от боли и захлебываясь воздухом. Саблин хотел было пнуть еще разок, но решил, что пока не стоит.
– Ты как? – Он помог Тане подняться. Она ошалело хлопала глазами, потом зарыдала, уткнувшись ему в плечо.
– Ну, хватит, – он успокаивающе погладил ее по волосам, – все уже хорошо.
– Я… я… я. – Таня тряслась, не в силах выговорить ни слова, его гимнастерка стала мокрой от слез. Девушка повторяла это как заведенная, он встряхнул ее так, что лязгнули зубы, но это не помогло, она почему-то начала икать. – Я не хотела, – наконец выговорила она, давясь слезами. – Он приказал сопровождать, а потом в кусты потащил… я вырвалась, убегать…
– В трибунал… – Антипов поднялся на ноги и теперь шарил рукой по животу в поисках несуществующей кобуры. – Обоих…
– Ты… ты еще угрожаешь? – Волна дикого, безрассудного бешенства затопила Виктора с головой, он одним ударом сбил капитана с ног и принялся топтать ногами. – Да ты, сука, покойник уже. – Он, рывком приподняв Антипова за ворот гимнастерки и раздирая нёбо, сунул ему в раззявленный рот ствол «ТТ». – Вякни что-нибудь, – прошипел Саблин в перекошенное болью и страхом лицо. – Ну давай, промычи, и я тебе башку снесу. Ты на кого, блядь, пасть разинул, убогий. – Он ударил капитана в лоб рукоятью пистолета, и Антипов резко потяжелел, повиснув на руке. Виктор бросил его под ноги, хорошенько пнул и снова приставил ствол к голове.
– Хана тебе, Антипка! Молись, падла.
– Тебя расстреляют, – прохрипел капитан.
– Дурашка. – Виктор ласково улыбнулся. – Я же летчик, а ты чмо бесполезное. За такого, как ты, меня даже не посадят, максимум в рядовые разжалуют. Как летал, так и буду. А ты сдохнешь… – Он взвел курок и только сейчас вспомнил, что пистолет не заряжен. Бешенство стало отпускать, включился рассудок.
– Не надо, пожалуйста, не надо. – Таня вдруг вцепилась ему в руку. – Пусть живет. Не надо стрелять, зачем тебе это?
Виктор с сомнением посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Антипова. В глазах капитана плескался страх…
– Живи пока. – Как обычно, после приступа накатила слабость, и он с трудом попал пистолетом в кобуру. – Начнешь вякать – убью. На Таню посмотришь – убью! Понял, сука?
Антипов судорожно кивнул.
– Вот и хорошо. Пойдем отсюда. – Он кивнул головой Тане и вдруг замер, – Стой. Этот с оружием был?
– Да-а. – Девушка неуверенно кивнула.
– Найди и принеси. – Таня исчезла в кустах, а Виктор остался рядом с капитаном. Тот трепыхался, пытаясь подняться, но у него не получалось. Саблин, увидев, что девушка возвращается с капитановой портупеей, хмуро буркнул: – У Шубина заберешь…
На ночлег Виктор возвращался за полночь. После случившегося инцидента пришлось идти к командиру и долго выслушивать поток бессвязного матерного красноречия. Потом, уже вместе со взводом охраны, долго искали самого Антипова, пока не обнаружили его в штабе. Потом писали объяснительные, выслушивая при этом непрекращающееся командирское брюзжание. После пришел комдив, и объяснительную пришлось писать уже Шубину. Впрочем, тот благополучно перепоручил это Виктору.
Рядом с ним шла Таня. Во время всех этих разборок она старалась не отходить далеко от своего спасителя и сейчас тихой тенью скользила рядом. Из облаков показалась луна, залив все вокруг желтым светом, и Виктор вспомнил, как когда-то, при такой же луне гулял с Таней улочкой забытого богом хутора. Это было так давно, и казалось, что было даже не с ним… Они дошли до сарая женского общежития и незаметно остановились.
Таня стояла в каком-то метре, он слышал ее дыхание, как бьется ее сердце. Вдруг захотелось, чтобы было, как раньше. Он посмотрел на девушку, она смотрела на луну и грустно улыбалась.
– У тебя, – голос у Тани дрогнул, – у тебя на гимнастерке пуговицы оторваны.
– Ерунда. – Виктор машинально пощупал ворот и про себя еще раз матернул Антипова. Возиться, пришивая пуговицы, было откровенно лень. Запасная, старая гимнастерка была выглажена кое-как, а значит, на построении Шубин обязательно вздрючит. Впрочем, это такая мелочь, что можно не обращать внимания.
– Давай я пришью. – Виктор не видел Таниного лица, но почему-то был уверен, что она сейчас закусила губу. Она всегда так делала, раздумывая или принимая какое-то важное решение.
– Пришей. – Он стянул гимнастерку и, не снимая орденов, отдал ей. Легкий ветерок сразу прошелся по голому торсу, напоминая, что лето кончилось…
Она еще несколько секунд стояла с гимнастеркой в руках, как будто ожидая некоего продолжения, потом, буркнув: «Спокойной ночи», пошла в общежитие. Виктор поплелся спать.
Хмурый рассвет был под стать настроению. Солнце не сумело пробиться сквозь сильнейший туман, и в летном общежитии было сыро и холодно. Летчики собирались неохотно, непрерывно ворча на начальство и погоду. Всем было понятно, что полетов не будет, и народ единодушно высказывал пожелание продолжить сон. Впрочем, их мнением никто не интересовался. Подчиненные, наскоро собравшись, потянулись на построение, и Виктор стал поторапливаться. Таня с зашитой гимнастеркой так и не появилась, и пришлось доставать из загашника старую – затертую до белизны и изрядно измятую.
Это построение прошло бескровно. Шубин почему-то не стал устраивать сеанса одновременной любви ни начальникам служб, ни командирам эскадрилий, да и по поводу вчерашнего инцидента тоже не сказал ни слова. После приема коротких рапортов комполка убыл в штаб, отправив летчиков ожидать на эскадрильные КП. Комэсков, как это было обычно, он с собой не позвал, и летчики сонной гурьбой направились по землянкам. Молодежь натаскала сухого хвороста, растопив оставшуюся тут еще с зимы буржуйку, старшие летчики позанимали самые «козырные» места, задымили папиросами. Печка нагрелась быстро, разогнав утреннюю свежесть, стало тепло, и Виктор заснул, улегшись на самой широкой и удобной лавке.
Проснулся он от весьма бесцеремонного толчка. Спросонья решил устроить нагоняй слишком уж ретивому будильщику, но осекся, увидев Шубина.
– Просыпайся. Разговор есть.
В землянке больше никого не было – видимо, командир всех выгнал. Печка уже прогорела, но было тепло. Он уселся напротив, достал папиросу, однако закуривать не стал и, покрутив в пальцах, сунул обратно в пачку. Виктора такое поведение удивило.
– Это что за херня тута? А? – Шубин, видимо, все-таки нашел нужные слова и кинул на стол сложенный и потертый лист бумаги. – Почему я об этом узнаю последним?
Виктор развернул лист – это оказалась справка о смерти Нины.
– А вам до этого какое дело? – хмуро спросил он. – Вы же ее в глаза не видели.
– Ты Витя дурак, что ли, – даже оскорбился Шубин, – головой вчера ударился? Мне есть дело до всего, что происходит тута в полку. А уж такое… У моего лучшего бойца, – он запнулся, – погибла жена, а я ни сном ни духом… Чего молчал? – он пересел на лавку к Виктору. – И вообще, обидно, Вить, такое отношение тута. Я тебе не чужой человек, мог бы и сказать…
– Извините. – Виктор покаянно склонил голову. – Только что бы это изменило, ее все равно не вернуть.
Шубин обиженно посопел, потом протянул:
– Ты на войне живой из стольких передряг вылезал, а она в тылу, вот ведь как тута бы-вает…
– Не надо про нее больше, – тихо попросил Саблин. – Оно и так все…
– Ладно, – согласился Шубин. – Справку эту передашь в строевой отдел. Хорошо еще, что Пруткова уже нет, а то бы он из-за этого такую вонь мог раздуть. Хотя ладно, сам передам. – Шубин убрал справку в планшет, снова достал из пачки папиросу и принялся ее вертеть. – Вот ведь как бывает, – повторил он и огорченно качнул головой, – а я с утра и не понял. Рыжая прибегает, глазища на пол-лица, бумажку эту тычет. Я уж думал, Антипов снова отчебучил чего…
